– Нет? – спросила она у Окоро.
Тот буравил ее гневным взглядом, скрестив руки на груди.
– Я бы очень хотела, чтобы вы остались с нами, мистер Окоро, – добавила Лотти, бросая ему косточку уважения. – Чем нас здесь больше, тем веселее, ведь так?
– Давай не тяни тогда, – процедил Окоро.
– Да, давай, – выкрикнул преподобный Мерлин Жиллет; голос у него был гнусавый и резкий, как мотоцикл для гонок по бездорожью. – Начинай уже, женщина.
– Мы начнем, – отрезала Продавец книг, выстрелив в старика предупреждающим взглядом, – когда я сочту нужным. Я больше не потерплю выкриков из зала. Если хотите что-нибудь сказать, поднимайте руку. Понятно?
Публика молча глядела на нее.
– Леди и джентльмены, те из вас, у кого есть собственные особенные книги, благодарю за то, что передали их Элиасу. – Продавец книг указала на дальнюю часть зала, где у выхода с чемоданчиком в руке стоял Элиас. – Как и принято, книгохранитель проследует теперь в безопасное место в другом конце отеля. Он вернется, когда закончится аукцион, и перед уходом каждому из вас вернут все ваши особенные книги.
Элиас кивнул и удалился. Несколько секунд Лотти молчала, позволяя толпе проводить его взглядом. Тут вернулся охранник, за которым тащились Лунд и Иззи. Он провел гиганта и девушку вдоль стены.
– А теперь, – продолжила Лотти, – к тому, зачем мы здесь. Вы все приехали, чтобы побороться за обладание Книгой боли.
Она показала на Лунда, который уже успел зайти на платформу и теперь возвышался рядом с ней. Он передал ей книгу, и Лотти подняла ее над головой, как проповедник – Библию. Все взгляды устремились на книгу. Лунд снова спустился и отошел к стене сбоку, где стояла Иззи.
– Это Книга боли. Переплет фиолетово-зеленый, – заявила Лотти. – Я могу подтвердить ее подлинность и хорошее состояние.
Она открыла книгу на случайной странице и показала содержимое так, чтобы все увидели.
– Обладатель Книги боли может вызывать сильнейшие мучения у других людей, – добавила Лотти.
– Уж это ли не дьявольщина! – просипел Мерлин Жиллет, не обращая внимания на указание Лотти поднимать руку перед тем, как что-то сказать.
В ответ на его комментарий Элизабет Фрейзер, женщина с Книгой здоровья, подняла руку, и Лотти кивнула, разрешая ей выступить.
– Книга боли может и забирать боль, – сказала она на удивление приятным контральто. – Способность дарить облегчение равна способности причинять страдание. Никакая это не дьявольщина. Так может говорить только человек с недоразвитым и полным предрассудков умом.
Кто-то хихикнул. Мерлин Жиллет повернулся, чтобы посмотреть в глаза пожилой женщине в нескольких футах позади него.
– Сейчас покажу тебе, какой я недоразвитый, ведьма! – крикнул он.
– Уже показали, юноша, – спокойно ответила Элизабет.
Дочь Жиллетта удержала его, нашептав что-то на ухо, и он снова повернулся к эстраде.
– Хватит! – выкрикнула Лотти; голос ее звучал жестче и увереннее, чем она на самом деле себя ощущала. Такие трения перед торгами шли на пользу делу. Как ссора перед занятием любовью. – Вы либо будете вести себя как следует, либо я вас удалю.
Мерлин Жиллет бросил на нее бунтарский взгляд, но промолчал.
– Давайте ее испытаем, – раздался чей-то возглас из дальней части толпы.
На возглас ответил Окоро.
– Да, давайте испытаем на ком-нибудь, чтобы доказать, что она настоящая.
– Нет, – твердо возразила Продавец. – Никто не будет использовать Книгу боли на этом аукционе. Она оригинальная. Если вы мне не доверяете, можете не торговаться и имеете право покинуть нас до начала.
Она подождала. Никто не шевельнулся. В зале стояла тишина.
– Очень хорошо, – сказала она. – Теперь можем приступить к аукциону. Валюта, естественно, американские доллары. Чтобы назвать вашу цену, поднимайте руку. Мы установим шаг в пятьсот тысяч долларов, если только вы не заявите другое. Торги продолжатся до тех пор, пока у нас не останется один победитель. Деньги необходимо перевести сразу, и, когда мой банк их получит, Книга боли ваша.
Публика пришла в движение; люди озирались, оценивали аппетиты и состоятельность противников. Их отражения в зеркалах делали то же самое.
Тогда Лотти спросила:
– Кто откроет торги на сумме пятнадцать миллионов долларов?
Никто не пошевелился, никто не поднял руку. Наступило то самое событие, тот момент, которого все ждали. Как осторожные боксеры, все выжидали, не желая наносить первый удар.
– Пятнадцать миллионов долларов!
Голос раздался с дальнего края комнаты, он был женским – резким и пронзительным. Это была одна из шанхайских близняшек. Ходили слухи, что они антиквары или коллекционеры предметов искусства. Также ходили слухи, что на самом деле они работают на Коммунистическую партию. Продавцу книг думалось, что это, вероятно, одно и то же, и в любом случае ей было все равно.
– Благодарю, мисс Ли, – сказала Продавец книг. – Аукцион стартовал.
