Изнутри раздался голос:
— Убирайся!
— Хак только разнесу нахрен дверь, — пророкотал Хряк. — Х'и следующую. Много времени не займет. — Чтобы доказать свою точку зрения, он нанес еще один жуткий удар.
Из дома донесся испуганный женский голос.
— Чо она грит? Ты чо-нибудь разобрал, кореш?
— Нет. — Конец его посоха нашел массивный сапог Хряка. Слегка повысив голос, он сказал: — Откройте дверь, пожалуйста. Клянусь, мы не причиним вам вреда.
В трещине появился золотистый свет, за которым последовали скрежет и стук тяжелого бруса, снятого с креплений и отставленного в сторону.
— Х'йа, — сказал Хряк, — нравится больше, х'эт.
Дверь открылась на ширину большого пальца, затем распахнулась, когда Хряк опустился на одно колено и уперся в нее плечом. Женщина внутри закричала.
— Пожалуйста, нечего бояться. Если бы вы открыли, когда мы постучали, всей этой суматохи бы не было.
— Кто вы такой, сэр? — Голос, который приказал им уйти, теперь дрожал.
Он вошел в дом и положил руку на плечо хозяина, успокаивая его, как собаку или лошадь:
— Мой друг слеп. Вы ведь не боитесь слепого человека? И уж конечно, вам не следует бояться меня. Мы пришли не для того, чтобы ограбить вас. Уберите нож, пожалуйста. Кто-то может пострадать.
Хозяин дома отступил назад, вызвав испуганный визг жены. В одной руке он держал свечу, а в другой — солидных размеров мясницкий нож, и, казалось, не собирался отдавать ни то, ни другое.
— Так гораздо лучше. Пусть Внешний, Пас и любой другой бог благословит этот дом. — Улыбнувшись, их гость начертал в воздухе знак сложения, повернулся к Хряку и поморщился, когда впервые увидел чрезвычайно большое лицо, грязное тряпье, растрепанные волосы и курчавую черную бороду. Хряк готовился войти в дом на коленях, нырнув под притолоку и протиснув плечи в дверной проем.
— Мы ищем глаза. — В сложившихся обстоятельствах это показалось счастливой идеей. — Ищем глаза для моего друга. Знаете ли вы врача, способного заменить слепому глаза?
— В городе, — сумел выдавить из себя хозяин дома. — Это можно сделать в Вайроне.
Своего рода прогресс.
— Хорошо. Как его зовут?
— Я не знаю, но... но...
— Но там может быть кто-то?
Хозяин дома горячо кивнул.
— Понимаю, хотя мой несчастный друг — нет. В таком случае нам надо ехать в город.
Хозяин дома снова кивнул, еще более горячо, чем прежде.
— Так и сделаем. Но сначала мы должны отдохнуть. — Он попытался вспомнить, когда в последний раз спал, но не смог. — Мы должны найти место для ночлега и попросить еду...
Орев опустился на его плечо:
— Рыб голов?
— Кое-что для моей птицы, по крайней мере, и кое-что — боюсь, довольно много — для моего друга Хряка. Извините, что напугали вас, но мы слышали, что вы внутри, а когда вы не захотели подойти к двери, Хряк рассердился.
Хозяин дома пробормотал что-то неразборчивое.
— Спасибо. Большое спасибо. Мы действительно ценим это.
Достаточно громко, чтобы ее услышали, жена хозяина дома прошептала:
— ...не похож на авгура.
— Я не авгур. Я мирянин, как и ваш муж, и у меня дома есть собственная жена. Вас беспокоит, что я благословил вас? Мирянин может благословлять, уверяю вас, и мирянка тоже.
— Меня зовут Гончая, — сказал хозяин дома. — Мою жену — Пижма. — Он попытался отдать ей свой мясницкий нож, который она не взяла, бросил его на стул и протянул руку.
— Меня самого зовут Рог. — Они пожали друг другу руки, и Хряк протянул свою, размером с черпак:
— Прости, х'ежели напужал тя.
— И моя птица...
— Орев!
Пижма улыбнулась, улыбка осветила ее маленькое бледное личико:
— Я принесу вам немного супа.
— Вы можете спать здесь, — сказал им Гончая. — Здесь, в доме, или... не хотите ли поесть во дворе? Здесь будет немного тесновато. Там есть большое дерево, стол и скамейки.
Они там были. Хряк сел на землю, а двое других на скамейки, о которых упоминал Гончая.
— У нас есть пиво. — В голосе Гончей слышались извиняющиеся нотки. — Мне жаль, но нет никакого вина.
— Хак нащет воды?
— О, у нас есть хороший колодец. Ты предпочитаешь воду?
— Х'йа. Спасиб' те.
Гончая, который только что сел, с готовностью поднялся:
— Рог, а как насчет тебя? Пиво?
— Воды, пожалуйста. Ты мог бы принести какой-нибудь маленький сосуд, из которого Орев тоже мог бы пить, если это не слишком хлопотно.
Появилась Пижма с оттопыренными карманами и дымящейся супницей:
— Я стараюсь поддерживать огонь в плите, так что мне не приходится разжигать ее заново перед каждой трапезой. Держу пари, твоя жена делает то же самое.
Он кивнул:
— Ты выиграешь это пари.
— А когда у нас есть суп, почему бы не держать его там, чтобы он оставался теплым? Таким образом, у меня под рукой всегда есть горячее. Он... он не какой-то особенный суп, я полагаю. Тот, который мы с Гончей едим сами. В нем есть бобы, картофель и морковь для вкуса.
— Все х'одно хорошо пахнут. Ветчина, тож. Хряк чует х'эт.
