В-третьих, на наших потомков, сыновей и дочерей наших сыновей и их детей. Если прошла дюжина поколений, будь уверен, что ты — ее единственный читатель; после дюжины поколений иначе и быть не может.
Как трудно достучаться до этих людей, хотя я сомневаюсь, что они хуже других. Два фермера поссорились из-за полоски земли. Я поехал с ними и увидел ее, и она не имеет никакой ценности, кроме как для рубки дров, да и то чуть-чуть. Каждый сказал, что он претендовал на нее с момента приземления, и каждый сказал, что его требование было бесспорным еще несколько месяцев назад. Я попросил каждого из них назвать мне цену, которую он назначит другому за аренду на десять лет, а затем отдал землю тому, кто назначил меньшую цену, и приказал ему сдать ее в аренду, тут же, за указанную им цену. Поскольку цена арендатора была бы более чем в два раза больше, он заключил выгодную сделку, и я сказал ему об этом. Он, казалось, не согласился.
Однако это временная мера, в лучшем случае. Вся ситуация в отношении собственности на землю запутана или еще хуже. Она должна быть реформирована, и должна быть создана рациональная система, максимально защищенная от коррупции.
Это я и собираюсь сделать. Мои принципы: нужно только зафиксировать то, чем владеют давно и что никто не оспаривает; неиспользуемая собственность является собственностью города. А теперь начнем.
Я уже рассказал больше, чем следовало бы, о нашем разговоре за ужином. Я больше ничего не скажу об этом, хотя, когда я закрываю глаза и откидываюсь на спинку стула, мне кажется, что я чувствую запах коричневых булочек, только что из печи, вижу мед, окрашивающий темным золотом глиняное блюдо, и чувствую в вине вкус исчезнувшего лета. В тот вечер я резал мясо и ел, как делал много лет, но если бы тогда я знал то, что знаю сейчас, если бы позволил своему воображению перенести меня дальше, чем на несколько дней вперед, я бы прижал к себе жену и обнимал ее до тех пор, пока не пришло бы время уходить.
Надеюсь, к этому времени она найдет себе другого мужа. Хорошего человека. Она всегда была разумной женщиной. (Теперь, когда я думаю об этом, я понимаю, почему Его Высокопреосвященство инхуму так говорил о Молибден.) Я желаю им обоим добра, и желаю ему больших успехов в отношениях с Копытом и Шкурой, чем было у меня с Сухожилием.
Он был моей правой рукой в посадочном аппарате, так же как и на Зеленой, и он бросил мне свой нож. Я вижу, что еще не написал об этом.
Перед тем как я ушел, он умолял меня не уходить, как я и предсказывал за обедом. Мне кажется, он был потрясен, узнав, что я собираюсь уехать в ту ночь, пока Крапива и близнецы спят; по правде говоря, я тоже. Я собирался уехать только утром.
Я уже говорил, как сильно Сухожилие похож на меня? А может быть, и нет. В этом есть что-то дьявольское. Близнецы, с их большими глазами и слишком правильными чертами лица, похожи на мать Крапивы, как я всегда считал; а сама Крапива похожа на своего отца. Но Сухожилие выглядит так же, как я выглядел в то время, когда мы покинули Главный и построили фабрику. В те дни мы жили в палатке на пляже, и он был всего лишь визжащим малышом, хотя уже в какой-то степени отнял ее у меня. Близнецы еще не родились и мы даже не думали о них.
Я уплыл той же ночью, не тогда, когда мы с Сухожилием закончили разговор, но, скорее, тогда, когда я устал от его разговора со мной. Я мало что взял с собой; даже тогда у меня не было иллюзий, что меня радушно примут обратно в виток, который я оставил, или снабдят каким-нибудь транспортом. Если бы я знал тогда, сколько времени пройдет, прежде чем я ступлю на землю витка, в котором родился, я, возможно, взял бы больше, хотя так много было украдено, и я смог принести очень мало, кроме моих двух ножей из Паджароку, и вообще ничего с Зеленой, даже кольцо Саргасс.
Я взял две смены одежды и теплое одеяло.
Экземпляр нашей книги, которую я намеревался перечитывать в свободное время, не для того, чтобы заново выучить факты, которые мы изложили, но чтобы мягко убедить память задержаться на наших разговорах с Шелком и тех разговорах, которые я вел с Крапивой, Моли и другими о нем. Вы, читающие, не поверите, но я не думаю, что забыл что-нибудь из того, что мы с Крапивой вложили в нашу книгу, и никогда не забуду.
Три тюка нашей лучшей белой бумаги на продажу и некоторые другие ценные вещи, которые я надеялся обменять на еду.
Я боялся, что Сухожилие разбудит остальных членов семьи, особенно Крапиву, и что, увидев ее, у меня не хватит решимости уйти. Он так не сделал, но, стоя на нашей маленькой плавучей пристани, взмахнул рукой (что несколько удивило меня), а затем, хотя расстояние показалось мне слишком большим, чтобы бросить что-нибудь и попасть в цель, бросил что-то, что пролетело в полукубите от моей головы и с грохотом упало в лодку.
Это тоже удивило меня; но ничто не могло быть более похоже на него, чем попытка ранить меня, когда я не мог защитить себя; однако вскоре мне пришло в голову, что он мог бы вытащить мой игломет и убить меня. Он хотел унизить меня; как бы сильно он ни хотел убить меня, он не посмел бы стрелять. Камень или раковина (как мне показалось) лучше послужили бы его цели.
