— Видеть, видеть! — сказала девушка. Затем она спрыгнула на палубу, расправила крылья и сказала: — Идти море. — После этого эти двое начали отдаляться друг от друга. (На самом деле это было не так, но так близко, как я могу описать.)
Птица была впереди, и она начала уменьшаться, пока не стала выглядеть так, как на нашей лодке и на Ящерице. Когда она стала меньше, за ней можно было разглядеть девушку. Потом она встала — худенькая девушка с сердитым лицом и прямыми черными волосами. Она сказала:
— Нет здесь. Нет бог. Идти море, — и еще кое-что. Это испугало птицу, и она улетела, кружась над лодкой.
— Сцилла завладела Оревом, — сказал мне Отец. — Мне потребовался почти год, чтобы понять, что произошло, потому что она не оказывала на него никакого влияния — или почти никакого — после того, как привела его обратно. Когда я вернулся на Синюю, он сразу же ушел искать для нее Окно или что-нибудь, что могло бы работать как одно из них. Они ничего не нашли, и она привела его обратно, чем заслужила мою благодарность — хотя она уже была у нее. В конце концов, я вырос в Вайроне — ее Священном городе.
— Гьёлль? — щелкнула Сцилла. — Это? Несс? Это? Где это?
Отец кивнул:
— Спроси у рулевого. Конечно, он тебе все расскажет.
— Прост муж!
— Вот именно, — сказал Отец. — Простые люди знают такое. Они должны.
— Мне все равно, где это, — пробормотал человек с ястребиным носом. Потом он запрокинул голову и закричал: — Я хочу остаться! — в темное небо.
— Ты не можешь, Джугану, — сказал ему отец, — и вообще, мы возвращаемся прямо сейчас, все вместе. — Он взял мою руку и руку Джугану и сказал Джугану взять руку Бэбби, а мне — руку Сциллы. Она попыталась ударить меня, но я схватил ее за запястье. Затем мы упали, но не вверх и не вниз, а в сторону, все быстрее и быстрее, переворачиваясь.
Я проснулся на палубе оттого, что Бэбби лизал мне лицо. Сначала я подумал, что он укусил меня, потому что мне было больно, но на самом деле я упал и ударился. Я поднял из воды свой плавучий якорь и развернул парус.
Когда Отец вышел из каюты, я сказал, что теперь вижу, что мы просто упали оттуда, где бы мы ни были, и если бы он сказал мне, то спас от довольно хорошего синяка.
— Не спас бы, — сказал он. — Ты бы в любом случае ослушался меня.
У меня было много вопросов, и я знал, что он сердится, поэтому решил добровольно приготовить еду и развел огонь в ящике с песком. Было еще слишком рано, но он знал, что я не люблю готовить (он сам все готовил), и мне хотелось показать, что я постараюсь помочь, не дожидаясь указаний. Разводя огонь, я обдумывал, что мы можем приготовить, держа в уме те блюда, которые я могу готовить правильно и вкусно, потому что это у меня не так хорошо получается, как у него. Я знал, что у нас есть, и мы не ловили рыбу, поэтому я решил использовать картошку, бекон и лук; когда огонь разгорелся довольно хорошо, я спустился вниз, чтобы забрать их.
Джугану сидел на моей койке, обхватив голову руками. Я сказал ему, чтобы он убирался и не путался у меня под ногами.
— Теперь, когда ты знаешь, ты ненавидишь меня, — сказал он.
— Я знал с самого начала, — сказал я, — и я не ненавижу тебя. — Первая часть была ложью, потому что я не знал, что он инхуму, пока мы не взяли его на лодку и отец не сказал мне об этом. Но это именно то, что я сказал.
— То место…
— Мы, настоящие люди, оттуда родом. — Я ударил себя кулаком в грудь. — Мне кажется, именно поэтому ты там один из нас, как и Бэбби.
Я не думал, что это его взволнует, но так оно и было. Он сказал, что в сердце он человек, и что блондин на палубе большой лодки был настоящим Джугану, человеком, которым он становится во сне.
— Тебе действительно снится, что ты такой же человек, как и я?
— Да!
— Я тебе не верю. — Я оттолкнул его с дороги, чтобы открыть маленький шкафчик, где мы хранили большую часть еды. Я достал картошку, чтобы хватило нам с отцом, и еще немного для Бэбби, а также кусок бекона, лук, сало и прочее.
Я повернулся, и Джугану сказал:
— Иногда я вижу сны. Иногда я действительно вижу сны. — Он последовал за мной на палубу.
Отец сказал, что я принес слишком много, но я объяснил, что хочу накормить Бэбби и птицу, а Бэбби съест много. Тогда я впервые по-настоящему подумал о птице и девушке; я даже не был уверен, что они вернулись вместе с нами. Потом птица слетела с такелажа и уселась ему на плечо. Я огляделся в поисках девушки, потому что подумал, что она тоже захочет поесть.
— Нам не придется кормить Сциллу, — сказал он мне, — хотя она наверняка здесь. Ты поговоришь с нами, Сцилла?
Он повернул голову, чтобы посмотреть на свою птицу, и та спросила:
— Птиц речь?
— Конечно, если ты этого хочешь.
— Хорош птиц!
