В Китае с глубокой древности повелось содержать при дворе императора многочисленную челядь, немалую часть которой составляли евнухи. Издревле считалось, что евнухи отлично приспособлены к исполнению своих обязанностей, потому что обладают по-мужски рациональным мышлением и в то же время, в силу своей бесполости, их восприятию доступна и женская психология.
Из исторических материалов видно, что первыми китайскими евнухами были пленные соседних с Китаем стран, которые воевали с Поднебесной. Оскопление пленных едва ли не впервые начал практиковать еще в шанском Китае (династия Шан, XVI–II вв. до н. э.) царствовавший свыше полувека У Дин, у которого было три жены и 60 наложниц. У Дин и его окружение вели активные военные действия против соседей, направляя на границы военные экспедиции. Вслед за ним для этих же целей стали использовать военнопленных и другие правители. В Западной Хань во время царствования уже упоминавшегося У-ди ханьцы не раз совершали против сюнну карательные походы, посылая 100-200-тысячные армии. Сюнну несли значительные людские и материальные потери. Так, в 121 г. до н. э. знаменитый полководец Хо Цюйбин, который, по преданию, шесть раз пересекал пустыню Гоби, напал на западные владения сюнну, после чего местный правитель Кунье сдался ему вместе со своим 40-тысячным войском. В 119 г. Вэй Цин и Хо Цюйбин с 200-тысячным войском пересекли Великую пустыню Гоби и, вступив в бой с сюнну, наголову их разбили. Правителя сюнну они взяли в плен и привезли в Чанъань — в то время столицу страны. У-ди повелел кастрировать пленника. Династийные истории свидетельствуют о том, что со II в. до н. э. специальные евнухи, находившиеся при императорской особе и именовавшиеся «помощниками по внутридворцовым записям», вели секретную переписку Сына Неба.
Минские императоры Чжу Юаньчжан (1368–1398) и Чжу Ди, он же Юнлэ (1403–1424) постоянно вели войны со своими соседями, на севере и на юге. Юнлэ, перенеся столицу из Нанкина в Пекин, двинулся на юг и покорил Тонкин, его власть распространялась на Сиам и страны южных морей; Ява и Суматра добровольно признали свою зависимость от Поднебесной. Во время этих войн китайские императоры брали в плен много детей, часть которых кастрировали. Как гласят летописи, четыре наиболее известных евнуха династии Мин были, к примеру, выходцами из Вьетнама. При минском императоре Инцзуне (1436–1449) до его совершеннолетия империей правила его регентша-мать, а после ее смерти — евнух Ван Чжэнь. Когда император совершил карательную экспедицию в Гуйчжоу, он приказал кастрировать 1500 детей местной народности мяо.
Живший в конце династии Юань писатель Тао Цзунъи («Записки о землепашестве во время отдыха») в главе 28 своего сочинения «Чжэгэнлу» так описывает евнухов и их отличие от остальных подданных Поднебесной: «Существует категория мужчин, которые, даже женившись, не имеют потомства. Их называют „евнухами от рождения“ (тяньянь). Обычно их еще называют хуанмэнь» («императорскими вратами», поскольку именно в императорском дворце обычно использовали евнухов. — В.У.). В «Каноне Желтого Императора по иглоукалыванию» («Хуанди чжэньцзин») говорится: «Желтый Император сказал: „Существуют мужчины, которые из-за повреждения половых органов утратили сексуальное желание, их член не поднимается и становится бесполезным. Однако борода и усы у них не исчезают. Почему же у евнухов не растут борода и усы? Мне хотелось бы узнать: в чем тут дело?“ Ци Бо (мифический создатель методов лечения. — В.У.) ответил: „У евнухов ампутированы половые органы, в результате чего удалены семенные каналы, и они не способны к извержению семени, которое растекается у них под кожей. Вследствие этого кожа вокруг губ и рта становится сухой, и на ней не растут ни усы, ни борода“. Желтый Император спросил: „Но ведь существуют евнухи от природы, которые, хотя и не претерпели подобного надругательства, все равно не имеют бороды или усов. Почему такое возможно?“ Ци Бо отвечал: „Это потому, что Небо не наделило их достаточной сексуальной энергией. Поэтому семенные каналы, равно как и гениталии, у них недоразвиты. У них есть энергия — ци, но нет семени. Поэтому участки вокруг губ и рта у них сухие, и там не растут борода и усы“».
В обязанности евнухов входило обихаживать Сына Неба, исполнять любые его прихоти; помимо евнухов во дворце для этих целей держали девушек-служанок. Служба евнуха была престижной, без особого оттенка уничижения, как любая чиновная служба. В Китае, Корее и Вьетнаме, пожалуй, лишь лауреаты столичных конфуцианских конкурсов были более почитаемы в обществе, чем они. Это открывало путь к славе и благополучию не только для евнуха, но и для всего его рода. Так как положение евнуха сулило доступ к власти, не было недостатка в тех, кто либо сам, либо по настоянию семей был готов выдвинуться таким путем. Потомки поклонялись предкам-евнухам в семейных, общинных и буддийских храмах. А родовая община могла выбрать евнуха главным духом деревенского пантеона: духом — хранителем местности.
