Муж Аанваген мрачно кивнул; сама Аанваген еще раз ткнула его в покрытые жиром ребра:
— Ты должен о наших снах спросить, Беруп.
— Мессир Рог не без друзей есть, первое я скажу, женщина. Бедным судья Хеймер сделает его. Избитым, тоже может быть. Но не без друзей он будет. Нат — жадный вор он есть. Весь Дорп знает.
Я очень искренне поблагодарил его и его жену и спросил об их снах.
— Беруп просыпается есть, так он видит сон. По всему нашему дому голоса он слышит.
Муж Аанваген энергично закивал:
— Они разговаривают и стучат, мессир Рог. Шепот, шепот и тук-тук.
— Понимаю. Вы не встали, чтобы проверить?
— Сплю я есть. Я не могу.
— Понимаю. Что голоса говорят?
Он пожал плечами:
— Псст, псст, псст!
Это была сносная имитация хриплого шепота Орева, и я сурово посмотрел на него, давая понять, что он не должен говорить. Он ответил: «Хорош птиц!» и еще: «Нет, нет!» — довольно громко.
— Вы дали мне не слишком много информации, — сказал я мужу Аанваген. — Позвольте мне услышать сон вашей жены, прежде чем я попытаюсь истолковать ваш.
— У себя дома я есть, — с жаром начала она, — в большой комнате для гостей. Эту комнату вы видите, мессир, когда сюда вы приходите.
— Да. Конечно.
— Со мной двое детей сидят они. Одна темнее, чем моя кошка есть, мессир. У нас с Берупом детей нет. Это вы знаете?
Я признался, что Вадсиг сообщила мне об этом.
— Девочки в красивых платьях они есть. Лица чистые они имеют. Волосы очень красивые, они есть. Дочь у вас есть, мессир?
— Да. Дочь и трое сыновей.
Муж Аанваген сказал:
— Сын Стрика одного держит есть.
— Да, это мой сын Шкура, который путешествовал со мной. Насколько мне известно, мои сыновья Копыто и Сухожилие все еще на свободе.
— Из Дорпа много путешествуем мы есть. В Новый Вайрон мы едем. Еще дальше мы плывем. — Он широко махнул рукой. — Теперь путешественников мы арестуем? Не очень хорошо для путешествий это есть.
— Я понимаю.
Аанваген наклонилась ко мне со своего места на моей кровати:
— Это эти девочки мне говорят. Плохо с нами будет, за вас держаться надо.
Я издал ободрительный, как надеялся, звук.
— О вашей дочери говорят они. Больная она есть. Прочь с вами послать мы должны. Мои щеки они целуют. — Чудовищная грудь Аанваген вздымалась и опадала. — Мама, меня они зовут, мессир. Плохого мне они не хотят. Осторожным быть! Осторожным быть!
— Атас! — перевел Орев.
— Было ли что-нибудь еще в вашем сне, что показалось вам важным? — спросил я.
Рот Аанваген открылся, потом снова закрылся.
— Был ли еще какой-нибудь знак, связанный с богами?
Ее муж спросил:
— Один знак уже находите вы есть?
— Да, конечно. Два ребенка. Молпа — богиня детства, как вы, конечно, знаете. Были ли там какие-нибудь животные, Аанваген?
Она покачала головой:
— Там были только дети и я.
— Мыши? Обезьяны? Скот? Певчие птицы? — В тот момент я так сильно показался себе похожим на бедного старого патеру Прилипала, что не удержался и добавил: — Стервятники, э? Гиены... хм... верблюды?
Аанваген услышала только первое слово:
— Нет мышей, нет крыс в моем доме они есть, мессир.
— А как насчет вас? — спросил я ее мужа. — В вашем сне были животные? Летучие мыши, например? Или кошки?
— Нет, мессир. Никто. — Он говорил очень уверенно.
— Понимаю. Орев, я хочу, чтобы ты говорил свободно. Как ты думаешь, это хороший человек?
— Хорош муж!
— Как насчет Аанваген? Она тоже хорошая женщина?
— Хорош дев!
— Согласен. Беруп, быть может, вы слышали похожий голос? Может быть, это была моя птица — или другая, похожая на нее? Подумайте хорошенько, прежде чем ответить.
Он пристально посмотрел на меня, а потом снова вытер лоб носовым платком.
— Вполне возможно, мессир. Не так я не скажу.
— Это интересно. Моя птица — ночная клушица, и этот вид священен для бога, который управляет безграничной бездной между витками, как совы для Тартара. У нас есть указание на Молпу во сне вашей жены и указание на Внешнего в вашем. — В дверь постучали, и я крикнул: — В чем дело, Вадсиг?
— Мерфроу Сайфер[133] здесь. Через нашу кухню она проходит, в нашей гостиной садится. С хозяйкой говорить она хочет.
Аанваген взглядом попросила у меня разрешения, получила его и поспешила прочь:
— Один момент только, мессир. Беруп.
— Хорошая женщина она есть, — сказал мне муж Аанваген, когда дверь закрылась, — но не больше мозгов, чем у ее кошки, она имеет. Лучше мы без нее говорим. О суде вы думали? О судье Хеймере? Вы не без друзей, я говорю.
Я сказал, что пытался, но мало что знаю о политике Дорпа — только то, что я не сделал ничего плохого.
— Говоря от незнания, мне кажется, что мой лучший шанс — заставить Ната отказаться от своих обвинений. Если бы у меня были драгоценности из моего багажа...
