– Господи Иисусе! – взвизгнула Иззи.
– Бежим, – сказал Драммонд. – Ну же, пожалуйста!
– Куда намылился, Драммонд? – поинтересовался Барбари.
Дрожащими пальцами Кэсси вцепилась в Иззи.
– Давай, – скомандовала она.
Взявшись за руки, они бросились к туалету в глубине зала.
– Просто отдай книги, и я отпущу тебя, – продолжал Барбари. – Наверное.
– Он убил их? – в ужасе всхлипывала Иззи. – Он убил того парня?
Кэсси не отвечала. Скользнув свободной рукой в карман, она ухватилась за Книгу дверей и сосредоточилась на месте очень-очень далеко отсюда. В руках и во всем теле возникло знакомое ощущение, она почувствовала, как меняется Книга дверей, а затем, открыв дверь туалета, увидела ночную улицу. Лицо обдало прохладой.
– Давай, – повторила она и потянула Иззи за собой.
Драммонд бежал следом: его худощавое тело двигалось с удивительной скоростью, ботинки гулко стучали по плитке, лицо было все напряжено.
Они смотрели, как Драммонд мчится к ним по залу, а его преследует лысый мужчина, и тут Иззи вскричала:
– Закрывай!
Кэсси колебалась, не зная, как поступить, однако Драммонд, похоже, был до ужаса напуган, его широко распахнутые глаза побелели. Бросить его она не могла.
– Закрой, чтобы он не успел, Кэсси! – повторила Иззи.
Драммонд впрыгнул в дверь и рухнул перед ними на мостовую. Кэсси тут же накрепко захлопнула дверь прямо перед носом у лысого громилы, на лице которого нарисовалось удивление: он вдруг осознал, что спрятались они от него вовсе не в туалете.
Драммонд медленно встал и отряхнулся. Тяжело выдохнул – напряжение схлынуло, но руки слегка тряслись. Он посмотрел на девушек, а затем, нахмурившись, оглядел самого себя.
– Думал, вы меня там бросите, – признался он. – Спасибо.
– Ладно, – не сразу ответила Кэсси.
– Теперь поверили, что вам грозит опасность? – спросил Драммонд.
– Да, – сказала Кэсси. Ее затрясло. Хотелось упасть на колени, или сблевать, или и то, и другое одновременно. – Да, нам грозит опасность.
Женщина
Женщина вернулась в Атланту ночным рейсом из Лондона, проведя восемь часов в набитом людьми цилиндре. Когда она выбралась наконец из самолета, то поторопилась покинуть аэропорт, где каждый контакт с людьми вызывал скрежет в нервной системе, и села в машину, которую оставила на парковке несколько дней назад.
Поездка домой была быстрой – всего два часа на север из Атланты через Джорджию к горам Голубого хребта. За рулем ей всегда было легко и даже приятно – как и во всех других случаях, когда не нужно взаимодействовать с людьми. Этого она старалась избегать. Редко, когда выбора не оставалось и ей требовалось провести какое-то время среди людей – например, при международных перелетах, – Женщина умела изобразить внешне нормальное поведение и контактировать с другими по необходимости. Однако давалось ей это тяжело, и на такое она шла лишь в самом крайнем случае.
Поездка в Лондон ее разочаровала, она злилась, что столь болезненное путешествие туда-обратно почти не принесло результата. Хорошо лишь, что еще один охотник за книгами теперь мертв. И сейчас она точно знала, что та женщина, Мэрион, когда-то обладала Книгой радости. Которая теперь хранится в Библиотеке Фокса. Еще одна особенная книга вне досягаемости.
Женщина не знала, что бы сделала, окажись Книга радости у нее. Добавила бы в свою коллекцию, безусловно, потому что ей хотелось обладать всеми книгами. Но для радости она бы ее вряд ли применяла. Разве что эта книга не просто дарит, но и забирает радость. Такое могло бы ее заинтересовать.
Так размышляла она по дороге.
Ее дом прятался глубоко в лесах на севере штата, на краю долины Аркаква. Он был просторный, бревенчатый, построенный в конце 1990-х. С тремя спальнями наверху, большой кухней, гостиной и кладовой в подвале, опоясанный крыльцом-террасой, на котором родители любили проводить погожие вечера. И мать, и отец Женщины были похоронены где-то в лесу, на двадцати акрах прилегающей к дому земли. По родителям она не скорбела. Она их почти не вспоминала.
Дом был по большей части запущен, обветшал и разваливался на части – снаружи он казался чуть ли не заброшенным. Дорога к нему поросла травой и выглядела забытой, однако Женщину все устраивало – дом стал ее тайным убежищем.
Она подъехала ко входу и, заглушив мотор, вылезла в плотную сырость позднего утра. Поднялась по лестнице, открыла дверь и зашла внутрь. Себе Женщина оставила только одну комнату – самую маленькую спальню, которая всегда и была ей отведена. Спальня с косыми стенами и мансардными окнами располагалась под самой крышей и была обставлена по-спартански лаконично; со стороны могло показаться, что там никто не живет. В ее детстве комната изобиловала всякими девчачьими атрибутами. Но Женщина перестала быть той девочкой. Та девочка исчезла, почти все ее вещи были выброшены много лет назад.
