При Вэй Чжунсяне сложилась камарилья евнухов, которая вошла в историю под названием яньдан — «партия оскопленных». Евнухи казнили и отрешали от должности министров, выступавших против них. Известно, что первый помощник столичного инспектора Ян Лянь послал государю доклад, в котором обвинил евнуха Вэй Чжунсяня в 24 тяжелых преступлениях. Податель доклада Ян Лянь и сановники, связанные своей деятельностью с ним и поддерживавшие его, вскоре были схвачены. Под жестокой пыткой одного чиновника заставили показать, что Ян Лянь брал взятки. Ян Ляня замучили в тюрьме. От десяти других арестованных требовали новых оговоров и продолжали их изощренно пытать, так что «на теле не было живого места». Некоторые, не выдержав мучений и постоянных пыток, покончили с собой.
Клика евнухов, придя к власти, боялась только военачальников и армии, поэтому Вэй Чжунсянь принимал против них решительные меры, смещал тех, кто одерживал победу, давал ход доносам на самых авторитетных военачальников. Весьма показательна в этом смысле трагическая судьба командующего войсками на Ляодуне Юань Чунхуаня, успешно сражавшегося против маньчжурских войск. Юань Чунхуань не раз бывал на приемах у императора и пользовался полным его доверием, однако по доносу евнухов был взят под стражу и казнен. Репрессии затронули и других военных, что в те годы представляло угрозу безопасности страны, так как шла война с маньчжурами.
Клика евнухов активно стала бороться с дунлиньцами (Дунлинь шуюань — Восточная академия, существовавшая еще с сунского времени в Уси). Ее основоположником и многолетним преподавателем был известный ученый Ян Ши. В стенах этой академии в конце XVI в. собралась целая группа единомышленников, объединенных весьма либеральными идеями. Они сочиняли крамольные памфлеты и политические трактаты, писали смелые доклады императору, стараясь добиться назначения на высокие посты достойных чиновников и резко критикуя евнухов. На членов группы Дунлинь и других прогрессивных деятелей один за другим сыпались доносы. Специально назначенные подручные евнуха Вэй Чжунсяня начали чистку государственного аппарата. В 1624 г. дело о 108 дунлиньцах рассматривалось как дело о «разбойниках» сунских времен, при этом чуть ли не каждый из них приравнивался к знаменитому герою романа «Речные заводи» Сун Цзяну.
Преступниками были признаны не только сами дунлиньцы, но и все, кто сочувствовал им или имел хоть какие-нибудь связи с людьми, подозреваемыми в крамоле. В биографиях многих выдающихся людей того времени — видных сановников, ученых, писателей — встречаются сведения о том, что они были прямо или косвенно обвинены в связях с людьми, близко стоявшими к сторонникам Дунлинь. Все они подверглись арестам, жестоким пыткам, многих в конце концов казнили; родственников этих опальных деятелей ссылали, а имущество конфисковывали. Списки имен дунлиньцев были разосланы по империи для ареста на месте. Училища и академии, которые считались рассадниками политического вольномыслия, приказано было закрыть. По эдикту 1625 г. в первую очередь закрыли академию Дунлинь в Уси, затем академии в Гуаньчжуне, Цзянъю и Хуйчжоу; преподаватели и учащиеся этих академий подверглись преследованиям.
А тем временем Вэй Чжунсянь пожаловал себе титул верховного князя — шангуна, евнухи должны были приветствовать его словами «девять тысяч лет», а некоторые наиболее услужливые министры использовали еще более льстивую формулировку — «девять тысяч девятьсот девяносто девять лет». Напомним, что к императору обращались с приветствием «вань суй», «десять тысяч лет», то есть это приветствие было подобно императорскому.
Недовольство, вызванное правлением евнухов, все росло, и это заставило активнее действовать представителей придворных кругов и сановников, решившихся на дворцовый переворот. В 1627 г. внезапно скончался отстраненный от правления с самого своего восшествия на престол император Юцзяо. После его смерти трон занял брат покойного, император Сыцзун (его эра правления Чунжэнь, 1628–1644), никогда ранее не помышлявший о такой перспективе. На первых порах противникам крайней реакции, которые попытались опереться на нового императора, удалось поддержать решимость государя и разогнать клику временщиков. Евнух Вэй Чжунсянь, отрешенный от своего поста, был вынужден покончить жизнь самоубийством. Озлобление против него оказалось столь сильным, что император приказал казнить его труп. Большинство приспешников этого еще недавно всесильного временщика подверглось смертной казни или разжалованию и ссылке.
Мраморные ступени перед Дворцом гармонии и мира.
Как вспоминал последний император Китая Пу И, он слышал во дворце разные истории о последнем императоре Минской династии Сыцзуне (1628–1644), который покончил с собой в 1644 г. после вступления в Пекин войск крестьянской повстанческой армии под командованием Ли Цзычэна. Пу И становилось не по себе, когда рассказывали, что у Сыцзуна под конец жизни остался всего один верный евнух. Кстати, повстанцы никогда не жаловали евнухов. Об этом красноречиво говорит одна из их прокламаций: «Гуны и хоу едят мясо и носят шелка, а император считает их своей надежной опорой. Евнухи все неразборчивы и глупы, а император считает их своими ушами и глазами».
