Это вообще никакая не проблема, так что перестань высасывать трагедию из пальца.
Вот почему, когда вас спросят, почему вы уже не улыбаетесь после того, как увидели свою фотографию, вы стыдливо опустите голову, надвинете очки на глаза, полные слез, и скажете: «Извините, просто я немного сегодня не в настроении». Или, может: «Просто неважно себя чувствую». И если они не знают вас достаточно близко, то спросят, не думаете ли вы, что заболели. И вы ответите что-то вроде: «Нет, не думаю. Во всяком случае, ничего серьезного. Просто не выспалась». Хотя в действительности вам захочется разрыдаться и, наконец, признаться вслух, что выглядите вы отвратительно и вам хочется спрыгнуть с моста.
В отличие от физической боли, это боль, в которой вам стыдно признаться. Поэтому вы проглатываете ее день за днем, пока она не превращается в неотъемлемую часть вас самих, которую вы уже не замечаете, пока что-то не задевает ее снова – пара джинсов, которая больше не налезает, новая красивая коллега, неудачная прическа. И боль пронзает все ваше тело с такой силой, что вы плачете и кричите, кричите и обвиняете тех, кто находится рядом с вами, потому что не знаете, как правильно справиться с тем, через что вам приходится проходить. А потом, когда вы заклеите рану каким-нибудь невзрачным пластырем, когда извинитесь перед теми, перед кем выставили себя на посмешище, когда перестанете презирать саму себя за свое жалкое поведение, вы попытаетесь вернуться к повседневной жизни, снова войти в игру, вот только вам уже не будет так же весело, как прежде. Небо будет по-прежнему затянуто облаками, и все будет выглядеть теперь мрачнее и унылее, чем раньше.
Абсолютно все женщины в мире хотя бы раз в жизни переживают подобные «темные» моменты. Я знаю это, потому что в 2016 году компания Dove запустила исследование, целью которого было выяснить взаимосвязь между женским восприятием собственного тела и тревожностью.
Глобальный доклад о женской красоте и уверенности в себе[23], включивший в себя опрос более 10 500 женщин из тринадцати стран мира, стал крупнейшим на сегодняшний день всеобъемлющим исследованием самооценки, и его результаты вызывают тревогу. Порядка 92 процентов жительниц Японии и около 80 процентов жительниц Великобритании заявили о том, что не любят свое тело. При этом 85 процентов опрошенных женщин признались, что отказывались от важных жизненных дел, таких как командная работа или общение с близкими людьми, когда им не нравилось, как они выглядят.
Я прекрасно это понимала. Почти вся моя жизнь была обусловлена тем, насколько уверенно я себя чувствовала, и вся моя уверенность опиралась исключительно на мое мнение о том, насколько хорошо я выглядела. Редки были те дни, когда, посмотрев на себя в зеркало в шесть утра, я находила свою кожу увлажненной, волосы блестящими, а тело привлекательным. И даже когда такие дни случались, и я выходила из своей квартиры, преисполненная уверенности, именно тогда Эмили Ратаковски[24] нужно было обязательно сесть со мной в один вагон метро.
Если я не встречала красивых женщин в метро, я сталкивалась с ними на коктейльных вечеринках, на занятиях йогой, в «Джус Дженерейшн»[25], на телеканале НВО. Мне казалось, я ни одного дня не могла прожить без ощущения собственной неполноценности. Как бы хорошо я ни чувствовала себя, неизбежно наступал тот момент, когда мне напоминали о том, что обязательно найдется кто-то другой, кто будет красивее меня. И это только половина проблемы, не так ли? Столкновение между уверенностью в себе и напоминанием о собственных недостатках, приводящее к отчаянию. Будто ты бежишь с горы, пытаясь убежать от лавины, которая тебя неизбежно настигает. Английская певица Флоренс Уэлч так говорит об этом: «Я до сих пор могу уйти со сцены под аплодисменты толпы, закрыться в гримерке и не выходить оттуда до тех пор, пока не найду в своем телефоне кучу того, что сделает меня по-настоящему несчастной, – объясняет она. – Неудачные фотографии, сделанные папарацци, особенно подходят для этого».
По данным Министерства здравоохранения и социальных служб США, неудовлетворенность своим телом может быть одной из причин, почему женщины страдают депрессией чаще, чем мужчины. Это шокирует, но уже давно не удивляет. Мы знаем, что процветание капитализма напрямую зависит от того, насколько плохо женщины относятся к себе. Мы знаем, что если бы не идеально отредактированные фотографии моделей и актрис, которые мы видим повсюду на рекламных щитах и обложках журналов, в рекламных роликах, телешоу и Интернете, то мы бы не были настолько зациклены на красоте и внешнем виде.
