Взялся Иван за инструмент – и забыл про всё на свете. И про Катины предостережения – как бы зла для всех не вышло – тоже забыл.
День и ночь работал Иван, и работа в его руках спорилась. Всё чудеснее выходил из-под его резца каменный цветок, был уже почти как настоящий. Но Иван не замечал, что, чем больше оживал Алатырь-камень, тем мрачнее становилось за окном.
Задули холодные ветры, всё ближе гремели раскаты грома, всё чаще сверкали молнии.
А в деревне люди поговаривали, будто вместе с громом доносится откуда-то жуткий смех, от которого кровь стынет в жилах и земля колышется под ногами.
Лишь один Иван ничего не замечал и ничего не ведал. Дни и ночи за верстаком просиживал, высекая из волшебного камня цветок невиданной красоты. Дивный получился цветок – не отличишь от настоящего.
Залюбовался Иван своей работой, засмотрелся и сам не заметил, как задремал.
И приснилось ему, будто входит он в темницу. А там Катя сидит. Неподвижная, словно из камня высеченная.
– Катя, это я! Я пришёл за тобой! – восклицает Иван.
– Поздно, Мастер, – отвечает Катя, поднимая голову. А глаза у неё – холодные и злые, змеиные... – Ты ведь оживил Алатырь-камень, Мастер... Теперь я навсегда у Княжны останусь, а свою душу каменному цветку отдам.
Иван в ужасе закрывает лицо руками.
– Зря ты ей поверил, меня не послушал. И тебя она погубит, а Алатырь ей служить станет. Трава увянет, реки пересохнут, станет земля безжизненной и холодной! И будет Каменная Княжна властвовать над всем миром! Прощай, Иван! Прощай навек!
С этими словами Катя встаёт и уходит. Подбежав к окну, Иван видит, что девушка уже сидит на коне позади Янгула. Конь, заржав, уносится в тёмную даль.
Проснулся Иван как от толчка, весь в холодном поту. И не раздумывая кинулся к другу. Кузнец уже не спал; он рано брался за работу.
– Кузьма! – прямо с порога крикнул Иван. – Выкуй мне меч, да такой, чтобы камень мог перерубать!
И тут откуда-то издали то ли померещился, то ли вправду послышался конский топот... Друзья тревожно переглянулись...
– Нет-нет, показалось, – облегчённо вздыхая, проговорил Иван.
Как ни странно, но Кузьма не удивился просьбе друга, а если и удивился, то виду не подал. Спросил только:
– За сколько дней?
– Минут за пять! – выпалил Иван.
Кузьма оторопел. Но тут же пришёл в себя.
– Сделаем, – коротко сказал он. – Чего для друга не сделаешь!
И тотчас же в кузнице закипела работа. Кузьма вихрем носился между горном и наковальней и так быстро ковал, что не успел Иван и опомниться, а Кузьма уже протягивал ему меч. Взял его Иван, поднял над собой и удивился, какой молодец кузнец – меч пришёлся ему как раз по руке.
– Сделал, как просил, – заулыбался тот, довольный своей работой. – А вот будет ли этот меч камень рубить, надо бы в деле проверить.
Едва Кузьма последние слова договорил, как снаружи всё загремело, застучало, послышался конский топот и в кузницу ворвались ардары.
– Вот меч и проверим, – бросил другу Иван и со всего маху обрушил меч на первого попавшегося ардара. Тот рухнул как подкошенный.
Иван рубил налево и направо, Кузьма так размахивал железной кувалдой, что ардары во все стороны разлетались. Но каменных воинов всё не убывало...
– Беги, Иван! Я их задержу, – крикнул кузнец, уже понимая, что всех ардаров им не перебить.
Послушался друга Иван, мечом проложил себе путь из кузницы и бросился вон. Кузьма же остался биться с воинами Каменной Княжны. А те всё наступали и наступали, окружали, теснили кузнеца. Пока не задавили его совсем своими каменными телами...
Выскочив во двор, Иван оседлал первого попавшегося ардаровского коня, пришпорил, гикнул... Тот ни с места.
– Ты чего? – удивился Иванушка. – Волшебное слово, что ли, нужно? – Задумался на миг, а потом сказал первое, что в голову пришло: – Ну, пожалуйста!
И полетел конь точно птица прямо к Иванушкиному дому. Через минуту Иван уже вбежал в мастерскую. И замер: чудесного цветка, из Алатырь-камня выточенного, на верстаке не было.
