Ничего не поделаешь, барин есть барин. И характером дурной, и внешностью не вышел, но он – хозяин, и его желания для мастеров – закон. Хочешь не хочешь, а не сделать нельзя. Иначе быть мастеру битым розгами при всём честном народе.
Для такого дела держал Барин трёх детин. Умом они не задались от рождения и камень резать не умели, а вот кулаками махать – всегда пожалуйста. Жили детины в барском доме и ели с барского стола. Слушались только Барина и Старосту, который указывал, какого мастера и как побольнее наказать.
Очень не любили в деревне Старосту. Был он с виду неказист. Бородёнка – козлиная, волос – седой, кручёный в мелкую кудельку. А норовом – вредный-превредный. Вечно высматривал и отбирал у мастеров самые лучшие поделки, – глаз-то у него был намётанный, а руки загребущие. Как что покрасивее увидит, так сразу хвать – и себе в карман. Мол, будет барской дочке подарок. А на следующее утро преподносил Клавдии поделку от своего имени; дескать, вещицу эту самолично изготовил. И всё Старосте сходило с рук.
Только на этот раз промашка вышла. Собрал Староста, по обыкновению, в барском доме весь деревенский люд от мала до велика. В три погибели согнулся перед Барином и Клавдией, поднёс подарки от мастеров и стал ждать похвалы. А Барин вдруг спрашивает:
– А где же особый заказ?
Староста сначала побледнел, потом побагровел, потом позеленел. Чуть его удар не хватил: забыл у Ивана медальон забрать!
Покосился Староста по сторонам – где Иван? А того нет нигде.
Барин уставился выжидательно. Дочка раскапризничалась. Девушка-то она уже взрослая, а всё ведёт себя как маленькая. Испугался Староста, начал время тянуть, поздравительную речь завёл. Барин откровенно зевает. Барышня от нетерпения повизгивает. Староста от ужаса холодеет, в словах путается...
– Портрет нашей уважаемой именинницы изготовлен из драгоценного камня наивысшего качества. И поскольку прошлый день рождения нашей дорогой именинницы был только вчера, мы не ожидали, что новый наступит так скоро... – затравленно озираясь, бормотал Староста.
Тут, на счастье, сквозь толпу Иван протиснулся и незаметно сунул Старосте коробочку с медальоном. Староста тайком Ивану кулак показал: мол, потом разберёмся с тобой, а сам быстро открыл крышечку и, не глядя, преподнёс коробочку Клавдии:
– Изделие изготовлено в рекордные сроки, мною лично...
Иван чуть не задохнулся от возмущения. Лично?! Как это лично?
– И в этот торжественный день мне очень приятно вручить подарок нашей дорогой имениннице Клавдии, – заливался соловьём Староста, протягивая коробочку.
Клавдия заглянула в коробочку и криком зашлась. Из поросячьих глазок полились слёзы в три ручья, ножки в атласных туфельках по полу дробью забарабанили. Барин поспешно глянул на подарок и побагровел:
– Да как ты посмел!?
Староста не сразу понял, отчего такое расстройство случилось. Сунул нос в коробочку и обомлел от ужаса – проглядел, допустил! При всём честном народе преподнёс Клавдии точный её портрет – нос пятачком, лицо кругляшком, а глаз будто и вовсе нет – не видны за щеками.
Зарычал Барин, затопал ногами, верных детин кликнул:
– Выпороть его! Шкуру с живого спустить!
Детины пошли на Старосту с кулаками.
– Не я это! Честное благородное слово! Не я! Не я! – тут же отрёкся от медальона Староста. – Это Ванька сделал! Он – мастер, его камея!
– Ванька, говоришь? – Барин обвёл свирепым взглядом испуганную толпу, увидел Ивана и кивнул своим верным детинам. – Взять его!
Иван бросился наутёк. Детины – за Иваном. А позади всех Староста семенит, без его участия никакое дело не обходится.
Нырнул Иван под стол, и детины достать его никак не могут – лишь кулаками машут...
– Не троньте его, – проговорил вдруг Староста. – Он сам выйдет... Выйдешь, выйдешь, а не то я сейчас твою побрякушку...
Иван схватился за шею: нет подвески; видно, когда он от преследователей убегал да уворачивался, слетел с него кулон – отцовская память. А Староста уже отломил от кулона один листик.
– Отец твой такой талант был... – издевательски произнёс он, – такой талант...
– Не надо! – закричал Иванушка. – Отдайте! Это же всё, что у меня от бати осталось!
Да где там! Старосте сочувствие неведомо. Вылез Иван из-под стола. Набросились на него детины, поволокли во двор – розгами потчевать. Иван едва успел, проходя мимо Старосты, выхватить у него из рук свой кулон.
Глава 4Набег ардаров
Пока детины привязывали Ивана верёвками к позорному столбу, Староста выгнал народ из барского дома, чтоб смотрели, как Ивана будут наказывать, да не забывали – со Старостой шутки плохи!
А люди смотрели и вздыхали. Ивана в деревне любили и уважали – и добрый он, и работящий, и слова плохого в жизни никому не сказал. Почувствовав настрой односельчан, Староста решил показать себя перед народом благодетелем. Подошёл к Ивану и предложил:
– Попроси у Клавдии прощения, тогда Барин тебя пощадит.
– За что? – искренне удивился Иван. – Вы мне заказали сделать портрет барышни, вот я и сделал камею так, чтобы все сразу видели, для кого она изготовлена.
– А тебе невдомёк, недотёпа, что ты нашу барышню изобразил в неприглядном свете? – разозлился Староста.
