– Бли-и-ин, – протянул Джейк, выдыхая длинную струю дыма. – Так чего ты ждешь?
Бенни обвиняет в провалах в памяти лекарства, но на самом деле причиной была травка. В общем, вкратце вот что потом произошло: он затянулся, закашлялся, и парней это ужасно развеселило. Они заставляли его затягиваться снова и снова. Они сказали, что ему нужно тренироваться до тех пор, пока он не сможет вдохнуть дым, не закашлявшись, и через некоторое время у Бенни пересохло в горле и так закружилась голова, что ему пришлось лечь. Звезды над головой испускали длинные нити серебристого света, которые тянулись по чернильно-черному небу, изгибаясь дугой, а старые чугунные уличные фонари в парке окутались туманными оранжевыми ореолами и стали похожи на гигантские леденцы. Огонек на кончике косяка становился красным, потом черным, потом снова красным и кружился перед глазами.
В оранжевых отблесках костра появился кто-то, размахивавший бейсбольной битой.
Собаки не залаяли. Они его знали. Парни тоже его знали. Его звали Фредди. Или Фрэнки. Эф-мен. Он был одет в черное. Кожаная куртка. И джинсы. Он сунул руку в карман, достал пачку денег и бросил ее на середину брезента, стукнул кулаком каждого из парней, а потом заметил распростертого на траве Бенни.
– Что это такое? – спросил он, направив биту на голову Бенни.
– Это Би‐бой, чувак. Он нормальный. Просто пацан. Первый раз курнул травы. Обдолбался до одури.
Затем Фредди навис над ним, заслонив звезды. Тупой конец биты надавил на лоб Бенни, пригвоздив его к земле.
– Ты нормальный, Би‐бой?
– Да, я нормальный.
Бита нажала сильнее.
– Да нормальный я!
– Оставь его в покое, чувак.
Бита была тупой. Бита была плохой. Бита была злой. Она пронзала ему лоб и проникала в мозг.
– Я правда нормальный.
– Врешь, ты не похож на нормального пацана. Какой-то гомоватый. Ты похож на долбаного педика.
«Гомик! Педик! Гомик! Педик!» – захихикала из глубины его мозга злая бита.
– Перестань… – попросил Бенни, но насмешки становились все громче, а Фредди все нависал над ним, а парни все смеялись, а злая бейсбольная бита давила на мозг. Это нужно было прекратить, и поэтому он схватился за нее.
– Нет! – закричал он. – Заткнись! Заткнись сейчас же!
Бита отпрянула. Бенни еще раз попытался схватить ее.
– Заткнись ты, сука! – На этот раз бейсбольная бита с размаху опустилась ему на голову, и ночное небо взорвалось.
Аннабель побежала за сыном, спотыкаясь, спустилась по ступенькам и прошла через заднюю калитку, но она двигалась слишком медленно, и к тому времени, как она выбралась до переулка, Бенни уже скрылся из виду. Она вернулась в дом, нашла свой мобильный телефон и позвонила ему, шепча: «Возьми трубку, возьми трубку, возьми трубку, возьми трубку», – как будто могла силой воли и заклинаниями заставить его ответить. Но нет. Вместо ответа она услышала откуда-то из глубины дома приглушенный рингтон его звонка.
Сын убежал без телефона.
Аннабель пошла на звук, на веселый звон мелодии, поднялась по лестнице и вошла в спальню Бенни, где нашла на спинке стула его рюкзак. Расстегнув молнию на боковом кармане, она увидела светящийся экран телефона с надписью: «Звонок от мамы». На присвоенной ей аватарке была изображена резиновая уточка.
Звонок прекратился, экран потемнел, и Аннабель увидела свое тусклое отражение в черном стекле. Куда он побежал? Она расстегнула рюкзачок. Там лежала книга о средневековых доспехах и еще одна о дизайне византийских садов, обе из Публичной Библиотеки. Помимо книг там лежала школьная тетрадь, но учебников не было. Была пустая коробка из-под ланча, стеклянный шарик и ложка. И ключ от дома.
Звонить в полицию?
Когда Бенни убежал в первый раз, после инцидента с чайником, она позвонила в участок, и ей сказали, что для подачи заявления о пропаже человека должно пройти двадцать четыре часа. Дежурный полицейский посоветовал ей просто набраться терпения и подождать, и действительно, через два часа Бенни вернулся домой сам. Все-таки на самом деле он не сбежал, он просто разозлился, и ему нужно было выпустить пар. Он и на этот раз вернется домой. Просто нужно сделать то, что в тот раз сказал полицейский. Набраться терпения и ждать. Итак она даст Бенни два часа. Ну, или три.
Если бы Кенджи был жив, он бы пошел искать Бенни, а она осталась бы дома на случай, если сын вернется. Если бы Кенджи был жив, ему не пришлось бы искать Бенни, потому что при живом отце у Бенни не было таких проблем. Она вернулась в «центр управления полетами» и погуглила «что делать, если мой ребенок сбежал». Аннабель это и в прошлый раз делала, но еще раз подготовиться не помешает, благо в веб-сайтах с перечнями советов недостатка не было.
• Позвоните в департамент шерифа, полицию штата и полицию соседних округов.
• Уведомите пограничные патрули и ФБР.