Аукцион продолжался, предложения цены поступали сначала медленно, осторожно, но мало-помалу энергетика менялась, росли уверенность и решимость участников, и цена Книги боли уверенно взбиралась все выше.
– У нас двадцать два миллиона, – выкрикнула Лотти. – Идем дальше?
Она рассчитывала на сумму много больше. Никто из серьезных людей еще и не начал торговаться, ожидая, когда любители закончат возиться между собой.
– Двадцать пять миллионов.
Это был Окоро; он стоял со скрещенными на груди руками и угрюмым выражением лица.
Лотти кивнула, принимая его предложение, затем повторила сумму, чтобы все услышали.
– Двадцать шесть, – прокричал мужчина по-английски с сильным акцентом.
– Двадцать шесть, – повторила Лотти, – от мужчины из Беларуси. Идем дальше?
Торги как будто встали на паузу, напряжение понемногу спадало, а люди могли спокойно вздохнуть, оценивая свои финансовые возможности и соотнося их с желанием иметь книгу. Лотти знала, что ничего еще не закончено. Окоро угрюмо смотрел на белоруса. Диего, испанец, стоял сбоку, прислонившись к стене, как будто скучая, однако Лотти видела, что он готов в любую минуту внезапно атаковать. Шанхайские близняшки тихонько переговаривались между собой, а оба отпрыска Мерлина Жиллета нашептывали что-то ему в уши. Участники раздумывали над тактикой.
– Предложит ли кто-нибудь больше двадцати шести миллионов долларов? – спросила она, опершись локтями на кафедру.
– Слишком все долго, – вдруг выкрикнул Диего, оттолкнувшись от стены. – Тридцать миллионов долларов, и давайте закончим.
– Тридцать миллионов долларов, – объявила Лотти, пока остальные бросали испепеляющие взоры на Диего.
Однако не успела она вглядеться в лица, чтобы найти того, кто сделает следующий шаг, как в соседней комнате раздался грохот – громоподобный хлопок, от которого сотряслись стены.
Все обернулись на звук. Лотти тут же взглянула на одного из своих охранников. Тот, нахмурившись, прижимал руку к уху, как будто слышал не то, что ожидал услышать. Он посмотрел на нее и мотнул головой: «Не знаю».
– Тридцать миллионов долларов, – повторила Лотти, повышая голос.
Она намеревалась завершить аукцион. Даже если Кэсси с Книгой дверей не появится, она все равно выручит за Книгу боли достаточно, чтобы на какое-то время выйти из бизнеса.
Грохот раздался снова, теперь уже ближе, а затем и в третий раз. Люди загудели, стараясь отодвинуться от стен и поглядывая, как ведут себя соседи.
– Спокойно, – попросила она, – сейчас все уладим.
В дверь на противоположном от Лотти конце банкетного зала вошел человек. Она подняла глаза, другие тоже обернулись на него.
– Стойте! – крикнула Лотти. – Кто вы?
Человек был высоким, неряшливо одетым, в старом плаще и ковбойской шляпе. Шагал он медленно, прихрамывая, будто одна нога у него плохо двигалась.
– Кто вы? – властным и раздраженным тоном повторила вопрос Лотти.
Человек остановился посреди зала, одной рукой поднял шляпу и отбросил ее на пол. Потрепанное непогодой и годами лицо со впалыми щеками и обвисшей кожей выглядело на много лет старше, чем должно было, но Лотти его узнала.
– Меня зовут Хьюго Барбари, – выкрикнул он пронзительным хриплым голосом и, выставив руку, направил на нее пистолет – дуло зияло бездонной смертоносной дырой. – А теперь, сучка, верни мою гребаную книгу!
Боль в заброшенном зале
– Тебе нельзя здесь находиться, – сказала Лотти. Голос ее прозвучал спокойнее, чем она ощущала себя на самом деле. Появление Барбари ее ошарашило, но она скрыла чувства за щитом раздражения. – Ты не уведомлял о своем участии.
– Я похож на человека, которому есть дело до гребаных имейлов? – проскрежетал Барбари. – Ты украла мою книгу! И я не выкупать ее пришел. Я ждал пятьдесят лет!
– Ты ставишь себя в дурацкое положение, – произнесла Лотти; слова Барбари выбили ее из колеи, но она не подавала виду. Она понимала, что остальные люди в зале наблюдают за ней, за Барбари, надеясь предугадать, чем закончится их противостояние. – Уйди по-хорошему, не то я применю силу.
Барбари раздвинул сморщенные губы в улыбке, обнажая гнилые зубы.
– Я слишком долго этого ждал, Продавец книг. Скрывался и ждал этого дня. – Он по-детски хихикнул. – Знаю я про твою комнату за зеркалом, Продавец.
Лотти взглядом подала сигнал главному из своих охранников. Он и двое других, включая того, кто привел Лунда и Иззи, бросились к Хьюго Барбари с противоположных концов зала. Однако они оказались недостаточно быстрыми. Крутанувшись, Хьюго сделал два выстрела, затем повернулся и выстрелил снова – все трое охранников рухнули на бегу с продырявленными лбами.
– Могу еще кое-что! – хмыкнул Барбари, обращаясь к Лотти. – И где теперь твои ребята с пушками?
Лотти краем глаза заметила, как девушка сбоку от нее, Иззи, хватая ртом воздух, попятилась, будто собирается сбежать. Барбари также уловил это движение и повернулся. В этот момент Лунд сд