Мы знаем, что средства массовой информации редко делают акцент на различиях в росте, весе, цвете, типе кожи, структуре волос и других физических аспектах, чтобы привить нам чувство стыда и заставить покупать продукты, которые должны помочь нам приблизиться к единым стандартам красоты. Нам известны эти печальные факты и горькая правда. К сожалению, одна только правда не делает женщин более свободными.
Но что делает? Существует ли возможность для женщин абстрагироваться от своей физической внешности? Реально ли перестать беспокоиться о том, что мы видим, когда смотримся в зеркало? Красота настолько абстрактна, что почти невозможно получить однозначный ответ на эти вопросы, однако одно из проведенных исследований дало мне некую надежду. В 2015 году профессор Вирен Свами из Университета Англия Раскин[26] и ученые из римского Университета Сапиенца[27] провели опрос среди 484 итальянских женщин, о том, как они относятся к своему телу. У одной половины опрошенных женщин уже были дети, у другой половины – пока нет. 69 процентов респонденток, которые еще не успели стать матерью, сообщили о том, что неудовлетворены размером своей груди, что было явным симптомом перфекционистской самопрезентации[28]. Интересно, но подобные результаты не были выявлены среди тех женщин, у кого уже были дети.
Уже рожавшие женщины обладали более высоким уровнем самооценки и реже проявляли симптомы перфекционистской самопрезентации в том, что касалось внешнего вида их груди. И дело было даже не в том, что за время беременности их грудь стала больше.
Помню, как, читая данную статью, я вдруг подумала, что если эти женщины стали смотреть на свою грудь совершенно иными глазами после того, как осознали, для чего она им дана природой, то, возможно, и я могла бы перестать переживать из-за всякой ерунды, как только пойму, для чего я здесь.
Несколько недель спустя один из друзей прислал мне статью из журнала «Нью-Йоркер», в которой рассказывалось об экспериментальном использовании контролируемых доз ЛСД при лечении неизлечимо больных пациентов с онкологией, чтобы ослабить их страх смерти. По словам одного из исследователей, под влиянием галлюциногенных препаратов пациенты «выходили за рамки привычного восприятия собственного тела, переживая состояние, свободное от эго… а затем возвращались с новой перспективой и глубоким самопринятием». В ходе последующей беседы с участниками эксперимента выяснилось, что среди всех этих «путешествий» одним из наиболее важных аспектов было то, что препятствие в виде тела исчезало, забирая с собой их индивидуальную идентичность.
Как и многие случайные, кажущиеся неважными вещи в нашей жизни, данная статья на фоне проведенных мною исследований распахнула дверь в той части моего сознания, которую я никак не могла открыть раньше. После долгих лет депрессий и плохого настроения из-за неудачной фотографии, ненавистных прыщей, искаженного отражения в зеркале это пришло как озарение. Я была рабом своей идентичности. Именно мое эго держало меня в этом подвешенном состоянии ненависти к самой себе. И если я была нацелена на то, чтобы победить это настроение, мне нужно было оборвать эту привязанность не только к своей внешности, но и к своему эго.
Съездите в гости к бабушке
О, как же я жалею о том, что не носила бикини круглый год, когда мне было двадцать шесть! Если эти строки сейчас читают молодые, надевайте бикини, сейчас же, и не снимайте, пока вам не исполнится тридцать четыре.
Примерно в это же время, в возрасте двадцати пяти лет, я пришла к освобождающему, но в то же время ужасающему выводу о том, что на самом деле я никогда не смогу изменить свою внешность. Конечно, я была настроена продолжать попытки – тратить по двести баксов на светлые пряди с модным названием «балаяж», затем красить волосы в каштановый цвет, отстригать челку, отращивать челку, снова возвращаться к дорогущим светлым бликам. Но в глубине души я знала, что никакое количество высветленных прядей, кремов для кожи или новых бронзеров никогда ничего не изменит.
Принятие себя было самой сложной задачей, но как только я с этим справилась, я смогла перейти к настоящей работе. Я искала способы, которые могли бы мне помочь примириться со своей внешностью, и первым и, пожалуй, главным прозрением стала моя поездка к бабушке. Я приехала погостить к ней во Флориду на длинные выходные, что пыталась делать хотя бы раз в год, как хорошая внучка. И, как всегда, она осыпала меня комплиментами. Как только я переступила порог дома, она сказала мне, насколько я красивая. Лучезарная. И совершенно потрясающая.
Потом с небольшим светским визитом мы отправились ко всем ее друзьям. Мы ходили от двери к двери и здоровались, и они обрушивались на меня, заваливая комплиментами и обсуждая мою кожу, мои светлые волосы, мой рост. Раньше, когда она водила меня, как лошадь на парад, представляя прямо возле бассейна или в гостиной свою «прекрасную внучку», я не придавала этому никакого значения. Эти комплименты исходили от людей с ходунками, пигментными пятнами и титановыми протезами в бедре. Конечно, я казалась им красивой, любая молодая девушка показалась бы. Но тут меня осенило, что было такого важного в том,