Супница заняла почетное место в центре стола рядом со свечой Гончей. Четыре большие миски загрохотали по столу, за ними последовали четыре ложки:
— Я принесу немного хлеба. Как ее зовут, Рог?
Он удивленно поднял голову.
— Твою жену?
— О. Крапива. Ее зовут Крапива. Не думаю, что ты знала ее ребенком. Или знала? Много лет назад в городе?
— Нет. Это не очень распространенное имя. Не думаю, что я когда-либо знала Крапиву. — Пижма попятилась, задержалась у колодца, чтобы быстро поговорить с мужем, и вернулась на кухню.
— Она принесет чашки или что-нибудь еще, — объяснил Гончая, ставя ведро с водой на стол рядом с супницей, — и пиво для меня. Надеюсь, ты не возражаешь.
— Нисколько. — Он помолчал, пытаясь собраться с мыслями. — Могу ли я — можем ли мы, должен я сказать — начать с того, что расскажем друг другу, кто мы такие? Я понимаю, что это не самый обычный способ начать разговор, но, видите ли, мне очень нужна информация, и я надеюсь, что, когда вы трое поймете, почему она мне так нужна, вы будете более склонны поделиться ею со мной.
Пижма положила на стол хлебную доску, большую буханку черного хлеба и мясницкий нож и передала жестяные кружки.
— Я могу сказать тебе, кто мы с Гончей, и скажу, если он не хочет. Можно?
— Валяй, — сказал Гончая.
Хряк нашел свою кружку и толкнул ее через стол:
— Лучше, х'ежели наполнишь х'ее для мя.
— Ты знаешь наши имена, — начала Пижма. — Ты хотел знать, знала ли я твою жену в городе, когда была маленькой девочкой? Не знала. Я выросла в Концедоре. И Гончая. Но мы жили в городе еще лет пять назад. Тогда здесь не было никакой работы.
— И сейчас ее нет или очень мало, — сказал Гончая.
— Так что мы поехали в Вайрон и работали там, пока не умер мой отец, и тогда мать написала мне и сказала, что мы можем взять эту лавку. — Пижма принялась разливать суп.
— Мама живет в следующем доме, — объяснил Гончая. — Вот почему Пижма так встревожилась, когда ты сказал, что выбьешь и ее дверь.
— И вот чем мы сейчас занимаемся. Гончая ездит в город, в основном, и пытается найти вещи, которые нужны людям и которые мы могли бы купить по хорошей цене, и он очень хорош в этом. Мы с мамой в основном сидим в лавке и продаем. У нас есть молотки и гвозди, мы продаем их много. А еще булавки, шурупы, изделия из жести и посуда.
— У нас есть дрели, рубанки и пилы, — добавил Гончая, — о которых моя жена забыла упомянуть. Я был столяром до того, как мы получили лавку. У нас есть наш маленький домик. Мама владеет своим домом и магазином. Каждую неделю мы даем ей часть того, что приносит лавка, и она иногда помогает Пижме. Вот кто мы такие, Рог, если ты не хочешь услышать о братьях и сестрах.
Он покачал головой.
— Спасибо. По всем правилам мы, гости, должны были говорить первыми. С вашей стороны было очень любезно подать нам пример. — Он вернул жестяную кружку, наполненную колодезной водой. — Вот она, Хряк. Это хорошая вода, я уверен. Когда мы встретились, ты сказал мне, что направляешься на запад.
— Х'йа.
Он налил себе воды, а потом подержал ковшик так, чтобы Орев мог из него пить:
— Хочешь рассказать нам что-нибудь еще? Если нет, этого должно быть достаточно, конечно.
— Хо, х'йа. Не люблю распускать сопли, вот х'и все. Чо ты хошь знать?
— Что с тобой случилось? — рискнула спросить Пижма. — Как?..
Хряк рассмеялся глубоким раскатистым смехом:
— Хак случилось, чо ты не такая большая, хак х'он? Не х'урод, хак грила ма.
— Как ты... — Голос Пижмы сорвался. — Мы... мы бы хотели иметь ребенка, но я боюсь, что с ним что-то будет не так. А не того… что он вырастет большим и сильным. Я бы хотела этого.
— Без обид, — сказал Гончая. — Ты мог видеть, когда был мальчиком?
— Хо, х'йа. Был трупером, вот х'и все. Попался, х'им не понравился. Видел, хак перо входит в зенку, х'и х'эт было последнее. Потом водили мя туда-сюда, только Хряк не мог х'их больше видеть. Но х'он х'их слышал. Кидали дерьмо в меня, х'они. Х'эт было в светоземлях, в горках. Тута равнина. — Хряк зачерпнул еще супа и шумно проглотил. — Ты ничего не х'ешь, кореш. Чо с тобой?
— Я... — он взял ложку. — Ты, наверное, услышал бы меня, если бы я ел, хотя я стараюсь производить как можно меньше шума, когда ем суп. Ты пришел сюда в поисках новых глаз, Хряк?
— Х'йа. Ты знаешь х'этих мелких людей, кореш?
— Ты имеешь в виду детей? Или нас? Мы должны казаться тебе очень маленькими.
— Меньше тя. Здешние таких не знают, но в светоземлях все по-другому. Х'они приходят х'и х'уходят. — Хряк вытянул руку, почти на уровне стола. — Маленькие кусочки людей, х'а бабы даже мельче. До того, хак х'у мя забрали зенки, х'они почти никогда не приходили. Мало хто видел х'их близко, вроде хак. После х'этого х'они много раз приходили, зная, мя нечего бояться, пока мне х'их не достать.
Хряк замолчал, его большие пальцы теребили бороду: