— Оно плохо горит в лампах, но хорошо полирует дерево, — сказала Пижма.
Он взял киянку и отнес ее к окну, чтобы полюбоваться, а она, несколько робея, подошла ближе и отдернула рукава его простой коричневой туники:
— Что произошло с твоими руками?
Он взглянул на грязные повязки:
— Я каким-то образом порезался. Я хочу сказать, что это были какие-то заросли ежевики, потому что на вид очень похоже, но я точно не помню, как это произошло.
— Некоторые из них выглядят довольно скверно, — сказал Гончая.
— Я увидела их, когда он взял киянку, — сказала Пижма. — Я сниму их и наложу что-нибудь на порезы, Рог, а потом снова перевяжу. Иногда здесь кто-нибудь режется, поэтому я держу бинты и прочее наверху. — Она поспешила к узкой лестнице в задней части магазина.
— Я доставляю вам много хлопот, — сказал он Гончей.
— Мы рады это делать. — Гончая взял киянку и вернул ее на место на стене. — Я просто хочу, чтобы мы могли сделать для тебя больше, и чтобы мой отец был здесь, чтобы помочь. Я знаю, ему бы этого хотелось.
Пока Гончая говорил, через открытую дверь проскользнул Орев и уселся на рукоятку косы:
— Встать. Больш муж.
— Ты хочешь сказать, что Хряк проснулся?
Красная воронья голова Орева качнулась:
— Хряк встать.
— В таком случае мы должны вернуться к нему как можно скорее.
— Идти лавк, — объяснил Орев. — Птиц речь. Речь лавк. Хряк идти.
Гончая усмехнулся:
— Знаешь, я начинаю его понимать. Рог, твой друг собирается встретиться с нами здесь?
Он кивнул, снова услышав на лестнице быстрые шаги Пижмы:
— Я только надеюсь, что он найдет лавку.
— Если он смог добраться до Вайрона с восточного полюса, то сможет найти нашу лавку в этом городке.
— Закатай рукава, — приказала Пижма и добавила: — Подожди, я сделаю это за тебя. Протяни руку. Это может быть больно.
— Надеюсь, что так.
Она подняла на него глаза:
— Ты надеешься? Почему?
— Потому что я чувствую, что сделал что-то не так, что провалил какое-то испытание и заслуживаю наказания.
Он помолчал, вспоминая кухню и женщину, перевязывавшую раны повязками, которые Пижма срезала ножницами:
— Я что-то говорил вчера вечером о том, что не помню, когда спал в последний раз? Это неверно; я спал на поле новой пшеницы. Мне снилось, что Крапива сидит на пляже, и я пытаюсь предупредить ее — во всяком случае, предупредить кого-то, — но безуспешно.
— Бедн Шелк! — Орев взлетел ему на плечо.
— Да, бедный Шелк, и никто, кроме такого дурака, как я, не станет его искать. Он может нуждаться в помощи, а может и не нуждаться, но каждый бог знает, что Новый Вайрон нуждается, как и я.
— Стой спокойно, — приказала Пижма. — Ты ведь не в первый раз повредил руку, правда? Здесь есть уродливый шрам.
В дверях раздался новый голос:
— Вы грите, чо только вы ищете кальде Шелка, незнакомец?
— Да будут с тобой боги, Дрозд, — сказал Гончая. — Мы можем что-нибудь сделать для тебя сегодня утром?
— Утро тя и твоей жене. — В лавку вошел худощавый мужчина средних лет в поношенной выцветшей зеленой тунике. — Увидел, что ваша дверь открыта, вот и все.
Пижма подняла голову:
— Это наш друг Рог, Дрозд. Он порезался, и я смазываю его раны. Видишь, какой он храбрый?
— Вы грите, чо ищете кальде Шелка? — Дрозд потер заросший щетиной подбородок.
— Да, это так. Ты не знаешь, где я могу его найти?
— Был в старом доме авгура, только там его почти никто не видел.
— Вы можете сказать мне, где это?
Орев горестно забил крыльями:
— Нет идти.
— Ну, я вполне могу эт' сделать. Только его там больше нет. Во всяком случае, не сейчас. — Дрозд выпрямился. — Ты видел этих мужиков, у которых все головы замотаны, Гончая? Шалями или чо-то в этом роде, как у баб.
Гончая покачал головой:
— Здесь, ты имеешь в виду?
— Прямо здесь, в Концедоре. Я тя грю. Видели их, незнакомец?
— Нет видеть, — заявил за обоих Орев.
— Тоже не видел, если только вы не имеете в виду моего друга Хряка, который повязывает голову тряпкой, чтобы скрыть свои незрячие глаза.
— Заместо шляпы, вот чо я имею в виду. Смекаю, они собираются пришить его. У них есть карабины и мечи, и вот такие большие ножи. — Дрозд указал на нож для чистки кукурузы, висевший на стене. — На вид такие как эт', только лучше. Пришли ко мне вчера в большой темноте. Спирея и Вербена струхнули и заползли прямо под кровать. Вот как было дело.
— Сколько их было? — спросил Гончая.
— Трое. — Дрозд сделал паузу. — Иностранцы на вид, у них тож были иностранные имена, чегой-то я их не помню. Издалека, вот что говорит мне Мирт, и она права, черт побери. Я рассказал им, как добраться до старого дома авгура, и попробовать там. «Я не знаю, как он там, — грю, — только вы расскажите ему свое дело и, могет быть, узнаете что-нибудь такое, что вам нужно знать».