Первый китайский император Цинь Шихуан с момента восхождения на престол окружил себя ореолом тайны, великолепие его двора повышало его престиж. Он построил множество дворцов по всей стране, включая столицу. «Он повелел соединить между собой двойными дорогами и дорогами, огороженными валами, все двести семьдесят дворцов, расположенных вокруг Сянъяна в пределах двухсот ли, — писал Сыма Цянь, — украсить комнаты во дворцах занавесями и пологами, колоколами и барабанами, населить покои красавицами…Если император куда-либо являлся, того, кто сообщал о его местопребывании, наказывали смертью».
В Сянъяне Сын Неба тайно переходил из одного своего великолепного дворца в другой по специальным переходам и закрытым галереям, и только горстка евнухов знала, где его следует искать. Жизнь властелина была столь скрыта от глаз покровом тайны, что когда он умер во время путешествия по восточным провинциям, об этом не знал даже императорский кортеж. Вот как это событие представил Го Можо в рассказе «Смерть Цинь Шихуана», написанном в 1935 г.
«С Цинь Шихуаном вновь случился припадок, и он в беспамятстве рухнул на палубу. Это произошло в разгар лета на пятидесятом году его жизни, когда в сопровождении первого министра Ли Сы, смотрителя дворцовых экипажей Чжао Гао (главного евнуха. — В.У.) и младшего сына Ху Хая после объезда областей… он возвращался на запад в свою столицу Сянъян и у Пинъюаня переправлялся через древнюю Хуанхэ.
Была страшная жара, и поэтому по обе стороны стула, на котором восседал Цинь Шихуан, стояли два больших бронзовых таза, наполненных льдом.
Окруженный доверенными евнухами, Цинь Шихуан нараспев читал давно полюбившееся ему стихотворение „Бессмертный праведник“. Вдруг он упал со стула и ударился затылком о край таза. Таз перевернулся, и куски льда рассыпались по палубе.
…Когда Цинь Шихуан, сраженный приступом, упал на палубу, лицо его побелело, на посиневших губах выступила пена. Как издыхающая собака, валялся он среди рассыпавшихся кусков льда, но никто из евнухов, привыкших к таким припадкам, даже не встревожился. Наоборот, все они чувствовали себя так, будто только сейчас обрели свободу. Сдерживая холодные насмешки, они стали звать младших прислужников.
Пока евнухи собирали осколки льда и поднимали лишившегося сознания Цинь Шихуана, лодка пристала к берегу.
Прежде, когда с Цинь Шихуаном случались припадки, они длились не более двух минут, потом сознание возвращалось, и все шло, как обычно. Но этот припадок отличался от предыдущих.
Прошло почти три четверти часа, пока Цинь Шихуан пришел в сознание. Потом, как всегда, начался жар, появились рвота, головокружение, головная боль».
После консилиума лекарей, которые путешествовали вместе с императором, было принято решение, что Цинь Шихуану необходимы отдых и покой, а потому продолжать дальше путешествие ему нельзя. Однако Сын Неба не послушал их, он приказал евнухам посадить его в закрытую карету и ехать с обычной скоростью. С того момента он уже не покидал кареты и не делал ни шагу пешком.
«Иногда, убаюканный легким покачиванием кареты, он начинал думать. Но головные боли усиливались, его все чаще мучила рвота, а горло горело. Цинь Шихуан понял, что приближается смерть, и украдкой глотал слезы». Цинь Шихуан часто впадал в беспамятство, временами он как будто успокаивался, но потом снова начинал бредить. «Этот бессвязный бред приводил в смятение сопровождавших Цинь Шихуана евнухов, они ни за что не хотели находиться в одной с ним карете. На четвертый день они самовольно пересели в отдельные коляски и сопровождали карету справа и слева, спереди и сзади, предоставив разбитого параличом Цинь Шихуана самому себе, — писал Го Можо. — …Они, как обычно, ехали днем и ночью и лишь в установленное время навещали больного. Сначала тот корчился в судорогах, но на пятый день его сразил паралич, бред прекратился, глаза остекленели, тело вытянулось. Цинь Шихуана уже вполне можно было бы принять за покойника, если бы не чуть заметное прерывистое дыхание.
…В ночь на пятые сутки достигли Шацю. От быстрой езды все очень устали и, пользуясь тем, что Цинь Шихуан лежал без сознания, решили заночевать.
Утром Ли Сы и Чжао Гао побежали к карете Цинь Шихуана.
Когда они открыли дверцу, то увидели, что Цинь Шихуан уже окоченел. Из его правого уха сочилась черная кровь».
Китайская красавица (древнейшее изображение женщины в китайском изобразительном искусстве, роспись по шелку. V в. до н. э. г. Чанша).
По свидетельству Сыма Цяня, странная процессия двигалась через весь Китай в столицу с телом умершего императора, о чем ведомо было лишь пяти-шести евнухам и министру Ли Сы. Так как лето было жарким и труп императора начал разлагаться, в его закрытую повозку было велено положить протухшую соленую рыбу, чтобы солдаты и слуги не подозревали, что повелитель мертв. Евнухи, залезая в повозку, делали вид, что кормят Сына Неба, зачитывали какие-то указы, которые он якобы подписал, и т. п.