• Обзвоните приюты для беглецов, горячие линии для беглецов и телефоны доверия для тех, у кого пропали дети.
Это еще рано делать, но учтем. Она двинулась дальше по списку.
• Свяжитесь со своими родственниками, соседями, школьными друзьями вашего ребенка и их родителями. Попросите их уведомить вас, если они получат известия от вашего ребенка.
• Поделитесь своей информацией в социальных сетях.
У Аннабель не было ни аккаунтов в социальных сетях, ни родственников. Она не могла связаться со школьными друзьями своего ребенка, потому что он не говорил ей, кто они. Может быть, у него и не было друзей. Он и об этом лгал? Что касается соседей, то те семьи, с которыми они раньше знались, либо продали свои дома, либо съехали от алчных домовладельцев, когда начали расти цены на недвижимость.
Миссис Вонг была не из жадных, а вот Негодный – как раз из них. Аннабель недавно опять видела его на заднем дворе: он рылся в мусорных мешках и осматривал воронью кормушку, а птицы в это время наблюдали за ним из переулка. Она так и не ответила на его первое письмо насчет проверки, поэтому он подкинул ей второе. Она прочитала его и куда-то положила. И где теперь это письмо? Аннабель почувствовала, как щеки ее заливает горячий румянец, и попыталась охладить их ладонями.
Второе письмо было от юриста по фамилии Фанг, в котором ее уведомляли, что в соответствии с разделом 12, пункт 3 договора аренды она несет ответственность за содержание своего помещения в санитарных условиях, поддержание чистоты и отсутствие любых скоплений мусора, хлама, грязи, нечистот и отбросов, а также за утилизацию мусора установленным способом. Далее в письме говорилось, что скопление вышеупомянутого мусора у нее на крыльце и во дворе представляет собой нарушение пункта 3 статьи 12 и что она должна принять немедленные меры для восстановления чистоты и санитарных условий в ее квартире. Кроме того, кормушка для кормления диких животных, незаконно установленная на заднем крыльце и представляющая собой нарушение пункта 2 статьи 12, привлекает паразитов и должна быть удалена к моменту проверки помещения домовладельцем. Невыполнение этого требования приведет к судебному иску.
В письме была указана дата проверки, которая, насколько помнила Аннабель, должна была наступить довольно скоро, но она куда-то задевала письмо, прежде чем успела занести дату к себе в календарь. Означает ли судебный иск выселение? Эта мысль приводила ее в ужас. Этот маленький дом был полон счастливых для нее воспоминаний, хотя район изменился, и у нее уже не было ничего общего с новыми соседями, которые ездили на дорогих велосипедах, катали своих детей в огромных немецких колясках и выращивали помидоры и базилик на своих приподнятых грядках.
Если бы Кенджи был жив, он сделал для нее в саду такую грядку. Он помог бы ей привести в порядок архивы, вынести накопившийся мусор, найти пропавшее письмо. Но если бы Кенджи был жив, мусор и не скапливался бы, и их квартира была бы опрятной и чистой. Письмо не пропало бы, потому что просто не возникло бы причин его присылать, да и Бенни тоже не пропал бы.
Аннабель вернулась на кухню и надела плащ. Она написала записку Бенни и прикрепила ее скотчем к двери. Оставив дверь незапертой, она вышла в переулок. Если бы Кенджи был жив, он бы не стал ждать, а сразу отправился бы на поиски своего сына.
– Биты хотят бить, – сказал Би-мен, заглядывая через плечо Алеф, которая прижимала комок мокрых бумажных полотенец к шишке на лбу Бенни. – Они не виноваты. Такова их природа. Они для этого созданы.
– Они созданы, чтобы бить по бейсбольным мячам, – сказала Алеф. – А не по головам мальчишек. Этот тип – гнида паскудная.
Смочив ватный тампон в перекиси водорода, она стерла остатки грязи и крови у Бенни со лба и развернула марлевую повязку.
– Ты его знаешь? – спросил Бенни.
– Он наркодилер. Накипь. Да все они подонки. Держись от них подальше. – Она откинула его волосы назад и наклеила повязку на кожу. – Не так все плохо на самом деле. В других местах повреждения есть?
Бенни приподнял рубашку. На ребрах багровел синяк – Фредди ещё успел его пнуть, прежде чем его оттащил Джейк.
– Это похоже на ботинок, – сказал Славой. – Это не бита.
– Да, – подтвердил Бенни. Когда Алеф надавила на его ребра кончиками пальцев, он вздрогнул, почувствовав странную волну удовольствия, смешанного с болью. Он еще был немного под кайфом, а она стояла очень близко. Он смотрел татуировку на ее предплечье, прослеживая взглядом линии созвездий, и звезды на глазах превращались в шрамы. Бенни потряс головой.
– Ботинки созданы для ходьбы, – вздохнул старик. – Но они сложны. Они не так просты, как бейсбольные биты, пистолеты или пылесосы. Биты хотят бить. Оружие хочет убивать…
– Просто синяк, – сказала Алеф. – По-моему, ребра не сломаны.
– Пылесосы хотят убирать…
Она отвернулась. Бенни разочарованно одернул рубашку.
– У нас дома есть пылесос, который не хочет убирать, – сказал он. – И никогда не хотел. Он не засасывает.