Худым всегда бывает знаком,
Когда злодейством храм сквернится[263].
Сказавший это не ошибся в своем мнении, ибо сим, как кажется, предназначалось разделение народа и низложение виновника этого разделения.
Гл. 34. О первом Эфесском соборе, созванном против Нестория.
В самом деле, прошло немного времени – и царский указ повелевал епископам отовсюду съезжаться в Эфес. Посему, тотчас после праздника Пасхи, Несторий, прибывший туда со множеством народа, уже нашел там собрание многих епископов. Несколько замедлили только Кирилл Александрийский, приехавший около Пятидесятницы, и Ювеналий Иерусалимский, явившийся в пятый день после Пятидесятницы. Но Иоанн Антиохийский медлил еще более, так что бывшие налицо епископы, не дождавшись его, наконец коснулись данного предмета. Сперва бросил несколько слов и завязал дело Кирилл Александрийский – с намерением испугать Нестория, которого не любил. Потом, когда уже многие исповедали Христа Богом, Несторий сказал: «а я не могу назвать Богом того, кто был двухмесячным и трехмесячным; посему чист от крови вашей и отныне не приду к вам». Сказав это, он, с некоторыми, державшимися его мыслей епископами, начал собираться особо. Таким образом, присутствовавшие разделились на две части. Впрочем, сторона Кирилла, делая заседания, приглашала и Нестория, но он не слушал и свой приход на Собор откладывал до прибытия Иоанна Антиохийского. Тогда бывшие на стороне Кирилла, прочитав много раз говоренные Несторием беседы о предмете исследований и по ним заключая, что касательно Сына Божия он постоянно богохульствовал, низложили его. А державшие сторону Нестория, сделав другое, отдельное заседание, низложили Кирилла и вместе с ним Эфесского епископа Мемнона. Вскоре после сего приехал на Собор и Антиохийский епископ Иоанн[264]. Узнав о происшедшем, Иоанн досадовал на Кирилла, что он был виновником таких смятений и поторопился с низложением Нестория. Поэтому, чтобы отомстить Иоанну, Кирилл вместе с Ювеналием низложил и его. Когда же дела были в таком замешательстве, Несторий, видя, что спор доходит до разрыва общения, раскаялся и стал называть Марию Богородицей. «Пусть Мария называется и Богородицей, – говорил он, – только бы прекратились эти неприятности». Однако раскаянию Нестория никто не поверил, а потому, низложенный и сосланный в ссылку, он доселе живет в Оазисе[265]. Так-то кончился бывший в то время Собор. Это произошло в консульство Васса и Антиоха, в двадцать восьмой день месяца июня. Между тем Иоанн возвратился в Антиохию и, собрав многих епископов, низложил Кирилла, когда он прибыл уже в Александрию. Впрочем, вскоре после этого они прекратили вражду и, снова вступив в дружбу, возвратили друг другу престолы[266]. Но в церквах константинопольских, вследствие низложения Нестория, происходило страшное смятение, потому что чрез его пустословие, как я сказал, народ разделялся, а клирики все единогласно провозглашали ему анафему, – так мы, христиане, обыкновенно называем приговор против богохульника, когда свое мнение объявляем всем, выставляя его как бы на столбе.
2. Так как Несторий – богоборческая гортань, второе сонмище Каиафы[268], рабочая храмина хуления, в которой Христос, по разделении и расторжении Его естества, снова делается предметом договора и торговли, когда, по Писанию, кость Его на самом кресте осталась несокрушимой[269] и вовсе нешвенный хитон Его только разодрали богоубийцы[270], – так как этот Несторий отверг и отбросил имя Богородицы, которое в устах многих общеуважаемых отцов выковано Святым Духом, и, вместо него подделав, отливши и отпечатав другое название, «Христородицы», возбудил в Церкви тысячи браней и затопил ее домашней кровью, то, при помощи Христа, общего всех Бога, я начну свою историю повестью о богохульстве нечестивого Нестория и думаю, что у меня не будет недостатка в материи для последовательного изложения оной и доведения ее до конца.
Вражда между Церквами началась следующим образом: некто пресвитер Анастасий, человек с дурными понятиями о предметах веры, был пламенным любителем Нестория и иудейского его учения. Он сопутствовал Несторию, когда последний поехал для принятия епископства, и, встретившись с Мопсуестийским епископом Феодором[271], наслушался его толков и исказил свое православие, как пишет о том в послании Феодул[272]. Этот-то Анастасий, беседуя в константинопольской церкви с христолюбивым народом, дерзнул открыто сказать: «Марии никто не называй Богородицей; ибо Она была – человек, а от человека родиться Богу невозможно». Когда же христолюбивый народ оскорбился таким учением и ту беседу счел богохульной, – Несторий, вождь сего богохульства, не только не запрещал его и не покровительствовал учению здравому, но еще словам Анастасия, не обинуясь, придал большую силу и стал упорно защищать их. А иногда устно и письменно присоединял он к ним и собственные мнения и, разливая яд своей души, пытался преподать мысли, еще вреднее тех; так что на свою голову говорил: «двухмесячного или трехмесячного я не назову Богом», – как ясно об этом повествуется у Сократа[273] и в деяниях первого Эфесского собора[274].