23 апреля 1644 г. конница повстанцев подошла к стенам Пекина, где ее совсем не ждали, и расположилась у девяти ворот стены, окружавшей столицу. Растерянность при дворе и в правительственных учреждениях возросла до предела, никто не знал, что предпринять.
Утром 24 апреля начался штурм; главный удар был направлен на западные ворота столицы — Сичжимэнь.
Повстанцы направили в Пекин, на переговоры с осажденными парламентера. Для этой цели Ли Цзычэн выбрал евнуха, который добровольно сдался повстанцам, и передал императору требование об отречении. «Он влез по веревке на стену, явился пред очами императора и потребовал отречения от престола», — говорится в истории династии Мин. Император страшно рассердился и ответил, что будет лично участвовать в сражении.
Повстанцы усилили натиск. Во время атаки под гром пушечной канонады проносилась туча стрел, с городских же стен стреляли холостыми зарядами, а выстрел большой пушки ранил главным образом своих же. Осаждавшие тем временем начали засыпать глубокий ров и готовить осадные лестницы для нового штурма, после чего они пошли на приступ сразу в нескольких местах. «Разбойничьи вожди Лю Цзунминь и Ли Го рубили тополя и делали высокие лестницы, и когда настало время пятой стражи, отряд, состоящий из подростков, вскарабкался на стену с северо-восточной стороны», — так описывала штурм одна из династийных хроник. Про молодежные отряды рассказывали, что они действовали как «ножницы, срезающие волосы под корень», ибо они якобы привыкли «к убийствам и грабежам, не печалились и не боялись смерти». Галопируя на лошадях, они распевали песни. Наперегонки вскарабкиваясь на крепостную стену, они не завязывали боя, а лишь прокладывали путь взрослым воинам. Стычки продолжались целый день, а когда стало смеркаться, евнух Цао Хуачунь отворил ворота Чжанъимэнь. Это означало, что Пекин сдался.
Когда повстанцы захватили внешний город, в императорском дворце началась паника. Император, понимая, что с уничтожением его семьи, и в первую очередь сыновей, закончится династия, сделал попытку, спасая от неминуемой расправы, послать сыновей на юг, но вывести их из столицы уже не было никакой возможности, и тогда их отправили к родственникам с просьбой спрятать в надежном месте. Всему женскому персоналу дворца и гарема, чтобы они не достались врагу, было приказано покончить с собой. Императрица, которая не имела права ослушаться Сына Неба, повесилась, наложницы бросились в пруды и колодцы. Сыцзун лично пытался зарубить свою дочь, но лишь повредил ей руку. Сам он попробовал скрыться, но это ему не удалось. Так минула эта страшная ночь. Утром 25 апреля император приказал созвать на совещание чиновников, но никто не явился. К концу дня, написав на полах своей белой одежды собственной кровью несколько слов, осуждавших чиновников и евнухов и отмечавших невиновность народа, он повесился на дереве в парке. Предание гласит, что это произошло на холме Мэйшань. В пекинском парке около трех столетий стояло окованное цепями дерево, на котором якобы покончил с собой Сыцзун.
Иногда евнухи, прислуживавшие императору, расплачивались за это жизнью, когда ему на смену приходил другой Сын Неба. Так, внук основателя минской династии Чжу Юаньчжана Хуэйди (1399–1402) не доверял своим дядям и даже запретил им являться в столицу для участия в церемонии погребения императора Тайцзу. Затем по совету своих сановников он попытался лишить удельных князей их независимого положения. Возмущенный действиями племянника будущий Чэнцзу (Юнлэ) в 1399 г. поднял против него мятеж, двинул войска в Нанкин и в 1402 г. штурмом взял город. Дальнейшая судьба Хуэйди, место его кончины и погребения покрыты тайной. По некоторым данным, во время штурма дворца там начался пожар, и императорская чета, бросившись в огонь, покончила с собой. Чэнцзу (тогда его звали князем Яньваном), заняв Нанкин и не обнаружив в нем императора, жестоко казнил почти всех евнухов, ему служивших.
Общее между тремя периодами могущества евнухов — это то, что они приходятся на именно китайские династии, хотя третий период существенно отличается от двух первых. В ханьское и тайское время евнухи приобрели сильное влияние лишь при последних императорах, как бы символизируя собой наступление заката династии, однако возвышение евнухов при Минах началось очень рано, уже при Юнлэ (1403–1424), то есть при третьем императоре. Заметим, что минские императоры и их современники открыто не высказывали «неприязни» к евнухам. Напротив, правители династий Суй, Тан и Сун неоднократно пытались административными мерами ограничить сферу влияния евнухов при дворе. В сунскую эпоху особенно строго следили, чтобы влияние евнухов не распространялось за пределы дворца. Евнухам предписывалось постоянно жить в Запретном городе, а для выхода из него нужно было получить специальное письменное разрешение.