моего времени месяца.
Неужели так страшно признать, что иногда наши настроения и чувства просто возникают благодаря этим колебаниям? Неужели мы настолько хотим скрыть ото всех, включая самих себя, что мы чувствуем себя по-другому? Что есть несколько дней в месяце, когда, возможно, наша раздражительность является не чем иным как изменением химической структуры? Почему мы не принимаем это, продолжая усиленно отнекиваться?
Принятие означало проявление уважения. Я была уже достаточно взрослой, чтобы каждый месяц встречать месячные с удивлением. Достаточно умной, чтобы демонстрировать наивность. Я должна была начать принимать лекарство в последний день моей следующей менструации. Моей настоящей следующей менструации, а не той, что приходила через две недели. И чтобы сделать это, я должна была, наконец, обратить на себя внимание. И именно покупка календарика и ведение заметок положили начало новой главе моих взаимоотношений с собственным телом. Нарушение цикла стало для меня своего рода пробуждением. И на этот раз все было по-взрослому. Я со всей серьезностью подошла к тому, чтобы быть женщиной.
Загрузка приложения упростила задачу, а отслеживание цикла, наблюдение за тем, как все проходило как по маслу, подарило мне новообретенное ощущение моей женской энергии. Энергии, которая ослабевала, когда я не обращала на нее никакого внимания. Которая исчезала, когда я не относилась к ней с уважением. Которая восполнялась только тогда, когда я подпитывала ее всем необходимым. Я испытала чувство гордости, когда у меня начались месячные ровно в тот день, когда они должны были прийти. Я смогла оседлать волну, а не разбиться об нее. Ко мне вернулся прежний ритм и регулярность, которой мне так не хватало в жизни.
Регулярность принесла понимание того, что происходит и почему. Я перестала бояться чувств, которые раньше не имели смысла. Когда я чувствовала приступы дискомфорта или перепады эмоций, я могла заглянуть в свой календарь и убедиться, что так и должно было быть. Это были просто естественные симптомы неизбежного процесса.
Этому меня научила Росарио. За те полгода, что я прожила в ее двухкомнатной квартире во время своего обучения в Мадриде, я кое-что узнала о ее жизни. Поскольку она не говорила по-английски, а я на испанском понимала каждое четвертое слово, наши беседы скорее походили на межпланетное общение. Я поняла, что ей было сорок пять, она не была замужем, но встретила любовь своей жизни. Из отношений ничего не получилось, потому что он был яблоком, а она апельсином. Я знала, что она училась на юриста, уйдя ради этого из семейного бизнеса, и что ей оставалось восемь месяцев до аттестационных экзаменов, чтобы выяснить, окупились ли ее годы учебы и приема студентов по обмену, чтобы прокормить себя, или ей придется вернуться в семейный бизнес с поджатым хвостом.
Я знала, что Росарио была достаточно замкнутой. Но более того, она была дисциплинированной. В ее жизни царил порядок. Она никогда не опаздывала. Она никогда не приходила раньше времени. Через тонкую стену между нашими спальнями я могла слышать, как ровно в шесть утра звонил будильник. Один раз. Никаких отложенных сигналов.
Завтрак всегда был накрыт до того, как я выходила на кухню. Каждое утро одно и то же: буханка хлеба, вареные яйца и джем. Я еще только выползала на кухню, а она уже сидела в своем импровизированном кабинете в углу гостиной и занималась. У нее было внутреннее устремление, которое превосходило все остальное – общение, выпивку, прокрастинацию. Ее самоотверженность заставляла меня стыдиться всякий раз, когда в своем облегающем платье я пыталась улизнуть на дискотеку или в какой-нибудь захудалый бар в Ла-Латине. Она всегда отрывала глаза от книги и с материнской заботой спрашивала, куда я иду, а потом говорила, что мне будет холодно в таком коротеньком платье. Когда я возвращалась на следующее утро, она сидела за своим столом, точно там, где я ее оставила накануне.
Но в один прекрасный день на месте ее не оказалось. Я вернулась домой из школы, чтобы перекусить и отдохнуть в середине дня, а она сидела на диване с чашкой горячего чая на коленях и под какой-то испанский сериал, эхом разносящийся из телевизора, который никогда не был включен, доедала полупустую коробку печенья. «Ла регла», – сказала она мне, и я кивнула, будто поняла, прежде чем пойти в свою комнату и найти в словаре еще одно слово, которого не знала.
Мне показалось интересным, что месячные, или «ла регла», совпадает со словом «правило». Потому что именно этому следовала Росарио. Правилам своего тела. За полгода я успела увидеть, как это происходило шесть раз. Тот же испанский сериал. Тот же чай. Те же печеньки. И всякий раз, когда я видела ее, она говорила одно и то же: «Ла регла» – будто это был какой-то выдающийся праздник.
И она праздновала, не стесняясь. Это было ее время месяца. Ее целеустремленность, ее напористость шли вразрез с требованиями ее женственности. На самом деле месячные были для нее определенной остановкой, перерывом, который она научилась заставлять себя соблюдать. Ее опыт напомнил мне о племени коренных индейцев юрок, о которых я читала когда-то, чьи женщины праздновали приход месячных при помощи исполнения совместных ритуалов. Они воспринимали это как период очищения. Мне стало интересно, всех ли испанских женщин учили воспринимать свои месячные как праздник, как это было заведено в племени юрок. Или женщины учились этому, когда становились старше. Может быть, требовалось определенное время, чтобы научиться уважать свое тело.
