[363], чтобы она выполировалась и могла вернуться к своему блеску через учащенные увещания закона. Трудность хорошей жизни произошла в нас не от иного чего, как именно от продолжительной привычки к порокам; начинаясь с малого, порочная привычка постепенно, в течение многих лет, развращает нас и, наконец, настолько сковывает и подчиняет нас себе, что кажется имеющею силу природы. Все то время, в которое мы были воспитываемы небрежно, то есть в пороках, в которое мы стали даже злыми, так что невинность стала считаться глупостью, все это время теперь противится нам, идет против нас, и старая привычка борется против новой воли. А мы, пребывая столь долго в зле и не приобретая никакой привычки к добру, удивляемся, почему нам, невежественным вследствие праздности, святость представляется чуждою.
Все это о благе природы сказано тебе для того, чтобы изобразить пред тобою самый прямой путь к совершенной праведности, который ты легче можешь проходить, когда убедишься, что нет в нем ничего жестокого и невыносимого. Ибо если даже прежде закона и гораздо прежде пришествия Господа нашего Спасителя жили некоторые праведно и свято, то тем более после просвещения пришествием Его можем жить так мы, кои воспитаны благодатью Христа и возрождены в лучшего человека, мы, кои освящены и очищены кровью Его и примером Его. наставлены к совершенной святости, мы тем более должны быть лучшими по сравнению с теми, которые жили до закона, и даже с теми, кои жили под законом, по Апостолу: «грех в вас уже не будет господствовать, потому что вы не под законом, а под благодатью»[364].
VIII. Будем теперь наставлять деву совершенную, которая святостью жизни свидетельствует о благе и природы, и благодати, будучи воспламеняема и тою и другою. Первое попечение, первое занятие девы – познавать волю Божию и тщательно различать, что угодно ей и что неугодно, чтобы, по Апостолу, оказывать Богу разумное послушание[365] и установить все течение своей жизни согласно с волею Его. Невозможно угодить кому-либо, не зная, что ему угодно; исполнением обета можно даже оскорбить, не узнав сначала, каким образом следует повиноваться. Важнее исполнять волю Божию, чем знать, но необходимо прежде узнать, чтобы потом исполнять: это преимуществует заслугою, а то – порядком. Посему пророк говорит: «и ты, Израиль, не желай оставаться в неведении», и блаженный апостол Павел: «кто не познал, тот не будет познан»[366]. И он же: «посему не желайте быть неразумными, но [желайте быть] понимающими, какова воля Божия»[367]. Начало повиновения заключается в желании познать то, что требуется; изучить то, что нужно делать, есть часть послушания. Посему вникай в Божественное Писание, из коего из одного ты можешь понять полную волю Божию, понять, что запрещается, что предписывается, что допускается, что служит предметом увещаний: запрещается зло, предписывается благо, допускается среднее, рекомендуется совершенное. В двух первых заключается всякий грех, ибо и в том и в другом содержится приказание Божие; не только приказание, но и запрещение принадлежит приказывающему. Всем предписывается праведность, о которой Спаситель кратко, но весьма сильно говорит в Евангелии: «поступайте с людьми, как желаете, чтобы и с вами поступали», то есть чтобы мы не причиняли другим никакого зла и делали всякое добро, потому что этого же мы хотим заслужить и от других. Эта мысль простирается безусловно на всех и потому никому не позволено преступать ее: делать запрещенное или же не делать приказанного есть явное пренебрежение к Богу. Что касается двух остальных, позволенного и советуемого, то это предоставлено нашему усмотрению, чтобы мы или с меньшею славою воспользовались позволенным, или для большей награды отвергли даже позволенное. Так, брак и употребление мяса и вина допускается, но советуется воздержание от всего этого. Дозволенность брака делает честь девству, а дозволенность пищи делает более славною добродетель воздержности. Ты, дева, отвергла супружество, прежде чем презрела позволенное. Из любви к большей награде ты обещала Богу девство не приказанное, но хвалимое и, по совету Апостола, сделала закон свой более обширным. Выступив на поле битвы, ты думала не столько о трудности состязания, сколько о победе храбрых. Думаю, что ты читала евангельское возглашение о вечной чистоте и речь Господа воспламенила в тебе любовь к охранению девства: «могий вместити, да вместит». Итак, столь великое дело я не приказываю, не налагаю, но предлагаю и никого не принуждаю к этому, но призываю. Хотя речь там идет, по-видимому, только о мужах, но пальма девства обещается и женщинам. И Апостол говорит, что о девах повеления Господня не имеет, но дает совет[368].
