А в шатре предводителя велись переговоры, продвигавшиеся с необычайной легкостью. Эмер затеял было торг, но Бек Нети не занимала торговля.
– Тысячу хорошо отчеканенных монет земли Нод чистого золота, – отрезал Эмер.
Бек Нети кивнул.
Это заставило Эмера слегка устыдиться: столько еще никогда не платили в степях за дочь кочевника.
– Лета вправе найти себе нового мужа, – объявил Эмер.
Каин кивнул.
– Права на ребенка, который родился, отходят Адаму и Еве. А Нод обязуется не притязать на него.
Бек Нети кивнул.
– Две лошади, жеребец и кобыла, для стойбища, – закинул крючок Эмер.
Бек Нети засомневался. Ноды не хотели, чтобы обычай использовать лошадей широко распространился.
– Одну лошадь для Евы, царской дочери. Этого достаточно, – изрек он. – И лучше всего, если Эмер сам доставит подарок матери Каина.
Конечно же, Эмер был согласен. Он посетит народ земледельцев и сообщит им, что произошло с Каином.
– Украшения для Леты.
Новый кивок.
– Если военачальник имеет подарки для женщин стойбища Эмера, то они будут приняты, – выпалил Эмер, уже кусавший губы – от стыда и разгулявшейся алчности.
Бек Нети кивнул.
– Наконец, договор с моим племенем о защите и вооруженной помощи в случае угрозы, – молвил Эмер.
На сей раз Бек Нети покачал головой. Такой союз мог доставить затруднения. Военачальник смерил вождя изучающим взглядом и подумал: «А тебе не дает покоя слава завоевателя, старый лис». Потом отомкнул уста:
– Заключать военные союзы с другими народами не в моей власти. Предложение будет передано царице, а я обещаю, что замолвлю слово.
С этим Эмер согласился.
– Земледельцев в помощь Адаму Каин сам выберет в Ноде, как только прибудет в страну. И быков, и орудия труда, и все остальное, что может быть полезным для них.
Каин почти не участвовал в разговоре. Он сидел, отстраненный, печалясь о Лете и мальчике, которого больше никогда не увидит. Это чувство его удивляло.
Когда мужчины закончили разговор, он пошел рядом с Эмером и очень тихо шепнул ему:
– Скажи им, что у меня не было выбора.
Эмер взглянул на него с удивлением, но обещал.
Возвращаясь в свой шатер, Каин думал о том, что ложь может быть благом для всех. Лгать можно и для того, чтобы сотворить благо, понял он.
Глава пятнадцатая
Перед тем как уснуть, Каин надеялся на долгий внутренний разговор с Евой, чтобы осмыслить все неожиданные события этого странного дня и попросить совета – прежде всего, о том, как защититься от неизбежных упреков.
Но ничего не получилось.
Едва он положил голову на подушку, как сон захватил его в свои объятия – быстрее, чем беспамятство после удара кувалдой.
Он падает с головокружительной быстротой и в этой жуткой бездонной бездне кричит и слышит эхо, отражающееся от черных, едва угадывающихся скал. Его охватывает леденящий ужас, он все падает и падает.
Потом появляется свет, он видит уступы по сторонам преисподней и знает, что убьется, если попробует остановить падение. И все же он пытается, его руки жжет огнем, когда он хватается за выступающее дерево и повисает на нем.
У дерева стоит мужчина, и Каин знает: это Авель. И знает также, что тот не поможет, не протянет руки. И он продолжает свое падение ко дну преисподней, а там его ждет Сатана. Этот жаждет божественной крови. Каин будет съеден заживо, ему предстоит медленная смерть. В следующее мгновение он уже на дне ущелья и видит дикого человека, поднимающего нож. Он всматривается в глаза Сатаны, они печальны.
«Как в Эдеме», – думает Каин, и невыносимый ужас выталкивает его из тяжелого сна. Руки его жестко стискивают фаллос, и в то мгновение, когда он переходит границу сна, семя струей бьет из него. Он поворачивается на бок, подтягивает к телу руки и ноги, словно плод в чреве матери, тихо плачет. Вновь возникают черные мысли, он осознает, что преследователи – мучения – вновь добрались до него. «О преисподняя, – думает он, а слезы все льются и льются на подушку, пахнущую сеном. – Я был таким свободным и уже столько дней почти верил, что ты никогда больше не найдешь меня».
И именно в этот день, когда он должен скакать с воинами Нода через залитые солнцем степи в сказочную страну, где его ждут, где в нем нуждаются.
«Никто не должен заметить нынешнего моего состояния, – думает он. – При дневном свете будет легче, я знаю…»
При первых признаках восхода он подошел к кувшину с водой, стоявшему перед входом в шатер, утолил жажду, смыл пот, семя и – насколько смог – страх.
Тут только он заметил, что не один: долговязый воин из Нода стоял на страже у его шатра. Страх мгновенно вылился в злость: о Сатана, ему что, не доверяют?
Он вышел из шатра, страж невидящим взглядом смотрел куда-то в небо.
«Я не позволю обвинять меня», – подумал Каин.
Он направился к большому колодцу, снова помылся – на этот раз окатил водой все тело. Вернувшись в шатер, надел чистую одежду – последнюю смену, захваченную из дома.
Страж оставался на месте, все такой же невидящий, неподвижный как статуя.
