та, но это показалось нелепым. Так что на блестящей лакированной поверхности обеденного стола ничего не было. Придвинул два стула, поставив их с одной стороны недалеко друг от друга, остальные остались у стены.
Вчера вечером Джерард был разозлен, когда, придя домой из Лондонской библиотеки, увидел, что Гидеон и Патрисия, только что вернувшиеся из Венеции, затеяли развешивать рождественские украшения и начали со столовой. В свете двух ламп, которые он поставил в столовую, сверкали замысловатые красные гирлянды, блестели зеленые с алым венки из остролиста, нацепленные там и тут на рамы японских картин. Патрисия просила его привезти веточки остролиста из Боярса, но он забыл об этом, и она купила их в «Харродзе». Он мимоходом упомянул, чтобы потом, когда они узнают об этом, не было суеты, что к нему придет Краймонд по делу и чтобы им не мешали. Конечно, Пат и Гидеон очень заинтересовались, но не выказали намерения присоединиться, что было бы катастрофой. Роуз, естественно, нелепо нервничала из-за предстоящей встречи и в конце концов заставила нервничать и Джерарда. Он сказал ей, что отводит на разговор с Краймондом примерно час времени, что с вопросом, достаточно простым, они покончат даже еще раньше, так что она, если хочет, может позвонить ему после одиннадцати. Джерард решил ограничиться по возможности легкой беседой. Краймонду было послано приглашение, в котором Джерард дал понять, что не стремится к выяснению отношений, а хочет просто задать несколько вежливых вопросов и будет удовлетворен, получив даже не слишком конкретные ответы. Все это устраивается лишь, как выразился Дженкин, «для проформы».
Появление Краймонда смутило его больше, чем он ожидал. В холле они обменивались замечаниями о погоде, пока Краймонд снимал пальто и разматывал шарф. В столовой, стоя у стола, обсудили сложности парковки. Потом, после короткой паузы, Краймонд спросил Джерарда об отце.
Они уже довольно давно не встречались лицом клицу. Джерард тщательно побрился, надел бутылочного цвета жакет, аккуратно причесался и глянул в зеркало: не сильно ли постарел, и решил, что не очень. Краймонд выглядел постарше его. Та блистательная танцующая фигура на памятном летнем балу, которую Дженкин сравнил с Шивой, сейчас казалась чем-то иным, чем-то, являющимся в видении, квинтэссенцией Краймонда. Человек, стоявший перед Джерардом в тускло освещенной столовой, выглядел усталым, потрепанным, обойденным жизнью. Румянец, а может, веснушки сошли с бледных щек. Однако же он был так же строен и прям, отросшие волосы так же ярко-рыжи и волнисты, кожа гладкая, если не считать морщинок вокруг глаз. А глаза, несмотря на вежливую речь, глядели твердо и настороженно. Он был опрятно одет, чисто выбрит, при галстуке, хотя его пиджак и рубашка поношенные, а на локтях пиджака свежие заплаты.
— Присаживайся.
Джерард показал на стул. Он заранее решил, где каждый из них разместится. Они сели.
— Помнится, эти картины я видел у тебя в квартире в Челси, — сказан Краймонд. Ту квартиру Джерард делил с Синклером. — И, думаю, в другой квартире…
— Да. Там были некоторые. С тех пор я приобрел еще несколько.
Краймонд достал из кармана блокнот и ручку и положил перед собой. Потом выжидательно посмотрел на Джерарда. В этот момент они, наверное, должны были бы улыбнуться, но их лица оставались серьезными. Краймонд слегка сморщил длинный нос. Джерард чувствовал себя не в своей тарелке, скованно. Наконец он сказал:
— Очень любезно с твоей стороны, что откликнулся на мое приглашение.
— А ты был очень любезен, что пригласил меня.
— Как я объяснил в письме, мы просто поговорим о книге.
— Хорошо.
— Как она продвигается?
— Замечательно.
— Она уже закончена?
— Нет.
— Еще пишешь?
— Конечно.
— Дело просто в том… как бы это сказать, мы чувствуем, некоторые из нас чувствуют, что неплохо было бы услышать нечто вроде отчета о том, как развивается книга, прояснилась ли тема…
Краймонд поднял брови:
— Тема все та же — политика. Ничего не изменилось.
— Да, но… какого сорта политика? Я о том, что ты всегда придерживался довольно крайних взглядов, и — особенно в свете того, что книга такая большая, — нам хотелось бы знать… мы подумали, что она могла бы быть более аналитической и менее… менее подстрекательской…
— О да, — скучным голосом проговорил Краймонд, словно Джерард выразил его собственные сомнения.
— Это не революционная книга?
— Нет, конечно.
— Я о пропаганде насилия и…
— Слушай, — сказал Краймонд, — кто такие эти «мы»? Ты говоришь: «мы чувствуем» да «мы подумали».
— Я имею в виду комитет.
— Кто сейчас в комитете?
— Только я, Дженкин, Роуз и Гулливер Эш. Мой отец, естественно, выбыл.
— Почему Гулливер Эш?
— Мы кооптировали его в состав.
— Вы не говорили мне.
— Извини. Наверное, следовало сказать, но мы не сочли, что это так уж необходимо…
— Понимаю. Слушай, Херншоу, дело не в деньгах? Вы не желаете продолжать платить мне?
