Мукор постоянно была в поле моего зрения с того мгновения, как я встретился с ней возле хижины, а майтера Мрамор — с того мгновения, как я вошел. Кто же тогда оставил нам рыбу?
Я сполоснул мешок, в котором лежала рыба, положил в него полдюжины бутылок с водой и некоторое время вглядывался в спокойную, прозрачную воду бухты, не видя ничего стоящего описания. Одна рыба вернулась в воду, как сделали бы и две другие, если бы я не поймал их вовремя. Но и эта одна была вынуждена почти сразу прыгнуть обратно на камень.
Почему?
Я не мог себе этого представить и ничего не видел.
Майтера Мрамор ждала меня у входа в хижину. Я спросил, вернулась ли Мукор, и она покачала головой.
— У меня здесь вода, майтера. — Я тряхнул мешком так, что бутылки зазвенели. — Я положу их туда, куда ты захочешь.
— Это очень, очень мило с твоей стороны. Моя внучка будет исключительно благодарна, я уверена.
Я рискнул сказать, что они с таким же успехом могли бы жить на материке в каком-нибудь отдаленном месте, и, хотя я был уверен, что их жизнь там будет трудной, они могли бы, по крайней мере, иметь всю пресную воду, какую захотят.
— Мы так и сделали. Разве я тебе не говорила? Его Высокопреосвященство дал нам такое место. Мы — я — все еще владеем им, я полагаю.
Я спросил, не прогнали ли их соседи, и она покачала головой:
— У нас их не было. На суше были леса, скалы и всякое такое, а с другой стороны — море. Я часто смотрела на него. Там было большое дерево, которое упало, но не лежало плашмя на земле. Ты понимаешь, что я имею в виду, Рог?
— Да, — ответил я. — Конечно.
— Я обычно поднималась по стволу, пока не оказывалась довольно высоко над землей, и смотрела оттуда на море, высматривая лодки или просто наблюдая за погодой и пытаясь угадать, что нам предстоит. Это была пустая трата времени, но мне нравилось.
Я попытался сказать, что не думаю, что она напрасно тратила свое время, но мои слова прозвучали глупо.
— Спасибо, Рог. Спасибо. Это очень мило с твоей стороны. Смотри на море, Рог, пока можешь. Смотри на него для меня, если не хочешь делать это для себя.
Я пообещал, что так и сделаю, и посмотрел на море. Со скалы открывался прекрасный вид во все стороны.
— Там была плохая почва, — продолжала майтера Мрамор. — Слишком песчаная. Правда, я там кое-что выращивала. Достаточно, чтобы прокормить внучку, и немного сверх того, чтобы отвезти в город и продать, или отдать палестре. У меня был небольшой огород в нашем мантейоне. Ты помнишь? Овощи и зелень.
Я забыл об этом, но ее слова очень живо вернули мне память.
— У патеры были помидоры и ягоды ежевики, но я выращивала еще лук и чеснок, майоран и розмарин, красный и желтый перец. Всякое такое. Маленькая красная редиска весной и салат все лето. Я пыталась выращивать то же самое на нашей ферме и преуспела с большинством из них. Но моя внучка уплывала сюда и оставалась здесь по много дней. Это меня беспокоило.
Посмотрев на восток, на материк, я сказал:
— Меня бы это тоже обеспокоило. Это очень долгое плавание, и она не может быть сильной.
— Тогда я построила маленькую лодку. Я должна была, чтобы приплывать сюда и забирать ее. Я нашла полое бревно, выдолбила все гнилое дерево и сделала затычки для концов. На самом деле это были просто большие деревянные пробки, но они не пропускали воду. Иногда она не хотела уходить, и мне приходилось оставаться с ней. Вот почему я построила этот маленький домик. А потом разразился шторм, ужасный шторм. Я думала, что он сдует наш маленький дом. Он не сдул, но сломал мою лодку. Я не умею плавать, Рог.
Говоря это, она подняла голову так, что солнечный свет ударил ей в лицо, и я увидел, что ее лицевая панель исчезла. Шишки и борозды, которые казались уродствами, были множеством механизмов, которые скрывала эта панель. Стараясь не замечать их, я сказал:
— Я могу отвезти вас обеих обратно на материк, майтера. Мы с Крапивой построили баркас, чтобы отвозить на городской рынок нашу бумагу, и он легко перенесет нас троих.
Она покачала головой:
— Она не пойдет, Рог, и я не оставлю ее здесь одну. Я только хочу... но я больше не боюсь упасть. Видишь ли, я стучу по камню палкой. — Она продемонстрировала, постучав по скале между нами. — Человек, который пришел посоветоваться с моей внучкой, сделал ее для меня, так что теперь я всегда могу найти край.
— Это хорошо.
— Так и есть. Да, это хорошо. Мне было грустно, когда ты пришел, Рог. Временами мне становится грустно, а иногда это длится целыми днями.
Ее свободная рука нащупала меня, и я шагнул ближе, чтобы она могла положить ее мне на плечо.
— Как же ты вырос! Ну, ты отвлек меня от мрачных мыслей, просто приехав к нам. Раньше мне никогда не бывало грустно. У меня были хорошие глаза в течение сотен и сотен лет. Большинство людей не видят вещи так долго. Посмотри на всех детей, которые умирают, не успев повзрослеть! Умер в пятнадцать, двенадцать или десять лет, Рог, и я могу назвать тебе мертвого ребенка на каждый год между пятнадцатью и рождением.