Увидел тень Бек Нети, мелькнувшую в гостевом шатре, Каин пошел прямо туда, сухо поздоровался, едва поклонившись, и спросил:
– Я что, твой пленник, Бек Нети?
Тот удивленно воззрился на юношу, скользнул взглядом по отметине на лбу, подумал: «Знак, о котором говорила жрица. Вчера я его даже и не приметил. И что привело его в такое возмущение?»
– Не понимаю твоего вопроса, – сказал он, пытаясь выиграть время.
– Почему поставили стражу возле меня если я не твой пленник?
– О, – улыбнулся Бек Нети испытующе. – Ты все неправильно понял. В нашей стране людей высокого положения всегда охраняют. Ты же видишь: около моего шатра тоже стоит страж.
Каин задумчиво кивнул, не понимая. Многое еще он будет неправильно толковать в этом новом для него мире.
– Что ты сделал бы вчера, если бы я отказался? – спросил он. – Убил бы меня?
Бек Нети почувствовал, как кровь прилила к лицу, растерялся.
– Никаких определенных намерений у меня не было. Ты должен понять – мы ведь пустились по следу слухов без всякой надежды, мы охотились за миражом. Когда пытаешься отыскать первооснову песни, которую распевают кочевники, вряд ли имеешь твердые намерения. До вчерашнего вечера я сомневался, существуешь ли ты вообще.
– Ты слишком многословен, – возразил Каин. – А на вопрос так и не ответил.
– Может, будет достаточно моего заверения, что, узнав тебя, я уже никогда не смогу поднять на тебя руку?
Тепло в его голосе и словах успокоило юношу, но тревога продолжала гореть в его черных глазах.
– Одно ты должен знать, Бек Нети, – произнес он. – Угрожать мне бесполезно. Понимаешь, жизнь для меня не имеет цены. Я давно хотел умереть. В этом мое преимущество. Моя жизнь важнее для тебя, чем для меня.
Бек Нети услышал в его словах не угрозу, но отчаяние, и сердце его сжалось. Одним широким жестом поднял он юношу, сидевшего на подушке, и обнял его.
– Что же сделалось с тобой, если ты не видишь смысла в жизни, хотя еще так молод?
Каин не смог ответить в своей обычной манере, следуя привычке все отталкивать от себя. Сейчас, в этих объятиях, он был как ребенок. Что-то с ним произошло: теплота и сердечность старого воина пронзили его, он обмяк и по-детски прильнул к Бек Нети.
Впервые в жизни Каин почувствовал доверие.
И он заплакал. Ему стало стыдно, он хотел вернуться в свое прежнее состояние, но сдался – пусть будет что будет.
Чуть отстранившись, но не разжимая рук, Бек Нети пообещал:
– О Син, я наполню твою жизнь смыслом.
Каин улыбнулся, и эта улыбка лучом солнца в предгрозовой час осветила его глаза. Бек Нети продолжал обнимать Каина за плечи, когда они снова сели – на сей раз рядом.
– Я не хочу лгать тебе, – произнес военачальник. – Во многом ты лишишься прежней свободы, тебя будет окружать стража, а дни твои наполнятся обязанностями.
Но Каин, все еще оставаясь в тепле отеческих объятий, не слушал его.
– Ты будешь моим учителем, – сказал он голосом, черпавшим силу в доверии.
– Да, я надеюсь на это. Я и мой сын. Ты должен знать, что у меня есть сын твоего возраста, – ответил Бек Нети.
Это известие ранило сердце Каина, на мгновение старый страх опять овладел им. Но Бек Нети недаром принадлежал к избранным. Он умел угадывать самые тонкие оттенки чувств и вовремя находить нужные слова. И он продолжил:
– Вы будете как братья.
А про себя подумал: «Надо заставить умолкнуть проклятых жрецов Сина. Воспитанием мальчика я займусь сам и потребую этого в качестве вознаграждения за удачную поездку». И Бек Нети усмехнулся в бороду: свободен от наших миражей – так он сказал вчера.
Каин сидел тихо, прислушиваясь к тому, как надежда зарождается в душе.
«Брат, – подумал он. – Новый брат. Не младенец, как в прежней жизни, а друг, одногодка».
В то же мгновение вспомнился ему тяжкий сон, и в груди что-то защемило от мысли: Авель, стоявший на свету у скалы, должен был помочь, протянуть руку – он ведь хорошо знал Каина.
Часом позже они выступали в обратный путь – воины Нода со своим начальником и новым наследником во главе. Для Каина расставание было легким, да и у Эмера и его людей не оставалось времени для уныния и печали в это утро. Они были заняты богатыми дарами, лежавшими в шатре вождя.
Кочевники помахали Каину на прощание, не испытывая ни сожаления, ни укора.
Глава шестнадцатая
В большой зале башни, где обычно собирались начальники дворцовой стражи, в кресле отца сидел Энки Бар и слушал жреца храма Луны. Син Ака хотел знать, какие меры предпринял Энки для возвращения Бек Нети.
– Я не понимаю твоего вопроса, – ответил Энки, чтобы выиграть время. Как и много раз прежде, он чувствовал, что презирает старшего жреца. «Ах ты, хитрый дьявол, – думал Энки. – Я бы сам очень хотел знать, какие сети ты плетешь, лживые твои глаза – сил нет в них смотреть».