бо это было бы, конечно, смешно, но под этим мы подразумеваем природу человека, который имеет отношение к той академической дисциплине, которой является грамматика. Следовательно, когда Петр говорит: «Ты – Христос, Сын Бога Живого»[459], что же еще он имел в виду, как не Того, Кто по природе есть Сын Бога? Поэтому, хотя наименование «Христос» в первом случае не указывало на сущность, когда мы говорим, что единый Христос есть конечный продукт двух природ, Его Божества и Его человечества, очевидно, что мы не говорим, что некоторые действия являются конечным продуктом сущности в соединении. Ибо это бы выявило огромное невежество – говорить, что действия являются конечным продуктом сущности в соединении или просто нечто относящееся к сущности. Но в указании на истинно сложную природу через провидение, которое осуществилось в ней, мы не уклоняемся от того, что имя Христа обозначает Его и как помазанного. Это наша первая глава.
12. Если природы Христа, которые соединились, суть две и они являются идентичными слову «сущности», ибо очевидно, что Божество и человечество, по отношению к которым они также применяют наименование «двойственность природ», являются сущностями, – в таком случае является ли Христос иным по отношению к Своим природам или Он идентичен со Своими природами? Если Христос является иным, чем Его природы, кем же является Он [Сам], будучи отличным от них? Но ничего из того, что существует, не является чем-то иным, чем его природа (или сущность). Ибо, если природа человека есть «разумное и смертное живое существо», поскольку определение вещей есть указание на их сущность[460], – а человек есть нечто иное, чем его собственная сущность, тогда человек будет чем-то иным, чем разумное и смертное живое существо. Однако человек не является ничем иным, чем разумное и смертное живое существо. И как может человек, таким образом, быть чем-то иным, чем он сам? Следовательно, если Христос также был чем-то иным, чем Его природы (или сущности), но существо индивидуума есть соответствие его природе (или сущности), как мы показали, – Христос в таком случае будет чем-то иным, чем Он Сам, что абсурдно и нелепо. Таким образом, Христос не есть нечто иное, чем Его природы. Но если Он не есть иное, тогда слово «Христос» идентично выражению «Его природы», потому что те, что утверждают противоположное, говорят, что наименование «Христос» есть указание на Его две природы. Теперь же, если Христос идентичен Своим природам, так же как человек идентичен природе человека, то есть «разумному и смертному живому существу», и природ две, а не одна, тогда будет также два Христа, как полагает Несторий, а не один, согласно Писанию. В таком случае, если Христос действительно один и относительно имени, и в реальности, и никто не может каким-либо образом вообще говорить о «двух Хри-стах» в результате воплощения Господа, и если Христос идентичен Своей природе (или сущности), как в случае каждого существа, очевидно, будет необходима одна природа Христа, так же как слово «солнце» идентично выражению «природа солнца» (или его «сущность»),
13. В самом деле, солнце существует одно, значит, природа солнца также должна быть одна, а не две. Ибо, если в солнце видны многочисленные различия природных способностей, такие как, например, его яркость и жар, и к тому же его трехмерное измерение и сферическая форма, его круговое движение и еще что-либо такого рода, даже в таком случае нет необходимости говорить о множестве природ солнца. Ибо ничего из этого рода само по себе не производит природу солнца. Яркость имеется также в огне, и сферическая форма во многом другом, к тому же круговое движение имеется во всем небе, и трехмерное пространство в каждом теле, но солнце ничем из них не является. Но что является продуктом соединения из всего, что было перечислено, будучи одним и не более, это природа (или сущность) солнца, которая не усматривается в чем-то еще и производит одно солнце и его одну природу. Подобным же образом тогда в отношении Богочеловека, Христа: хотя в Нем видны различия между Божеством и человечеством, никакой знаток природы вещей, каких угодно знаний, не согласится утверждать Его две природы. Ибо Христос не является ничем из них по отдельности, я имею в виду, ни Его Божеством, ни Его человечеством. Однако дело в том, что Он есть продукт соединения двух, очевидно будучи одним, а не двумя, и то, что Он не усматривается ни в каком другом существе, это необходимо ведет нас к тому, чтобы утверждать одного Христа и Его единую природу, хотя, конечно, сложную, как мы уже часто говорили.