Потом она снова заговорила, голосом майтеры Роза:
— Мои другие глаза. Они были у меня меньше ста лет, и Мрамор должна была взять их, когда она взяла мои руки и много других частей. Хороший глаз, я имею в виду, потому что второй был слеп.
Но я не взяла. Я оставила ее глаза, потому что никогда не понимала, что мои собственные изнашиваются. Ее процессор, да. Я взяла его, но не глаз. Рог?
— Да, я все еще здесь, майтера. Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Уже, когда принес эти замечательные бутылки воды для моей внучки и ее питомца. Это было очень, очень мило с твоей стороны, и я никогда этого не забуду. Но ты ведь собираешься домой, Рог? Разве это не то, что ты сказал? Возвращаешься в... в тот виток, где мы жили раньше?
Я сказал ей, что попытаюсь отправиться туда, где находится Шелк, и доставить его в Новый Вайрон, и что я поклялся это сделать; и что я думаю, что он, вероятно, находится в Старом Вайроне, и в этом случае я отправлюсь туда, если жители Паджароку позволят мне сесть на их посадочный аппарат.
— Тогда я хочу попросить тебя об очень большой услуге. Ты окажешь мне большую услугу, Рог, если сможешь? — Ее свободная рука соскользнула с моего плеча и потянулась к своему лицу. — Моя лицевая панель исчезла. Я сама сняла ее и куда-то спрятала. Я тебе уже говорила?
Я покачал головой, забыв на мгновение, что она этого не видит.
— Мы были здесь, на этой скале, моя внучка и я, после шторма, и один мой глаз просто погас. Я сказала себе, что все в порядке, что второй глаз, вероятно, будет жить еще много лет, и я смогу хорошо заботиться о своей бедной внучке с одним глазом так же, как и с двумя.
Она казалась такой подавленной, что я сказал:
— Мы не должны говорить об этом, если ты не хочешь.
— Я должна. Обязана. Прошло всего четыре дня, Рог. Через четыре дня после того, как у меня отказал левый глаз, отказал и правый. Я вытащила их и поменяла местами, потому что знала, что, возможно, один из них может заработать, но это не помогло. Именно тогда я сняла свою лицевую панель, потому что каким-то образом почувствовала, что она мешает, что я пытаюсь смотреть сквозь нее. А я не могла этого сделать. Это твердый металл, алюминий, я думаю. Они все такие.
Не зная, что еще сказать, я ответил:
— Да.
— Это не помогло, но с тех пор я оставила ее снятой. Моя бедная внучка не жалуется, и есть причина, по которой мне удобнее без нее.
Говоря это, она выдернула свой правый глаз из глазницы.
— Держи, Рог. Возьми его, пожалуйста. Это плохая деталь, и она мне больше не нужна.
Я неохотно позволил ей вложить его в мою ладонь, которую она обхватила своими тонкими, похожими на человеческие пальцами.
— Даже если бы я могла сказать тебе номер детали и все такое, это тебе бы не помогло. Но, имея один в руках, ты сможешь найти другой или узнать его, если натолкнешься на подобный.
Тогда я решил приложить все усилия, чтобы найти два (в чем также потерпел неудачу), и сказал ей об этом.
— Спасибо, Рог. Я знаю, что ты постараешься. Ты всегда был таким хорошим мальчиком. Иногда это очень тяжело переносить, но я не должна грустить. Боги дали мне... утешительный приз, я полагаю, ты бы так его назвал. Теперь я могу заглядывать в будущее, как моя дорогая сив майтера Мята. Я тебе говорила?
Мне кажется, я сказал, что всегда полагал, что она может пророчествовать, как и все сивиллы.
— У меня это плохо получалось, потому что я никогда не видела образов. Я знала то, что знают все: что означают увеличенное сердце и все эти обычные признаки. Но я не могла видеть образы во внутренностях, как моя дорогая сив и патера. Теперь могу. Разве это не странно? Теперь, когда я ослепла, у меня появилось сокровенное зрение. Я не могу увидеть внутренности, пока не коснусь их. Но когда я это делаю, я вижу образы.
Шелк, я знал, пророчествовал именно так; но я также знал, что он не очень-то верил в подобные пророчества. Он относился ко всей этой процедуре скептически и, одновременно, с восхищением. Помня обо всем этом, я спросил, не согласится ли она сделать предсказание для меня, если я смогу добыть хорошую крупную рыбу, как жертву.
— Да, конечно, Рог. Я очень польщена.
Она помолчала, размышляя.
— Однако нам нужно зажечь еще один костер, для твоей жертвы. Здесь, снаружи. Я построила маленький алтарь из камней. Я использую его, когда на лодках приплывают люди, которые хотят, чтобы я предсказала им будущее.
Она медленно двинулась вперед, постукивая направо и налево белой палкой, которую держала в руке; и на мгновение я увидел ее, саму скалу и Мукор так, как, должно быть, видели их незнакомцы — как, без сомнения, видели их «люди в лодках», о которых она говорила: место и две женщины, такие жуткие, что я удивился, как у кого-то хватило смелости посоветоваться с ними.
Нет смысла рассказывать здесь, как я поймал рыбу и принес ее в ведре наверх по крутой и утомительной тропинке, или как мы развели небольшой костер для жертвоприношения на алтаре, воспламенив его от другого, горевшего внутри, перед которым неподвижно сидела Мукор, пока молодой хуз жевал ее яблоко.