игласил нас погостить у него, как раньше гостили мы со Шкурой и Вадсиг. Я спал в комнате, которая была нашей, а он — в той, которую занимала Вадсиг.
— В моей жизни было очень много странных снов, Копыто, — сказал он, — как, наверное, и у всех людей моего возраста, но я никогда не видел ничего более странного. Я проснулся среди ночи, как это часто бывает. Я встал, облегчился, прошелся по комнате, посмотрел в окно на звезды и вернулся в постель.
— И что же тебе приснилось? — спросил я его.
— Я лежал в кровати, а Сцилла была где-то в темноте, под самым потолком. Она заговорила со мной, и я сел, думая, что проснулся и больше не услышу ее. Я свесил ноги с края кровати. Это было очень странно.
Я спросил, кто такая Сцилла, и он сказал, что она была богиней и покровительницей Вайрона еще в старом витке; когда он сказал это, я вспомнил, что мать говорила о ней. Там было большое озеро, и Сцилла была богиней этого озера. У них были боги и богини для самых разных вещей.
— Сцилла одержала женщину, которую я знал когда-то, — сказал он мне. — Она была своенравной и жестокой.
— Но Сцилла, которая тебе снилась, не была настоящей богиней, не так ли? — сказал я и спросил, существовала ли когда-нибудь настоящая Сцилла.
— Да, — сказал он. — Да, и это самое ужасное. — Потом он сказал что-то, чего я совсем не понял: — Мне жаль Берупа. — Беруп — человек, которого мы знали в Дорпе.
Следующие два-три дня он не спал допоздна, гуляя по ночным улицам или сидя в тавернах. Я пошел с ним в первую же ночь. После этого я попросил сына тети Примулы, Сверчка, присмотреть за нашей лодкой, чтобы Бэбби мог пойти с нами. Мы взяли с собой и его птицу, и, хотя Орев не мог сражаться, он был хорошим дозорным, предупреждая нас о людях позади нас или наблюдая из теней.
Иногда Отец разговаривал с этими людьми, задавая им вопросы. Когда он думал, что завоевал их дружбу, он спрашивал о незнакомцах и больных. Иногда мы потом искали больных людей, чтобы он мог поговорить с ними и с теми, кто о них заботился. Однажды мы нашли человека, о котором никто не заботился, и потратили полдня на то, чтобы почистить и накормить его, а потом нашли того, кто мог бы это делать постоянно. Вскоре люди стали приносить своих больных и просить Отца помолиться за них.
— Если бы Сцилла была здесь, я бы попросил ее исцелить тебя, — сказал он одной женщине. — Сциллы здесь нет — хотя ей, может быть, и нравится думать, что она здесь, — и в любом случае она больше не богиня, даже в Старом Вайроне. — Женщина все равно попросила его помолиться Сцилле, и он помолился всем богам, которые могли его услышать.
Кречет послал за нами людей. Они хотели, чтобы я вернулся к дяде и забрал Бэбби и птицу, но Отец не хотел идти, если мы не пойдем с ним. Они сказали, что заставят его это сделать.
— Застрелив меня? Кречет придет в ярость, когда узнает, что вы убили меня.
— Мы подхватим тебя и понесем, если понадобится, — сказал их предводитель.
— Вы не сможете, — сказал он ему. Предводитель схватил его, но Отец сбил его с ног своим посохом. Еще один мужчина прицелился в него из карабина, но Бэбби сбил его с ног и разодрал ногу от колена до пояса. К тому времени за происходящим уже наблюдало множество людей.
У Кречета был большой дом к югу от города. Он вышел нам навстречу и пожал руки.
— Итак, — сказал он, — вы пришли забрать у меня Новый Вайрон? — Отец улыбнулся и сказал, что нет, и мы пошли в сад за домом и сели за маленький круглый столик. Крокусы уже распустились, как и пахучие голубочашечки и многие другие прекрасные цветы, росшие из луковиц; но яблони еще не расцвели.
Отец достал из пенала маленький нож и разрезал им подол сутаны. Там были зерна кукурузы, черные, красные и белые. Он отдал их все Кречету.
— Скрестите их, — сказал он, — но на следующие годы всегда сохраняйте чистые линии. И тогда в Новом Вайроне никогда не будет голода.
Кречет взял их, завязал в носовой платок и положил в карман своей туники. Тогда Отец долго плакал.
Закованные в цепи слуги принесли нам вино и еду, и то и другое очень вкусные. Я поел, дал немного Бэбби и выпил больше, чем следовало бы.
— Это твой отец? — спросил меня Кречет, и я ответил, что да. Я чувствовал себя очень храбрым.
— Я его не узнаю.
— А я узнаю, — сказал я.
— Если это твой отец, то где же кальде Шелк? — Кречет думал, что задал очень умный вопрос.
— В книге, которую написали мои родители, — сказал я ему.
— Так вы и есть Рог? Тот самый Рог, с которым я разговаривал пару лет назад, когда мы получили приглашение из Паджароку?
— Да, — ответил Отец.
— Вы живете на Ящерице, рядом с хвостом, и делаете бумагу?
Он кивнул.
— Муж Крапивы?
— Да, и отец Сухожилия, Копыта и Шкуры. Я также отец Крайта и Джали, которых вы не знаете и никогда не узнаете — оба мертвы. Если вы хотите продолжить изучение семейных связей, то я — свекор женщины по имени Бала. Она — жена Сухожилия. Я также дедушка их сыновей — Шаука и Карна.
Кречет улыбнулся:
— Основатель большой семьи. Я вас поздравляю.
Птица, казалось, поняла, что Отца хвалят, и три или четыре раза крикнула:
— Хорош Шелк!