— Нет, — ответил Джерард, — дело не в деньгах!
— Или все вы чувствуете, что теперь я не нуждаюсь в вашей поддержке?
До Джерарда не сразу дошло, что имеет в виду Краймонд, настолько нелепым было предположение.
— Нет, мы так не думаем!
— Я не пользуюсь ничьими деньгами, кроме ваших!
Бледное лицо Краймонда вспыхнуло, и он приложил ладонь к щеке.
Джерарду не хотелось упоминать имени Джин, но надо было уверить Краймонда, что никто из них не считал, что Краймонд теперь богат!
— Ну конечно. Мы ни на секунду… уж этого-то мы не…
— Так если речь идет о ваших собственных деньгах, почему это должно прекратиться… чувствуете, что просто не в состоянии помогать мне дальше?
— Нет, мы в состоянии, и мы будем…
— Но тогда о чем идет речь, не пойму?
— Краймонд, просто подумай… ты год за годом пишешь эту книгу, а мы не знаем, что ты там пишешь! В определенном смысле мы в ответе за нее, люди решат, что ты написал ее по нашему заказу, что мы разделяем твои идеи!
— Нет, вы мне ее не заказывали.
— Совершенно верно, но, видишь ли…
— Наверное, вам надо было подумать об этом раньше.
— Ну, мы думаем об этом сейчас.
— Не понимаю, чего ты полагаешь добиться этим допросом, — задумчиво проговорил Краймонд. — Вы согласились финансировать работу над книгой — да, работа затянулась. Ты говоришь, дело не в деньгах. Тогда не вижу, какие у тебя могут быть претензии к книге, разве что ты против нее или считаешь ее никудышной. Воображаешь, я готов переделать ее в угоду тебе, Роуз и Дженкину?
— Нет!..
— Говоришь, что хочешь знать, о чем она, но бессмысленно мне пытаться рассказывать о ней сейчас, слишком много там всего.
Господи, подумал про себя Джерард, да это просто полный провал. Конечно, идея подобной встречи была совершенно идиотской, о чем он и предупреждал. Надо придумать, как закончить этот нелепый разговор, не потеряв лица.
— Мы не намерены вмешиваться, Краймонд.
— Рад слышать.
— Просто хотим…
— Перестраховаться?
— Будем исходить из того — и я хотел бы иметь возможность сказать это остальным — исходить из того, что это… должен быть… попросту говоря… некий серьезный философский труд, а не призыв к оружию! Я имею в виду, что книга ведь не будет походить на тот знаменитый памфлет о вечной борьбе?
Краймонд, задумчиво хмурясь, смотрел на Джерарда холодным взглядом:
— То было краткое изложение позиции.
— Памфлет — да… но, полагаю, направленность книги будет иной… я о том, что твои тогдашние политические взгляды были довольно крайними и наивными… нам всем когда-то были свойственны бескомпромиссность и наивность… может, мы изменились раньше тебя… но теперь…
— Но теперь ты думаешь, что мои политические убеждения должны быть такими же, как твои, Дженкина и Роуз?
— Я не говорю, что в точности такие же! Я о сути.
— Поясни.
— Ты веришь в парламентскую демократию?
— Нет.
— Как ты относишься к терроризму?
Краймонд по-прежнему не сводил холодного взгляда с Джерарда. Потом сказал:
— Мой дорогой Херншоу, так у нас ничего не получится, если хочешь продолжить, давай как-нибудь иначе.
— Пожалуй, продолжать нет необходимости. Ты говоришь, что не веришь в демократию, и не ответил на вопрос о терроризме. Этого достаточно, чтобы ясно было…
— Что вы не можете чувствовать себя застрахованными.
— Послушай, извини, что попросил тебя прийти. Конечно же, что тут обсуждать. Мы обещали тебе поддержку и будем ее оказывать, и ты совершенно прав, указав, что нам теперь не на что жаловаться! Не задерживаю тебя. Еще раз извини.
Джерард привстал, но, поскольку Краймонд не двинулся с места, сел обратно. Краймонд сказал:
— Ты хочешь знать, о чем книга. Я готов что-то рассказать. Можно бы и подискутировать.
Джерард колебался. Он было нашел, как достаточно мирно и с достоинством разрешить неприятную ситуацию. Действительно ли ему хочется поговорить с Краймондом?
— Хорошо, давай.
Краймонд уселся поудобней:
— Ну так начинай, задавай свои вопросы.
— Ты сказал, что не веришь в парламентскую демократию. Почему?
Краймонд раскрыл блокнот и подался вперед. Помолчал и сказал:
— Преждевременный вопрос. Сейчас не могу на него ответить, может, позже. Попробуй другой.
— Ты входишь в какую-нибудь политическую партию?
— Нет.
— В комитет, группу влияния, тайное общество, боевое крыло, ну и тому подобное?
— Будь это что-то тайное, вряд ли бы я сказал тебе… но нет, я не вхожу ни в какую подобную группу.
— Одинокий волк?
— Да — в настоящее время.
— Но входил?.. Почему вышел?
— Из-за книги. Не хотел терять время на споры с людьми, которые ничего не понимают.
Джерард начал успокаиваться. Все в порядке, говорил он себе, не о чем волноваться, это и впрямь философская книга, безвредный теоретический труд. Зря мы так суетились.
— Значит, это аналитическая книга?