Она открыла окно, впуская внутрь шелест деревьев. По ночам хижину окружала кромешная тьма, которая в детстве пугала. Она отказывалась выходить из дома после заката, особенно в одиночку, не выносила всепоглощающую нечеловеческую пустоту сельских мест. Ей всегда хотелось перебраться в место поярче, поживее, где больше людей и смеха. Как же с тех пор все переменилось! Ей нравилось одиночество, она упивалась тьмой, уединением ночных лесов. И ненавидела людей за их зудящую суету, шум, запах.
Женщина сняла одежду, в которой летела в самолете. Вообще одежда ей нравилась, нравилось, как смотрится в одежде ее тело. Ей доставляло удовольствие пробовать новое, примерять разные вещи, как будто это было не тело, а игрушка. Она знала, что в каком-то смысле так и есть. Тело принадлежало Рэйчел Белроуз, но Женщина, по сути, была кем-то другим.
Она приняла душ, смыв с себя запахи других людей, и натянула простую ночную рубашку. Затем достала из сумочки четыре книги: Книгу скорости, Книгу туманов, Книгу уничтожения и Книгу отчаяния. Свои любимые, их она применяла чаще всего, отчасти потому, что они просты в использовании. Другие книги требовали от нее определенных действий, или же их нужно было передать тому, на кого она хотела воздействовать. Женщина предпочитала не связывать себя такими ограничениями, и любимых книг ей обычно хватало с лихвой.
Она медленно спустилась по лестнице на первый этаж и ниже в подвал. Туда, где находились внутренности дома – бойлер, трубы, старые доски и инструменты. На одной из стен по-прежнему висел чехол отцовского ружья, в котором до сих пор хранились патроны и снаряжение. Всю жизнь отец любил охотиться, за исключением самых последних дней, когда уже за ним охотилась Женщина с его револьвером. Ей понравилось применять револьвер и на нем, и на других людях в последующие годы. Так она развлекалась, пока не появились книги.
Пол в подвале был забетонирован. Из освещения – лишь свисающая с потолка голая лампа. Женщина дернула шнурок выключателя, и лампа слегка закачалась, расплескивая свет по полу. В углу комнаты к стене был придвинут матрас. Матрас этот остался с тех времен, когда она держала здесь людей для экспериментов. В последние годы Женщина испытывала различные способы применения Книги отчаяния. Эта книга ее всегда интересовала: мысль о том, что отчаяние можно использовать как оружие, казалась довольно интригующей. Она вспомнила, как применила книгу на ребенке в Лондоне, и ощутила внутри радостный трепет. Она полностью удовлетворила свою жажду. Той девочке она подарила боль, бесконечное страдание.
В противоположном углу в пол был зацементирован старый металлический сейф. Раньше он принадлежал ее матери, когда та еще была жива. Мать Женщины работала ветеринаром и хранила в сейфе некоторые лекарства. Почему – Женщина никогда не понимала, да и сейчас ей было все равно. Она давно избавилась от лекарств, и теперь в сейфе лежали исключительно ее собственные ценности – книги, собранные за годы охоты.
Она открыла сейф и положила туда три книги, к трем их собратьям; всего шесть из семи принадлежавших ей книг. Книгу отчаяния она пока оставила при себе, потому что во время полета из Лондона ей пришло в голову сделать с ней кое-что. И в ближайшие дни она планировала это попробовать.
Закрыв сейф, Женщина вернулась в комнату и проспала там много часов с Книгой отчаяния под боком. Сны ей не снились, как не снятся мертвым.
В день своего возвращения из Лондона Женщина начала поиск новых книг для охоты. Вот что ей двигало. Она существовала, чтобы искать книги. Жажда книг была неутолимой, и только добывая новые, могла она заполнить эту пустоту внутри себя. Иногда, по необходимости, она спала и ела, однако все это – особенно прием пищи – представлялось ей неприятной рутиной.
Женщина начала с прочесывания различных секретных сайтов объявлений, известных лишь охотникам за книгами и коллекционерам. Книги становились все более редкими, что лишь усиливало удовольствие от охоты. Чем меньше книг в мире, тем больше у нее.
Иногда, в редкие мгновения, она задумывалась: в чем ее цель, кто она, что будет, когда она соберет все книги. Женщина не мыслила себя без этой тяги, без постоянного стремления раздобыть новые книги. Но что она сделает, когда соберет все?
Над такого рода вопросами размышлять ей не нравилось, в эти мгновения она ощущала себя наиболее уязвимой, чувствовала, как из глубины за ней наблюдает та девочка, которой она когда-то была. И девочка была в отчаянии. Видя, что творит Женщина, она кричала, заламывала руки. Как заключенный в камере без окон, девочка стучалась, билась, бросалась о стены, однако слышать девочку Женщина могла лишь в моменты тишины, когда размышляла над теми самыми вопросами.
Поэтому Женщина знала: лучше не думать. Лучше сосредоточиться на задаче.
В мире еще оставались книги и их владельцы, которых нужно выследить и уничтожить.
И оставалась Библиотека Фокса.
Она видела Библиотекаря однажды, много лет назад. Тогда она была моложе и слишком увлеклась, убивая книгами людей, а потом Библиотекарь исчез, растворился в воздухе, прежде чем она успела до него добраться. То был удачный вечер, в награду ей достались три книги, но она по-прежнему чувствовала разочарование, вспоминая, как он ускользнул. Так обидно было его упустить. Куда бы она ни приходила, какого бы охотника за книгами ни встречала, допрашивала или пытала после той ночи, всем задавала один и тот же вопрос: «Где Драммонд Фокс? Где Библиотека Фокса?»