3. Это учение обличал в своих посланиях славной памяти Кирилл, епископ Александрийский; но Несторий противопоставил им собственные послания и, не внимая писаниям ни Кирилла, ни епископа старейшего Рима Целестина[275], без всякого опасения разливал свой яд по всей Церкви. Тогда Кирилл счел долгом просить Феодосия Младшего, в руках которого был скипетр Востока, чтобы он повелел собраться в Эфесе первому собору, и послал императорские свои грамоты как к Кириллу, так и ко всем предстоятелям святых церквей. Феодосий днем заседания назначил святую Пятидесятницу, в которую снизошел к нам животворящий Дух. Несторий, по недальнему расстоянию Константинополя от Эфеса, прибыл на Собор весьма рано. Прежде назначенного дня приехал в Эфес и Кирилл со своими епископами. Но предстоятель антиохийский Иоанн и подвластные ему епископы к определенному дню не явились – не по своей воле, как говорят многие, слышавшие его оправдания, а потому, что Иоанн не скоро мог собрать своих подручных[276], ибо города их от древней Антиохии, нынешнего же Феополиса, отстоят, даже по ходу легкого человека, на двенадцать дней пути, а некоторые и более; да сверх того от Антиохии до Эфеса надлежало еще совершить путь тридцатидневной ходьбы. Он доказывал, что никак не мог поспеть к воскресному дню, или к так называемому новому воскресению, когда подвластные ему епископы совершали этот праздник при своих престолах.
4. Спустя пятнадцать дней после того воскресения собравшиеся для известной цели отцы, с той мыслью, что восточные епископы не приедут или приедут, пропустив много времени, сделали заседание под председательством божественного Кирилла, который занимал тогда место Целестина и был представителем епископа, как говорится, старшего Рима. Они призывают Нестория и уговаривают его защищаться против обвинений. Но Несторий, в первый день обещав прийти, если будет нужно, изменил своему обещанию и, несмотря на троекратное приглашение, не явился. Поэтому собравшиеся епископы приступили к исследованию дела. Сперва предстоятель Эфесский Мемнон обратил внимание присутствующих на то, сколько уже протекло дней после воскресения; а их было числом шестнадцать. Затем прочитали послания божественного Кирилла к Несторию и Нестория к Кириллу[277]. К этому присоединено было и святое послание дивного Целестина, написанное тоже Несторию. После сего Анкирский епископ Феодот и владевший престолом Мелитины Акакий объявили, какие хульные слова явно изблевал Несторий в Эфесе. По этому поводу приведено было много изречений святых и общеуважаемых отцов, изложивших правую и безукоризненную веру, и внесены в дело разные безумные хулы, произнесенные нечестивым Несторием. В заключении же святой Собор написал слово в слово вот что: «так как, кроме всего прочего, почтеннейший Несторий не захотел послушаться нашего зова и не принял посланных нами святейших и благочестивейших епископов, то мы, по необходимости, приступили к исследованию нечестивых его мнений и, обличив нечестие его мыслей и проповеди частью собственными его посланиями и писаниями, которые были прочитаны нами, частью устными его в этой митрополии выражениями, которые были подтверждены свидетельствами, сочли нужным, согласно с канонами и с посланием святейшего отца нашего и сослужителя, епископа римской Церкви Целестина, хотя не без многих слез, произнести следующий печальный приговор: поруганный Несторием Господь наш Иисус Христос, устами собравшегося ныне святого Собора, положил лишить его епископского сана и исключить из священнического сословия».
5. После этого, самого законного и справедливого приговора, именно через пять дней по низложении Нестория, прибыл в Эфес и Иоанн Антиохийский со своими епископами и, собрав их, низложил Кирилла и Мемнона. Когда же Кирилл и Мемнон подали жалобу бывшему с ними Собору, о чем Сократ, по незнанию, рассказывает иначе[278], тогда Собор позвал Иоанна для объяснения, что побудило его к произнесению этого низложения. Однако же Иоанн и после троекратного зова не пришел в собрание; посему с Кирилла и Мемнона низложение было снято, и вместо того лишен святого общения и всякого священнического авторитета сам Иоанн с его иереями. Феодосий сперва не принимал низложения Нестория, но потом, узнав о его богохульстве, писал епископам Кириллу и Иоанну благочестивые грамоты, и они примирились друг с другом и подтвердили низложение Нестория.