Когда я обогнул Хвост и смог надежно подвязать парус, я пошарил в трюмной воде, чтобы узнать, что это был за снаряд; там я нашел охотничий нож, наряду с луком его самое ценное имущество, все еще в ножнах из черепашьей кожи, которые он сделал для него. Я был уверен, что он, по крайней мере по его мнению, расплатился со мной; быть в долгу перед тем, кого ненавидишь, — тяжкое бремя.
Нет смысла подробно описывать мое путешествие вдоль побережья до Нового Вайрона. С моей стороны было безрассудством уйти, когда я это сделал, но ничего страшного не произошло. До тенеподъема я держал баркас под короткими парусами и дремал у румпеля, еще не будучи достаточно уверенным в себе; я еще не рискнул привязать его и лечь спать, как мне предстояло потом делать почти регулярно, хотя время от времени мне приходила в голову мысль свернуть оба паруса и урвать несколько часов настоящего сна. В основном я смотрел на звезды, как и до того, как Сухожилие присоединился ко мне на Хвосте. Виток длинного солнца, в котором мы с Крапивой родились, был лишь слабым отблеском, когда его вообще можно было увидеть. В это слабое пятнышко я мог прыгнуть (как мне тогда представлялось) на посадочном аппарате, который каким-то образом был восстановлен и воскрешен. Я не мог не думать о том, как сильно мне хотелось бы туда приплыть. Перед тенеподъемом Виток длинного солнца коснется моря на юго-западе; почему бы мне не поплыть ему навстречу? Это была привлекательная идея и, когда я был достаточно сонным, казалась почти возможной.
Однажды какое-то чудовищное светящееся существо, в четыре или пять раз большее баркаса, скользнуло под ним; всем известно, что в море есть рыбы, способные проглотить ту большую рыбу, которая проглотила друга Шелка, бедную Мамелту. Потеря лодок, которые не возвращаются, обычно возлагается на них, хотя я думаю, что невнимательность и погода являются истинными виновниками, почти в каждом случае. При этом я не отрицаю, что они могут потопить лодки гораздо большие, чем мой старый баркас, или то, что иногда они так и делают.
В какой-то момент была ночь. В следующий — день.
Вот как это мне показалось. Я спал, опираясь на румпель, и не просыпался, пока свет нашего Короткого солнца не ударил мне прямо в лицо.
В одном из сундуков стояли бутылки с водой (смешанной с небольшим количеством вина, чтобы она оставалась свежей) и на корме, за мачтой, ящик с песком для костра. Я наживил крючок кусочком сушеного мяса и стал выуживать свой завтрак, который стал моим ленчем к тому времени, когда я его поймал. Если бы не висевший на поясе охотничий нож Сухожилия, то я разделал бы его и выпотрошил маленьким потрепанным перочинным ножиком, который я привез из Старого Вайрона. А так я использовал охотничий нож, смутно сознавая, что Сухожилие может спросить, был ли его нож когда-нибудь полезен, и желая сказать ему, что был; такие жесты стали привычкой, хотя и бесполезной. Это был хороший нож, сделанный здесь, на Синей, кузнецом Уткой из одного стального бруска; у ножа было лезвие, короткая гарда и рукоятка. Я помню, что заметил, насколько острым он был, и понял, что луковичное навершие может быть почти так же полезно для удара, как лезвие для резки. Сейчас у меня есть азот Гиацинт (запертый и хорошо спрятанный); но я бы скорее предпочел получить обратно нож Сухожилия, если бы он дал его мне во второй раз.
Здесь, в не имеющем выхода к морю Гаоне, людям показалось бы странным, что мы, пришедшие из города, настолько далекого от любого моря, что слышали только слухи о нем, построили наш новый город на побережье. Но вначале Вайрон был городом на берегу озера, и именно озеро Лимна покинуло Вайрон, а не Вайрон покинул озеро. Когда мы приземлялись здесь, нам показалось естественным направить наш посадочный аппарат к берегу нашего залива, так как мы думали, что вода, которую мы видели, была питьевой и могла быть использована для орошения. Конечно, мы были разочарованы. Но море дало нам пищу в изобилии — гораздо больше, я думаю, чем могло бы дать самое большое озеро. Что еще более важно, оно было для нас лучше любой дороги, позволив нам перемещаться самим и перевозить наши товары быстрее и лучше, чем когда-либо могли вьючные мулы или фургоны. Гаон также благословлен своей холодной, чистой рекой Нади[10]; но я не верю, что Новый Вайрон променял бы на нее море.
Когда, после безуспешных попыток заняться сельским хозяйством, мы с Крапивой решили построить нашу фабрику, было очевидно, что нам нужно иметь место, куда можно было бы сплавлять бревна. Мы бродили взад и вперед по берегу в поисках подходящего места, пока наконец мне не пришло в голову, что мы никогда не найдем его, если будем искать на суше место, куда можно было бы сплавлять бревна по морю. Именно тогда я построил нашу первую лодку, нечто вроде остроконечной коробки с одной до смешного короткой мачтой и склонностью дрейфовать под ветром, что было бы довольно забавно, если бы не было так серьезно. В конце концов Тамаринд, чей муж был торговцем рыбой и которая, следовательно, кое-что знала о рыбаках и их лодках, показала мне, как установить шверт, который при необходимости можно опустить в воду, а на мелководье поднять. После этого, с более высокой мачтой, выдвинутой вперед, мы использовали эту квадратную маленькую лодку в течение многих лет.