Когда я подошел ближе, Фава сказала:
— Он искал нас, Инканто. Его послал Инклито. Я имею в виду, что это сделал папа.
Валико кивнул:
— Вы действительно брат генерала, сэр?
— А почему вы спрашиваете?
— Так сказали многие люди, когда он вернулся, а вы остались вместо него, сэр. Говорят, что вы его старший брат, и вы остались со своим отцом, когда он и его мать покинули Грандеситту, и сейчас вы приехали в Бланко, чтобы помочь ему.
Я улыбнулся, хотя сомневаюсь, что Валико это заметил:
— А что говорит сам генерал Инклито?
— Ничего, сэр. Полковник Белло прямо спросил его, но он не стал говорить об этом.
— Без сомнения, это мудро. Давайте тоже будем мудрыми, лейтенант.
— Сэр?..
— Он не может понять, как ты перенес его сюда, — сказала Фава. — И я тоже не могу, Инканто. Как ты это сделал?
— Его перенесли мы, — сказал я ей. — Или, во всяком случае, я думаю, что мы оба были необходимы для того, чтобы это произошло. Я хочу поговорить с тобой об этом и об Исчезнувших людях, когда мы останемся одни. А пока ты должна вспомнить то, что произошло в доме Инклито незадолго до твоего отъезда.
— Это я тоже не понимаю, как и то, как ты влез в мою историю.
Где-то наверху Орев крикнул:
— Вещь идти! Плох вещь!
— Мне кажется, это будет инхуму, — сказал я Валико. — Я вижу, у вас есть карабин. Будьте готовы использовать его. — Я услышал звяканье антабок и слабый щелчок, когда он снял карабин с предохранителя. — Я был неправ, — сказал я ему. — Это не инхуму.
— Это хорошо, — сказала Фава; хотя дорожка была узкой, она шла рядом со мной и прижималась ко мне, как часто делают дети, когда ищут защиты.
— Вам лучше позволить мне идти первым, сэр, — рискнул возразить Валико.
— Чтобы вы могли стрелять.
— Да, сэр.
Я покачал головой:
— Фава сказала, что вы не понимаете, как оказались здесь. Я тоже не уверен, что понимаю. Вы мне расскажете? Что же произошло, с вашей точки зрения?
Он прочистил горло:
— Нас послал генерал Инклито, сэр. Он рассказал моим людям и мне, что произошло, когда вы и те два полковника отправились заключать сделку с врагом, сэр, и как они подумали, что подруга его дочери — это его дочь, и все такое.
— Сзади! — Орев уже вернулся.
Далеко внизу в канализации я заметил нечто бледное, оно двигалось. Почти в тот же миг позади меня загремел карабин Валико; я резко обернулся, едва не сбив с ног Фаву, и успел увидеть падающего с дорожки длиннозубого зверя, чье обнаженное тело было столь же морщинистым и отталкивающим, как и шея белоголового.
Прежде чем эхо стихло, Валико повернулся ко мне, его карабин все еще дымился:
— Я постараюсь получше следить за происходящим сзади, сэр.
— А я — за тем, что впереди. — Белая тварь, которую я видел, исчезла, если вообще существовала.
— Птиц найти, — гордо объявил Орев; я попросил его полететь вперед и рассказать мне, что он там найдет.
— Генерал Инклито велел нам подойти как можно ближе, сэр, — продолжал Валико, — посмотреть, как они с вами обращаются, и попытаться вытащить вас оттуда, если получится. Мы прождали до полуночи, прежде чем тронуться в путь, я и еще шестеро.
— Вы подошли так близко, как только осмелились. Тогда вы сами пошли вперед в одиночку. Разве не так все было?
— Да, сэр. Они выставили часовых, сэр, как вы и ожидали.
— Но вы проскользнули мимо них и оказались среди спящих?
— Да, сэр. — Валико сделал паузу. — Часовой, к которому я подошел ближе всех, тоже спал, сэр. Это было первое, что меня удивило.
— А что было второе?
— Все спали, сэр. Совсем как часовой.
Орев вернулся с докладом:
— Нет видеть.
— Когда холодно, сэр, почти всегда есть те, кто не сможет заснуть. И если их не заставлять спать, некоторые даже не будут пытаться. Но эти наемники, о которых нам рассказывал генерал, все спали, и их костры почти совсем погасли, сэр. Какие-то просто превратились в пепел и дым.
— Понимаю. Как вы нашли нас, лейтенант? Они не позволили нам развести костер, да и света не хватило бы, чтобы разглядеть наши лица.
— Я этого не делал, сэр. Я как раз переходил от костра к костру, — Валико сделал паузу, чтобы сглотнуть, — и что-то пахнуло просто... просто ужасно, сэр. И костры вроде бы погасли, но мне вдруг стало жарко.
Я кивнул:
— Фава, ты знаешь об инхуми больше, чем большинство из нас. Надеюсь, ты не против, что я так говорю.
— Не против.
— Хорошо. Многие люди опасаются, что инхуми могут начать размножаться на Синей, как и на Зеленой. Некоторое время назад я предположил, что они не могут этого сделать. Для того, чтобы вылупиться из яйца, нужен жар Короткого солнца, который недостаточно интенсивен на Синей. Был ли я прав?
— Думаю, что да.
Я остановился, сознавая, что всего в нескольких шагах отсюда кто-то поджидает нас, независимо от того, видит это Орев или нет.