IX. Последовав совету совершенства, достигнув блаженства особенного обетования, храни общую заповедь. Я сказал и теперь повторяю, что в деле праведности все мы обязаны к одному: дева, вдова и замужняя, высшая, средняя и низшая степени все равно получают приказание исполнять заповеди. Не освобождается от закона тот, кто обещается делать сверх закона; напротив, кто отверг позволенное, тот тем более должен избегать непозволенного. Кто слушает совета, может ли не слушать приказания? То – дело совершенства, а это – необходимости. О девстве говорится: «могий вместити, да вместит», а о праведности не говорится: кто может делать, пусть делает, но: «всякое дерево, которое не творит плода, посекается и бросается в огонь»[369]. Смотри же, насколько приказание отличается от совета: этот обнимает некоторых, то – всех, там обещается награда, здесь наказание, там человек увещается делать, здесь грешит, если не делает. Ты по своему обету должна принести Богу и девство и праведность. Господину угоден тот раб, который, совершая что-либо сверхдолжное, не оставляет и приказаний, который делает не одно вместо другого, но то и другое, не заменяет, но увеличивает послушание. Пусть не соблазняют тебя примеры тех, которые, восхваляя себя за одну чистоту, чтобы поступать по своим пожеланиям, отвергают волю Божию. Благо чистоты они хотят принести не с праведностью, но вместо праведности, награду за девство рассматривают как удовлетворение за грехи и ищут вместо награды лишь безнаказанности. С бесстыднейшею глупостью они думают, что будут увенчаны в Царстве Небесном и предпочтены другим, которые преступлением заповедей заперли для себя вход на небо. Пусть они вспомнят о безумных девах, коим было сказано: «не знаю вас», и о тех, о коих Сам Господь сказал: «многие скажут мне в тот день: Господи, Господи, не чрез Твое ли имя мы изгоняли бесов и совершили много чудес? И тогда Я скажу им: истинно говорю вам: не знаю вас; отойдите от Меня все, делающие беззаконие»[370]. Тебе нужно вступить на иной путь. Презрев любовь к миру, помышляя всегда о Божием, ты хочешь сохранить себя апостольскою девою. Святая и телом и духом, ты будешь ждать пришествия Господня, наполняя непрестанно лампаду своей души елеем святых дел, и, присоединившись к мудрым девам, приготовишься к встрече Жениха. Нужно избегать того пути, который многих привел к смерти, и держаться тропинки того тесного пути в жизнь вечную, которым идут немногие. Величайшие препятствия и все, что замедляет течение духовной жизни или отвлекает от него, ты уже отвергла, победила первым обращением. Ты отвергла приятность супружества, заботу о потомстве, прелесть роскоши, блеск мира, стремление к богатству и можешь сказать с Павлом: «мир мне распят и я миру»[371]. Если таково начало, то каково должно быть окончание? Поддерживай и в прочем ту же доблесть, тот же дух и отвергай теперь пороки тою же самою силою мысли, которою ты избегла случаев к порокам. Пусть девство украшается святостью нравов, и окончание жизни пусть последует на ступени совершенства. Конечно, если бы мирская жизнь тебе нравилась, то ты позаботилась бы, чтобы никто не превзошел тебя богатством, телесными украшениями, обилием всего и честью. Теперь же, когда ты пожелала иной жизни, заботься о том, чтобы никто не превзошел тебя в благочестивой жизни, в святости нравов, в добродетелях. Там твое превосходство не было твоим, потому что все то было внешнее и чуждое, а здесь все в твоей власти и все твое, потому что не извне приходит, но в самом сердце рождается. Т) не всякий ищущий находит и не всякий нашедший удерживает: случай может и дать и отнять все то; а это находит всякий ищущий, и кто найдет, никогда не боится, что его похитят у него. Те блага – истинны, коих никогда не находим и не теряем без собственной воли.
X. Итак, здесь ты имеешь нечто такое, чем справедливо и весьма значительно превосходишь других, ибо плотская знатность и богатство считаются твоими, но они не твои, а духовных богатств никто не может дать тебе, кроме тебя. Почему и хвалима, и предпочитаема другим справедливо ты можешь быть в том, что может быть только от тебя и в тебе. Не это ли есть одна только жизнь, которая не имеет сомнения в успехе и в которой каждый должен пребывать только в том, что начал, и в то время как во всех других мирских занятиях люди не довольствуются успехом, здесь достаточно только начать? На земное мы весьма пылки, а на небесное очень холодны; в извращенных вещах мы проявляем величайшую быстроту, а в более важном слабы. Стыдно подумать, сколько горячности в мире, и с каким усердием люди ежедневно трудятся. Занятие литературой никаким возрастом не сдерживается, напротив, как говорит один светский автор, с возрастом еще более воспламеняется; страсть к богатству и честолюбие ненасытимы; без конца стремятся к вещам, имеющим очень близкий конец. А о божественной мудрости, о духовном богатстве, о бессмертной славе не радим и, не коснувшись или мало вкусивши небесного блага, думаем, что исполнены им. Не так приглашает нас