83. Египтяне, они же схизматики и монофиситы. Под предлогом халкидонского определения они отделились от православной церкви. Египтянами названы потому, что египтяне первые начали этот вид ереси при царях Маркиане и Валенти-ниане. Во всем остальном они православные. Из привязанности к Диоскору Александрийскому, который был осужден Халкидонским собором как защитник учений Евтихия, они противостали собору и составили тысячи порицаний против него, которые мы выше в этой книге достаточно опровергли, показав их невежественными и суемудрыми. Их вожди: Феодосий-александриец, от которого феодосиане, Иаков-сириец, от которого яковиты. Их сообщники, поручители и защитники: Севир, развратитель антиохийцев, и тщетно трудившийся Иоанн-троебожник[462], отвергающие тайну общего спасения. Они много написали против халкидонского боговдохновенного учения шестисот тридцати отцов и много расставили соблазнов погибающим, ведущих по их губительной стезе. А также, выставляя догмат о частных сущностях, они вносят смуту в тайну домостроительства.
Общий и всеобщий смысл природы человека, хотя сам по себе он один, но, существуя во многих подлежащих, делается множественным, целиком, а не отчасти присутствуя в каждом. Как и план судна, будучи одним у кораблестроителя, умножается, оказываясь во многих подлежащих, так и преподаваемое учителем, будучи одним по собственному смыслу, когда оказывается в обучаемых, вместе с ними умножается, целиком существуя в каждом. Кроме того, и печатка перстня одна, но, существуя во многих оттисках, целиком в каждом, она уже и есть и называется многим. Таким образом, многие суда, многие люди, многие оттиски и понятия многих учеников в индивидуумах и по числу множественны, и в этом отношении раздельны и не соединены. По общему же виду многие люди суть один, и многие суда одно, так же и понятия, и оттиски по тождеству изображения обладают единством. Таким образом, все это в одном отношении множественно и раздельно, а в другом – соединено и едино. Но и в применении к непрерывным величинам мы часто пользуемся числом, говоря, например, дерево в два локтя, но называем одно двумя только в возможности, а не в действительности, ибо в действительности есть только одно, а не два; а поскольку оно может через разделение стать двумя, постольку мы говорим, что оно состоит из двух каких-либо [мер].
Это седьмое слово, которое на основании того, что предлагают защищающие противоположное мнение, подтверждает собственную истину. Они, принимая, что в Христе две природы, утверждают, что в Нем одна только ипостась, то есть лицо; они равным образом отвергают тех, кто полагает, что во Христе одна природа после соединения или что у него две ипостаси.
Но прежде чем перейти к опровержению этого положения, я считаю уместным вначале определить, что разумеет учение Церкви под словом «природа», что под словом «лицо» и «ипостась». Итак, полагают, что природа есть общее определение бытия вещей, причастных одной и той же сущности[465], – как у всякого человека, что он есть разумное смертное живое существо, восприимчивое к уму и знанию, ибо ни один человек в этом отношении не отличается [от другого]. Сущность и природу считают за одно и то же; ипостасью же, то есть лицом, называют самостоятельное существование каждой природы или, так сказать, описание, составленное из неких особенностей, которыми различаются между собою предметы одной и той же природы, или, короче, то, что перипатетики[466] привыкли называть индивидуумами, которыми заканчивается разделение общих родов и видов[467]. Это учители Церкви называли ипостасями, а иногда лицами. Когда живое существо разделяется на разумное и неразумное, а разумное, в свою очередь, – на человека, ангела и демона, то индивидуумом называют то, на что разделяется каждый из этих последних видов: человек, например, на Петра и Павла; ангел – скажем, на Гавриила и Михаила и каждого из остальных ангелов, – потому что каждому из этих существ невозможно уже разделяться на другие, сохраняя при разделении свою природу. Ведь разделение человека на душу и тело приводит к разрушению всего живого существа. Поэтому перипатетики обычно называют такие существа индивидуумами. Церковное же учение назвало их ипостасями потому, что в них род и вид получают существование, ибо, хотя живое существо, например, хотя бы человек, из которых первое есть родовое понятие, а второе видовое, имеют собственное определение бытия, однако они получают существование только в индивидуумах, то есть в Петре и Павле: вне их они не существуют. Итак, что такое ипостась и что такое природа по церковному учению, – мы сказали. Вот эта общая природа – например, природа человека, которой ни один человек не отличается от другого, существуя в каждом из индивидуумов, – становится уже его собственной природой и не есть у него общая с кем-либо другим, как мы установили в четвертой главе.