Он спросил:
— Они нашли его? Пожалуйста, сэр, это чрезвычайно важно для меня.
Завязывая чистый бинт, Пижма пробормотала:
— Сомневаюсь, что он знает.
— Никогда не думал увидеть их снова, вот что я скажу. Но все-таки встретил в нашем городке, сегодня утром. На перекрестке. Могет быть, час назад.
— Они нашли Шелка? — повторил он.
Дрозд покачал головой.
— Сказали, что нет. Сказали, что дома никого нет. — Дрозд рассмеялся. — Я им не слишком понравился, скажу я вам. Но я сказал, что рассказал им все, чо знал, так чо попробуйте в городе. Они говорят, да, именно туда мы и направляемся.
— Именно туда я и направляюсь вместе с Рогом и еще одним человеком, — сказал Гончая. — Мы и так слишком задержались.
— Согласен. Я благодарю вас — я не могу в полной мере отблагодарить тебя и Пижму за всю вашу доброту, — но если эти чужеземцы действительно хотят причинить вред Шелку, я должен найти его первым; и единственное, с чем все, кажется, согласны, это то, что его здесь нет.
— Вы пойдете своей дорогой, ты и Хряк, как только мы доберемся до города? — нерешительно спросил Гончая. — Искать кальде Шелка, доктора для Хряка и так далее?
— Да, я полагаю так.
— Тогда я... — Гончая взглянул на жену. — Мы бы хотели подарить тебе что-нибудь на память, правда, Пижма?
Она подняла глаза, и улыбка озарила ее маленькое милое личико:
— Я надеялась дать им немного еды, с собой, если ты не против.
— Да. Абсолютно. Но они съедят ее, и тогда она исчезнет. Я имею в виду то, что Рог может оставить себе.
— В этом, конечно, нет необходимости, — сказал он, — и, поскольку я буду путешествовать по большей части пешком...
— На одном из наших ослов, пока мы не доберемся до города.
— По необходимости я должен путешествовать налегке. Честно говоря, я бы предпочел, чтобы вы этого не делали.
Гончая проигнорировал его:
— Вот все, что у нас есть. То, что ты видишь здесь. Выбирай все, что тебе нравится.
Заинтересовавшись, Орев подлетел к котелку для тушения мяса и, усевшись на его край, клюнул терку.
— Маленькая кастрюлька, — сказал Гончая, — в которой можно готовить, весит не так уж много, и я думаю, она тебе очень пригодится.
— Или швейный набор, — добавила Пижма, — чтобы штопать твою одежду, Рог. У нас тоже есть такие, с иголками, маленькими ножницами и всем прочим, что можно завернуть в тряпку. Ты можешь носить его в кармане.
Он показал пальцем:
— Если вы серьезно — а я повторяю, что вам действительно не нужно этого делать, — то я бы хотел именно это.
— Фонарь?
Он кивнул:
— Прошлой ночью — на самом деле это было вчера вечером, я полагаю, во время того, что Дрозд назвал большой темнотой — мне очень нужен был такой фонарь; я отдал бы за него гораздо больше, чем имею. Получить его даром — о таком я не мог бы даже молиться, если вы все еще уверены, что хотите этого.
— Конечно хотим. Гончая может дать тебе.
— Сзади лучше, — прошептал Дрозд. — Эти — три бита. Сзади — пять.
— Совершенно верно, — подтвердил Гончая. — Я тебе сейчас принесу. — Он пошел в заднюю часть лавки и через минуту вернулся, неся черный фонарь, несколько меньший, чем жестяные, которые висели на потолке. — Видишь ли, этот покрыт эмалью. Он открывается, вот так, чтобы ты мог зажечь его, и как только ты его закроешь, он погаснет, еще до того, как ты на него дунешь.
Дрозд наклонился над маленьким черным фонарем, изучая его, словно собирался купить:
— Я думал, у тя кончились свечи.
— Так и есть, — ответил ему Гончая. — Естественно, в каждом фонаре, который мы продаем, есть свеча, но у нас нет...
Внезапно маленькая лавка погрузилась в полную, слепую темноту.
— Шухер, — с опаской каркнул Орев. — Атас!
Глава пятаяНАСЕЛЕННЫЙ ПРИЗРАКАМИ ДОРП
Утро. Я лег спать в изнеможении и чувствую, что все еще изнеможен; но я хочу довести этот отчет, который так сильно отстал, до нынешнего положения дел; и я знаю, что не могу больше спать — в отличие от моей несчастной дочери, которая, насколько я знаю, все еще спит.
Мы провели в гостинице три ночи, бездельничая и рассказывая небылицы о привидениях, войне и мятеже, пока не кончились запасы еды и фуража и не прекратился снегопад. Она все еще спала, но сержант Азиджин потребовал, чтобы мы ушли, что мы и сделали — Шкура, бедняга Джали, сержант и его легерманы, и я. Ее нельзя разбудить. Мы со Шкурой соорудили для нее грубые носилки; их несли ее мул и вьючная лошадь, и это доставляло нам кучу хлопот.
Каждого из нас поместили в частный дом, владельцы которого несут за нас ответственность. Я нахожусь в спальне на третьем этаже, холодной и продуваемой сквозняками, дверь заперта снаружи. Они пытались накормить меня, когда я пришел, но я хотел только отдохнуть. Теперь я встал, надел куртку и завернулся в одеяло. Есть небольшой камин, но огня нет. В конце концов кто-нибудь принесет мне еду, и, возможно, я смогу раздобыть дрова и развести огонь. Я надеюсь, что это так.