— Да. — Несколько секунд он сидел и чесал Бэбби за ушами. — Мой сын Шкура скоро приедет сюда вместе с моей женой и будущей невесткой, Вадсиг. Патера Прилипала поженит их. Мой брат Теленок и его жена уже все приготовили.
— Вы помогли им, финансово. Так я слышал.
— Верно. Они знают этот город намного лучше, чем Копыто и я.
Тогда заговорил я, хотя и не должен был этого делать, сказав, что в последнее время узнал о нем очень много.
— Рыская по нему ночью с твоим... Отцом? Сидя в пивных. Кого вы ищете?
Я ответил, что не знаю.
— Кого вы ищете, Рог? Как кальде нашего города, я считаю себя вправе спросить.
— Его имя? — Он пожал плечами. До сих пор он не съел ни кусочка, но тут же взял блестящий фрукт и принялся чистить его. — Друга, вот и все. Я не знаю, как его зовут. Или ее. Я узнаю, когда его найду.
— Вы любезно ответили на все мои вопросы, — сказал Кречет. Он издевался над Отцом, но было видно, что он тоже им восхищается. — Вытерпите ли вы еще несколько?
— Если вы вытерпите этот от меня. Вы придете — или хотя бы подумаете о том, чтобы прийти — на свадьбу моего сына? Это было бы большой честью для него и его жены, а также для всей нашей семьи. Я понимаю, что злоупотребляю вашим гостеприимством.
Кречет вытаращил глаза, потом рассмеялся. У него громкий раскатистый смех:
— Вы хотите, чтобы я присутствовал на свадьбе вашего сына?
— Да, — сказал Отец, — хочу. Я очень хочу, чтобы вы были там. Я уверен, что все мы будем в восторге.
— Дайте мне подумать. — Все еще ухмыляясь, Кречет отпил немного вина. — Вы обещали ответить мне еще на несколько вопросов, если я отвечу на этот. Я полагаю, вы имели в виду, что ответите, если мой ответ вам понравится.
— Почему, нет. Любой ответ. И я только прошу вас подумать об этом. Я знаю, как много желающих на ваше время, и, честно говоря, вы имеете право задавать все вопросы, какие пожелаете.
Кречет откинулся на спинку стула, оглядел нас, оглядел свой сад и снова повернулся к нам, глядя на нас с Отцом так, словно никогда раньше не видел:
— Вы думаете, что мое вино отравлено?
— Нет, конечно. Я бы предупредил своего сына, чтобы он не пил его, если бы я так думал. Вас смущает, что я не пью? — Он выпил полстакана и съел немного хлеба.
— Я травлю людей. Так говорят в городе. Вы, должно быть, слышали.
— Я слышал что-то в этом роде.
— Так вот, я этого не делаю. Они не могут доказать, что я это делаю, но я не могу доказать, что это не так.
— Естественно, нет.
— Вы все еще хотите, чтобы я пришел на свадьбу вашего сына?
— Конечно. Мы все будем в восторге.
— Тогда я приду. Дайте мне знать, когда дата будет назначена.
— Птиц сказать! — сказала птица, и я заметил, что Отец слегка вздрогнул. Позже он рассказал мне о Сцилле.
— У меня есть к вам еще несколько вопросов. А вот и первый. Шелк когда-нибудь появится?
— Понятия не имею. Мне не удалось его найти. — На мгновение мне показалось, что Отец снова заплачет, но он этого не сделал. — Это было самым главным, что я обещал. Я это прекрасно понимаю. Я потерпел неудачу, и это все, что я могу сказать. Я пришел в Вайрон. Я разговаривал с его нынешним кальде, кальде Бизоном, и многими другими людьми — с собственным отцом, например. Но мне не удалось найти Шелка, и я ушел. Мне нет оправдания.
— Вы не знаете, придет ли Шелк?
— Как я и сказал. Может быть, но я очень в этом сомневаюсь.
— Неужели ты не понимаешь, что, если бы он был здесь, — прошептал я, — Кречету пришлось бы его убить?
— Нет, не понимаю, потому что это неправда.
— Ты помешиваешь наше рагу пальцем, молодой человек, — сказал мне Кречет. — Лучше остановись, пока не обжегся.
Отец улыбнулся:
— Я так боялся этого часа. Не из-за того, что вы и другие могли бы сказать мне или что Новый Вайрон мог бы сделать со мной, а потому что я знал — мне придется признаться, что я потерпел неудачу и Шелк не придет. Теперь я сделал это и могу снова начать жить.
— Хорош Шелк, — сказала птица. — Хорош Шелк!
— Могу я задать вам еще пару вопросов?
— Прежде чем примете решение о моем наказании? Да, конечно.
Кречет покачал головой:
— Никаких наказаний. И я не собираюсь устраивать вам разнос. Вы сделали все, что могли.
— Нет, — сказал ему Отец. — Я сделал то, что сделал. Я мог бы остаться в Вайроне и продолжить поиски. Но не остался.
— Вы сказали, что и здесь кого-то ищете, но не знаете его имени. Что вам от него нужно?
— Я хочу, чтобы он отправился со мной в путешествие.
— Понимаю. — При этих словах Кречет чмокнул. — Далекое?
— Да, очень далекое, — сказал отец.
В дом Кречета нас привезли на лошадях, но обратно пришлось идти пешком. Пока мы шли, я спросил Отца, не хочет ли он, чтобы я пошел с ним, когда он уйдет. Это, казалось, удивило его, как будто он об этом не думал, но я знал его довольно хорошо и понимал, что он обдумывает большинство вещей заранее.