Только когда я поняла и приняла возможности своего тела, я начала с уважением относиться к тому, на что оно было неспособно. Только когда я признала, что мое тело – это невероятно сложное биологическое чудо, я приняла тот факт, что это делает меня хрупкой. Цена за право быть женщиной оплачена кровью, и перед битвой всегда следует накормить свое тело и дать ему отдохнуть.
Конечно, я не могу уйти с работы на пять дней, не могу забросить свои обязанности по дому, но я могу дать себе передышку. Когда мне грустно, или когда я злюсь, или когда я взволнована, я могу успокоить себя напоминанием о том, что эти чувства являются еще одним испытанием женственности, с которым я обязательно справлюсь. Я напоминаю себе о том, что нет ничего плохого в том, чтобы отправиться домой зализывать свои раны. Нет ничего ненормального в том, чтобы чувствовать себя отстраненной, раздраженной или обеспокоенной. Правило моего тела диктует мне заботиться о себе и возвращаться в мир, только когда я снова стану целой.
Найдите свое время для сна
Для меня лучшее время дня – это ночь… Я не люблю дневные часы. Я не человек утра… и не человек дня.
Сон, как и месячные, всегда вызывал во мне смятение. То, что было естественным, нормальным и легким для других, у меня вызывало массу вопросов и проблем. Чувство стыда проявлялось в виде беспокойного волнения ровно в тот момент, когда золотистые лучи солнца начинали каскадом литься сквозь занавешенное окно. Я ненавидела саму мысль, что мир погружался в сон без меня. Я боялась лежать одна в темноте комнаты. Каждая ночь казалась длиной часов в двадцать.
У меня всегда были проблемы с засыпанием. Еще в средней школе у меня появилась привычка брать с собой ноутбук в постель, будто второе одеяло. С тех пор как я переехала в Нью-Йорк, я почувствовала, что болезнь прогрессирует, и ноутбук уже не спасет. Теперь мне нужны были медикаменты.
Джей засыпал быстро и естественно. Это было не в моей природе. Мое тело сопротивлялось этому, начиная пульсировать ровно в тот момент, как только я принимала горизонтальное положение. Я где-то читала, что мужчины в принципе засыпают быстрее женщин, потому что они переживают меньше в течение дня. Этот факт всплывал в моей памяти всякий раз, когда я смотрела на спящего Джея. Я чувствовала себя преданной и оскорбленной тем, как легко он всегда отключался. Как быстро ему удавалось это.
Для меня имеет смысл, что взрослые люди всегда спрашивают друг друга, как им спалось. Потому что это может быть отправной точкой для их хорошего или плохого самочувствия. Если они спали хорошо, но настроение все равно на нуле, значит, проблема в чем-то другом. Если они спали плохо и настроение на нуле, то, по крайней мере, вы знаете причину. У большинства знакомых мне женщин были такие же отношения со сном, как и у меня. Я наблюдала это у своей матери. Если я проходила ночью мимо спальни родителей, она всегда сидела на кровати, и свет телевизора отражался на ее лице. Она всегда была начеку, когда в два часа утра мы прокрадывались домой. И именно она всегда была той, кто жаловался в семье на бессонницу. Я всегда думала, что это потому, что женщины каким-то таинственным образом связаны с Луной. И хотя я все еще верю, что Луна женского пола, и что она влияет на нас в той же мере, в какой влияет на приливы или отливы, я также знаю, что этому есть научное объяснение: наш мозг запрограммирован на то, чтобы засыпать дольше.
По словам профессора Джима Хорна, эксперта в области науки о сне, склонность женщины к многозадачности – забота о детях, работа, домашние дела, семейные финансы, отношения и дружба – перегружает мозг и требует больше времени для отключения.
Вот почему у женщин в два раза чаще возникают проблемы с засыпанием, чем у мужчин. Кроме того, во время нашей предменструальной фазы повышается уровень кортизола, того же гормона, что вырабатывается, когда мы испытываем стресс, и это лишь обостряет наше состояние бдительности в течение ночи.
Я понимала, что мои проблемы со сном влияют на меня, но я не знала, как это исправить. Я не могла заснуть, потому что боялась всех тех проблем, которые создавала моя бессонница.
В этом и заключается ирония бессонницы. По словам профессора Гарварда Дэниела М. Вегнера, бессонница вызвана неспособностью мозга перестать думать о ней. Чем больше мы беспокоимся, что не можем заснуть, тем больше наш мозг не позволяет нам это сделать. Это явление было протестировано в ходе исследования на группе людей, которым сказали, что их будут оценивать по тому, насколько быстро они смогут заснуть. Думая о необходимости расслабиться, мозг постоянно контролировал себя, делая засыпание невозможным. Когда дело доходит до сна, проблема усугубляется с каждой последующей ночью, которую вы провели, ворочаясь и крутясь, потому что ваш мозг все больше концентрируется на необходимости заснуть.