– Почему в неприглядном? – снова удивился Иван. – Всё как есть. В зеркале не краше будет...
– Ах ты, Иван-дурак! Сечь его! – крикнул Староста и махнул рукой детине, стоящему чуть поодаль с розгами наготове.
Только Старший детина замахнулся розгой, как вдруг послышался странный свист. Детина ойкнул, схватился пониже спины, выдернул каменную стрелу и с ужасом уставился на неё...
– Ардары... – пролепетал детина.
– Ардары! – заголосили вокруг. – Ардары!
Народ бросился врассыпную, но было поздно. Воины Каменной Княжны уже ворвались в деревню и мчались по главной улице.
Детины, подхватив Барина под белые руки, потащили его в дом. А барышню Клавдию мамки-няньки бросили на произвол, сами кинулись прятаться. Повлекла за собой барскую дочку бегущая толпа и вынесла далеко в стороне от родного дома.
А из-за поворота уже лошадиный топот слышится. Задыхаясь от страха, протиснулась Клава сквозь какую-то щель в заборе и очутилась на чужом дворе. Только хотела пот утереть, как вдруг перед ней возникла коровья морда... В ужасе шарахнулась барская дочь в сторону, привалилась спиной к забору, а тот и не выдержал – рухнул под ней. И свалилась Клавдия прямо под ноги каменным воинам.
– Неплохая для Бабы Яги похлёбка получится, – проговорил один, весь в чёрном, на вороном коне. – Забирайте девчонку! Мастера не найдём, так хоть старая карга сытно поужинает.
– Мой папа – Барин! – пискнула Клава.
Ардар, словно не слыша, подхватил девушку, перебросил через седло, воткнул в рот кляп. Бедняжка только глазами кругом повела: неужто никто ей не поможет?
– А ну отпустите девчонку! – раздался вдруг голос Ивана.
Пока все по углам разбегались да прятались, юноша, про которого детины разом забыли, сумел освободиться от верёвок. Он и не собирался прятаться, хотел своими глазами увидеть ардаров – тех самых чёрных воинов, которые, по словам соседей, много лет назад похитили его отца. Иван давно о них расспрашивал. А тут ардары сами пожаловали в деревню!
Иван видел, как ардары схватили Клаву. У паренька было доброе сердце и бесстрашная душа, заступился он за барскую дочку, да себе на беду. Схватили его ардары, связали, перекинули через седло и увезли вместе с Бариновой дочкой неведомо куда.
Глава 5Пленники Бабы Яги
Лес этот в народе называли Бескрайним. Тёмный, мрачный, непроходимый. Грозно шумели, преграждая путь, мохнатые ели; цеплялись ветвями за одежду холодные, скользкие осины. Лес, будто чародей какой, завораживал, околдовывал, заманивал в самую чащу, из которой не было выхода. Здесь не звенели птичьи трели, не слышались крики зверей, – все сторонились Бескрайнего леса. В глубине леса в покосившейся от времени ветхой избушке жила самая настоящая Баба Яга. К ней-то ардары и привезли свою добычу – Ивана и Клаву.
Втащили в избушку и толкнули в угол у печи. Баба Яга тут же принялась оживленно рассматривать «гостинцы».
– Вы что это принесли мне? Что это такое, а? Это же одни кожа да кости! Тьфу! – возмутилась она, ощупывая Ивана. – Ну, эта ещё ничего, – добавила Яга спокойнее, поглядев на Клаву. – Эта упитанная, суп будет наваристый...
– Мой папа – Барин! – заверещала вдруг Клава, которой удалось вытолкнуть изо рта кляп. – Он пришлёт сюда своих холопов, они меня спасут, а вас выпорют!
– А твой папа жирный? – деловито поинтересовалась Баба Яга, принимаясь растапливать печь.
– Иван, – слезливо крикнула Клава, – ну скажи ей!
– Жирный, жирный, – рассеянно кивнул Иван, осматриваясь и лихорадочно соображая, как бы отсюда сбежать.
– Дурак! – вспыхнула Клава.
– Жирный дурак? – мечтательно проговорила Баба Яга. – Как вкусно! Пальчики оближешь! Надо сказать этим каменным лбам, чтобы в следующий раз твоего батюшку прихватили с собой. Ну, что встали? – прикрикнула она на ардаров. – Снаружи ждите, каменюки твердолобые!
От таких слов Клава тут же разревелась, а Иван, пытаясь найти выход, оглядывался по сторонам. Вдруг он заметил на кухонном столе большой нож. Но как к нему подобраться? К счастью, у Бабы Яги закончились дрова, и она вышла из избы за поленьями. Едва за Ягой закрылась дверь, Иван подскочил к кухонному столу и с помощью ножа ловко перепилил верёвки, стягивающие его руки. Затем освободил Клаву.
Иван осмотрелся и заметил дверь. Как оказалось, она вела на задний двор. Схватил девушку за руку, и они выбежали из избы. Вот теперь Иван призадумался: вокруг избушки Бабы Яги тянулся высоченный частокол – ни щели, ни намёка на проход. Как же через него перелезть? Сам Иван, может, и осилил бы преграду, а вот толстая и неповоротливая Баринова дочка уж точно нет.
И вдруг, как по мановению волшебной палочки, частокол перед ними расступился, открывая путь к освобождению. Но лишь подбежали пленники к проходу, как забор снова встал на прежнее место. И тогда понял Иван, что дело здесь нечисто, явно кто-то колдует. Оглянулся юноша и обомлел.