— Достаточно хорошо? — спросила Фава, еще теснее прижавшись ко мне. — Достаточно хороший ответ? Я могла бы просто сказать, что ты прав, если бы это было лучше.
— Фава?.. — Мой мозг лихорадочно работал.
— Что?
— Ты видела, как я создавал этот меч?
— Да, но я все еще не понимаю, как ты это сделал.
— Как и я, но, возможно, сейчас я понимаю больше, чем минуту или две назад. Это настоящее место, эта канализация. Я действительно был здесь. А ты?
— Была ли я? Ты имеешь в виду раньше? — Свет в моей руке показал смятение на ее лице. — Нет... нет, я не смогла бы это забыть.
— Хорошо. Помнишь джунгли? Мы попали туда из дома Инклито. Ничего не напоминает? Может быть, я и сам там был, то есть в том самом месте, но точно сказать не могу.
— Да, я была, однажды. Я помню лужу.
— Все лучше и лучше. Это — настоящие места. Например, меня держали пленником в той комнате наверху, и я помню это очень живо. Ты согласна, что они настоящие?
Она кивнула:
— Думаю, да.
— Я тоже. По твоим словам, Дуко хотел, чтобы ты убила Инклито, но ты отказалась, помнишь? Твой отказ заставил меня подумать о моем приемном сыне, который погиб в тех джунглях.
Я оглянулся, чтобы узнать, достаточно ли близко Валико, чтобы слышать меня, и понизил голос:
— Тогда ты показала свои клыки, и мы переместились; но это было место, которое ты помнила, а не точное место, где он умер, — настоящее место, хотя нас самих там не было, и не более реальное, чем мой меч. Ты бывала во дворце Дуко?
Она снова кивнула:
— К чему ты клонишь?
— Мора как-то сказала мне, что ты не веришь в Соседей, в Исчезнувших людей. Когда она сказала это, я подумал, что это просто глупо с твоей стороны; я сам видел Исчезнувших людей и говорил с ними, и даже был спасен ими. Позже, когда у меня было время подумать об этом, я понял, что это было далеко не так глупо, как казалось, что Исчезнувшие люди, которых я видел и с которыми разговаривал здесь и на Синей, физически находились там не больше, чем мы с тобой в тех джунглях на Зеленой.
— Ты думаешь, Инканто, что они могут помочь нам сейчас?
— Очень сомневаюсь. Прежде всего, у меня больше нет кольца, которое дала мне Саргасс. К счастью, я вовсе не уверен, что они нам нужны.
Я снова оглянулся назад:
— Ты... Не имеет значения. Когда-то инхуми охотились на Исчезнувших людей. Ты должна это знать. Это была одна из причин, по которой они оставили эти витки, и, возможно, главная. Когда инхуми охотятся на нас, они похожи на нас. Сейчас я не буду уточнять, но ты должна знать, что я имею в виду. Как ты думаешь, какими были инхуми, когда они охотились на Исчезнувших людей?
— Я сама спрашивала себя об этом. Должно быть, это было чудесно. Чудесно... Для них, я имею в виду.
— Согласен. Давай предположим, что остался какой-то маленький след этого, и он, каким-то образом, передается из поколения в поколение. Ты понимаешь, к чему я клоню?
— Думаю, что да.
— Хорошо.
Я остановился, ожидая, что Валико догонит нас, затем позвал Орева, который приземлился, покачиваясь, у моих ног.
— Когда мы лежали под кустами терновника, Фава, мне отчаянно хотелось согреться, и я, должно быть, подумал о той комнате наверху, одном из самых теплых мест, где я когда-либо бывал. Ты меня понимаешь? Я хочу, чтобы ты сейчас подумала о дворце Дуко в Солдо — о его спальне, если ты там когда-нибудь была. Он, наверное, сейчас в постели.
— Не была. — Поглядев на меня снизу вверх, Фава закрыла глаза, ее широкий гладкий лоб сосредоточенно наморщился.
Мое первое впечатление — ничего не произошло, второе — канализация стала больше или, возможно, всегда была больше, чем я думал.
— Окно! — Валико указал дрожащим пальцем (я никогда этого не забуду) на другую сторону канализации. — Смотрите! Я вижу звезды!
— И я, — сказал я ему. — Идите туда, лейтенант, и откройте его. Не думаю, что вы промочите ноги. — Мой голос не мог выразить всю радость, которую я испытывал в то мгновение, — ни один голос не смог бы.
Валико осторожно попытался сойти со скользкой дорожки, но там не было никакой дорожки. Слизь превратилась в воск, а грязные каменные плиты под ней — в узорчатый пол из самоцветного дерева и поющего дуба.
— Хорош мест? — В голосе Орева прозвучало сомнение.
— Возможно, и нет. Но ты можешь открыть глаза, Фава. Мы уже здесь.
Она так и сделала, огляделась вокруг и схватила меня за руку:
— Там охрана.
— Несомненно.
Валико поднял раму одного большого окна в длинном ряду больших окон. Снаружи донеслись возбужденные голоса, скрежет антабок, а затем безошибочный щелчок затвора, посылающего в дуло новый патрон.
— Там какая-то заваруха, — сказал я Фаве, — в которую мы почти наверняка не должны вмешиваться.
Увидев изящное кресло на возвышении в другом конце комнаты, я спросил ее, не здесь ли Дуко вершит суд, и она кивнула.
— А где он спит?
Она покачала головой:
— Понятия не имею.
— На этом же этаже, я уверен.