Беруп с сожалением покачал головой:
— Этого я не могу сделать, мессир. Опись судья Хеймер имеет, мной подписанную. Пятьдесят карт плати, это мне он скажет.
— Весьма прискорбно.
И снова мрачный кивок:
— Вот почему вы здесь, мессир. Это вас не удивляет? Почему ваш тюремщик я есть?
Я признался, что очень мало думал об этом.
— Вы сбежите, это они надеются. Сотню карт плачу я есть. Разорен я есть.
— Бедн муж!
Муж Аанваген похлопал по кровати, на которой сидел:
— Много одеял вы имеете. Огонь вы имеете. Хорошая еда вы получаете.
— Значит, вы не разоритесь. Я понимаю. Это, конечно, очень печально. Я так полагаю, что вам бесполезно умолять Ната снять обвинения.
— Меня он ненавидит. — Беруп снова вытер пот с лица. — Подкупить его я мог бы. Я так и сделаю, я думаю. Жадный вор он есть. Друзья могут помочь.
— Хорошо. Кто, вы говорите, держит моего сына Шкуру?
— Стрик он есть. Честный торговец, как я, он есть.
— Не может ли он вам помочь?
— Это я выясню, мессир. Это может быть.
— Мой сын Шкура молод и атлетически сложен. Упрямый, как и все такие молодые люди. Я бы сказал, что у него гораздо больше шансов убежать, чем у меня.
— Нет идти!
Я посмотрел на Орева, сидевшего на своем насесте около камина:
— Ладно, я не буду. Беруп, вам не стоит беспокоиться о моем побеге. Этого не случится, даю вам слово. Однако я не могу говорить за своего сына, поскольку не могу с ним общаться. Возможно, вы захотите сказать об этом своему другу Стрику.
— С ним, как вы говорите, я поговорю, мессир. Он может нам помочь. Это может быть.
— А как насчет человека, который держит Джали, мою дочь?
— Вайзер в море есть. — Беруп указал на пол. — Это Сайфер, его жена есть. Но никаких денег она дает, пока Вайзер не скажет.
— Вы не знаете, когда он может вернуться в Дорп?
Муж Аанваген покачал головой, и я услышал ее голос с лестницы:
— Беруп! Хуз! Хуз у нашей двери был!
Он закатил глаза кверху:
— Тень это есть, мессир. В этом уверенным быть можно.
Моя дверь открылась. За ней обнаружилась Аанваген и немного более стройная и немного более молодая женщина с такими же голубыми глазами, светлыми волосами и ярким румянцем.
— Хуз у нашей двери есть. Сайфер в нашу дверь он не допустит.
Когда муж Аанваген заговорил, в его голосе звучал скептицизм:
— Хуз это есть?
— Да! — Руки Сайфер изобразили зверя размером с ломовую лошадь.
Я подошел к двери и позвал Вадсиг, потом повернулся к Аанваген и ее мужу:
— Это крутая лестница. Надеюсь, вы не будете возражать, если я попрошу вашу служанку помочь мне и не буду беспокоить вас.
— Вы мой гость есть, мессир, — сказал он.
С лестницы донесся голос Вадсиг:
— Что это есть, мессир?
— Откройте, пожалуйста, входную дверь и оставьте ее открытой. Ваш хозяин согласен, что вы должны делать то, что я говорю. Это очень важно.
Последовала долгая пауза, затем послышался топот торопливых ног Вадсиг.
— Беруп, правильно ли я думаю, что, если хуз — дикий хуз — пришел в Дорп, кто-то его застрелит?
Он покачал головой, и обе женщины в ужасе запротестовали.
— Нет?
— Несчастье это есть! — Обе женщины хором.
— Суеверие это есть, — объяснил муж Аанваген тоном человека, который терпимо относится к иррациональным верованиям невежд. — Если зверь в город он приходит, несчастье он приносит. Обратно в лес мы должны его гнать. Если убить его есть, несчастье в нашем городе останется.
Я попытался услышать стук копыт Бэбби по деревянному полу Аанваген и не услышал.
— Вадсиг, вы открыли дверь, как я просил?
Она ответила, но я не понял, что она сказала.
— Ей скажите, пусть сюда поднимется, — посоветовал муж Аанваген.
— Подойдите сюда, пожалуйста, Вадсиг! — крикнул я как можно громче, и закашлялся.
— Чай с бренди вам нужен, мессир, — сказала Аанваген. — Получить вы должны. Проследить за этим я буду.
— Наедине говорить мы должны, — пробормотал ее муж. — Так лучше было бы. Этого хуза в мой дом вы желаете.
Я кивнул:
— Да.
— Не дикий хуз это есть. И тоже не тень он есть. Ручной хуз? Ваш, мессир?
Я снова кивнул.
— Как ваша птица он есть.
Орев подпрыгнул в знак согласия:
— Хорош птиц!
— По крайней мере, немного похож на него. Мой хуз — его зовут Бэбби — конечно, не говорит. Но он чистое, нежное животное. Мы расстались, и он, кажется, вернулся к женщине, которая отдала его мне. Некоторое время назад она узнала, где я, и пообещала вернуть его.
В дверном проеме появилась Вадсиг:
— Да, мессир Рог?
— Я просто хотел узнать, открыли ли вы входную дверь, как я просил, Вадсиг.
— О да, мессир.
— Ты большого зверя видела? — вставила Аанваген.
— Да, госпожа.
— Что за зверь, Вадсиг?
— Мулы, мессир. Тянут повозки, они есть.
— Хуз видела ты есть? — настойчиво спросила Сайфер.