— Видишь ли, она овладела Оревом. Она в его сознании — то, что от нее осталось. Точнее, там есть ее образ, который она сама поместила туда; этот образ был Сциллой, которую мы видели на Витке красного солнца. Ты должен помнить то, что мы с твоей матерью рассказывали тебе о Сцилле и Ехидне — как они пытались уничтожить Великого Паса и как он отомстил им. Ты собираешься варить картошку, которую чистишь?
Я сказал, что не собирался.
— Свари. Наполни кастрюлю морской водой и доведи ее до кипения. Брось туда картофелины на десять минут, прежде чем поджарить. Они старые — новый урожай еще не собрали — и так будет вкуснее. — За все время, что я его знал, он никогда не выглядел менее похожим на нашего настоящего отца и не говорил более похоже.
Джугану начал объяснять Отцу то же самое, что и мне, но Отец оборвал его, сказав, что он уже все знает.
— Моя сестра была инхумой, Джугану, — сказал я. — Ее звали Джали, и они с Отцом часто ездили в другие витки.
— Видишь ли, там она становилась молодой женщиной, — сказал Отец. — Довольно привлекательной молодой женщиной.
Тогда Джугану поблагодарил отца за то, что тот отвез его туда.
— Это было лучшее мгновение моей жизни, — сказал он. Он был похож на маленького старичка с серой кожей и беззубым лицом, и я гадал, сколько же ему лет на самом деле, потому что блондин с большим крючковатым носом выглядел моложе Отца.
— Ты не должен думать, что оно никогда больше не повторится, — сказал Отец. — Может быть, ты хочешь вернуться сегодня вечером?
Я часто наблюдал, как Сухожилие подшучивает над мамой, и мы со Шкурой тоже неплохо развлекались, но я никогда не видел, чтобы кто-то так удивлялся.
— Ты пойдешь? О, Раджан! Раджан, я... я…
Отец положил ему руку на плечо:
— Пойдем все вместе после того, как мы с Копытом поедим.
— Нет море! — возразила птица.
— Да, лодка еще не достигнет моря, но мне будет полезно лучше почувствовать ее скорость. Она плывет по течению, конечно, и, должно быть, достаточно быстро.
После этого мы все замолчали и задумались, только он велел мне использовать немного сельдерейной соли вместо желтой морской, которую я принес вместе с перцем:
— Но только немного. И тебе бы следовало начать с бекона и поджарить лук. А теперь режь лук. Кубики, а не кольца.
Потом он сказал:
— Я должен объяснить вам обоим, почему мы не можем отправиться прямо в море, как я разъяснил Сцилле несколько дней назад. Для того чтобы попасть в какое-то место, мы должны иметь с собой кого-то, кто был там или, по крайней мере, был в этом районе. Я не знаю, почему это так, но мне кажется, что так оно и есть. Я могу пойти на Зеленую — и иногда хожу, — потому что был там во плоти. Также я могу попасть на Виток красного солнца, как несколько минут назад, потому что мы с Джали посещали его в компании Дуко Ригоглио из Солдо. В Витке он был спящим, и тоже бывал там во плоти. Я не могу взять вас с собой в море, потому что никогда там не был. Сцилла, конечно, была, но в конечном счете Сциллы среди нас нет.
Его птица каркнула. Но это был всего лишь птичий шум, ни единого слова.
— Есть еще один фактор. Когда мы уходим, мы, чаще всего, приходим в место, похожее на то, которое оставили. Вот почему я заманил тебя на эту лодку, Джугану. Я пообещал Сцилле, что возьму ее с собой в море ее родного витка, если смогу. Однажды я шел по дороге, идущей рядом с Гьёллем, и смотрел на лодки, плывущие по его воде, поэтому я надеялся, что если мы покинем Синюю с лодки, то и окажемся на лодке. Так оно и оказалось. То, что она шла вниз по течению, было чистой удачей. Нарежь картофелины. Но будь поосторожнее. Они будут очень горячими.
Пока они жарились, я спросил его, были ли мы здесь или там, когда были там, потому что я обдумал его мысль о том, что на самом деле девушки с нами нет.
— Мы находились в обоих местах. Философы — я не один из них — говорят нам, что один и тот же объект не может находиться в двух местах одновременно. Однако мы не являемся неделимым целым.
— Часть нас была здесь, а часть — там? — спросил я.
Он кивнул:
— А теперь, когда мы были на той лодке на реке, мы должны быть в состоянии вернуться, хотя сама лодка будет на новом месте. Мы проверим это предположение сегодня вечером.
Пока мы ели, он объяснил, что вернул нас обратно так быстро потому, что беспокоился о лодке, и особенно потому, что Бэбби пошел с нами и не мог позаботиться о делах здесь.
— Это был сюрприз, и довольно неприятный, — сказал мне Отец, — хотя мне было интересно узнать, насколько Бэбби человек. — Он замолчал, чтобы изучить западный горизонт.
— А как насчет меня? — спросил Джугану.
Отец покачал головой:
— Я знал, что ты человек по духу. Вспомни, что у меня была приемная дочь, которую я оплакиваю. Также у меня когда-то был приемный сын. — Он вздохнул, и я увидел, как трудно ему сохранять обычное веселое выражение лица.
Его птица опустилась ему на плечо:
— Иметь птиц!
— Да. Большое благословение. — Он дал птице кусочек бекона, а потом поставил свою тарелку перед Бэбби. Сам он ковырнул еду два или три раза. — Мне очень не хочется мешать тебе есть, сынок, но я думаю, что нам лучше подобрать бизань и взять рифы на гроте.