Заметался Иван по комнате, а как понял, что выкрали у него ардары каменный цветок, так и совсем голову потерял. Снова на коня вскочил, к колодцу волшебному поскакал, да с разлёту кинулся в тёмную глубь. Забыл он, что не всегда и не каждому открывается потайной ход. Чуть не захлебнулся. Вылез весь мокрый, растерянный. Не пропустил его колодец... А конь диким глазом на Ивана косит, фыркает презрительно, точно насмехается.
– Ну ничего, – проговорил Иван, стряхивая с себя водоросли. – Мы пойдём другим путём.
Вскочил он снова на коня.
– Вперёд! В Бескрайний лес! Пошёл! – кричит.
А конь ни с места.
– Пожалуйста! – спохватился Иван.
А конь ни с места.
– Ну что такое! – возмутился Иванушка. – Ну это же твой лес! Ну ты ж колдовская лошадь!
– Сам ты лошадь, – оскорбился конь. – Деревенский житель, а коня от лошади отличить не можешь. Ты не Иван-дурак, случайно?
– Чего обзываешься? – в свою очередь обиделся Иван и, спрыгнув с коня, присел у колодца и отвернулся.
– Тебя чего в лес-то несёт, Иванушка? – уже по-другому спросил конь.
– Колодец-то меня не пропустил, – буркнул Иван.
– А ты что думал, это тебе проходной двор? – съехидничал конь. – Колодец тебя пускал, пока Каменная Княжна разрешала. А теперь ты ей не нужен. Ардаров прислала, решила от тебя избавиться.
– Потому и в лес нужно, – упрямо проговорил Иван. – До Бабы Яги добраться... Может, подскажет, как Катю выручить.
– Может, ты всё-таки дурак? – задумчиво спросил конь. – Ты лучше признайся. Ты ж в этом лесу сгинешь!
– Ну и пускай! Мне без Кати всё равно жизни нет!
– Ладно, помогу тебе, – вздохнул конь. – Очень ты мне дурака напоминаешь, а дуракам помогать надо, – насмешливо сказал он. – Значит, так... «Что, Иванушка, невесел? Что головушку повесил?»
– Ты чего? – изумился Иван.
– Молчи, так надо! Значит, просьбу ты уже изложил... «Велика беда, не спорю»... Теперь слушай внимательно. Кто тебе в пути повстречается, тот и укажет к Бабе Яге дорогу. Да только просто так даже в сказке ничего не делается. Сначала ты сам доброту и заботу проявить должен. Всё понял? Ну, теперь ступай.
И Иван пешим отправился в Бескрайний лес.
Глава 12Долгий путь к Бабе Яге
Шёл Иван долго, ни на миг не останавливался. И вот уже к вечеру очутился он на берегу лесного озера. Красота вокруг сказочная, над водой туман стелется... И вроде как женское пение издалека слышится, а голос такой нежный, печальный... Иван сжал меч покрепче и пошёл на голос. Видит, на камне сидит красивая девушка, смотрит на него томным взором и подзывает к себе:
– Иван... Иди ко мне, Иван... Я так долго тебя ждала...
У Ивана от её пения будто в голове всё помутилось. Как зачарованный, он пошёл на зов и, ничего вокруг не замечая, влез в озеро по колено. А девушка знай поёт свою песню, околдовывает парня. Лицо у неё – точно бледная луна, длинные волосы волнами вдоль тела падают. И глаза у незнакомки – синие и такие огромные, что утонуть в них можно.
– Мне так холодно, – простонала красавица. – Согрей меня... поцелуй меня...
Иван покорно, околдованный её красотой, подошёл ещё ближе и хотел было её поцеловать. Тут взгляд его случайно скользнул вниз... Вместо сарафана в свете луны сверкал чешуёй большой и мокрый рыбий хвост, покрытый тиной. И в тот же миг наваждение исчезло, и Иван с воплем отскочил назад. Перед ним была Русалка!
– Чего испугался? – огорчилась Русалка. – Ну хвост... Ну и что?
– Погубить меня хотела? – дрожащим голосом пробормотал Иван, загораживаясь мечом.
Русалка, увидев, что её чары больше не действуют, тяжело вздохнула.
– Ну, так сразу и погубить! Так, запугать немножко. Думаешь, мне весело здесь сидеть...
И она поведала Ивану свою грустную историю.
Вот уже много лет сидит она, прикованная к дубу золотой цепью, и тоскует от одиночества. А когда-то была вольной и плавала себе в лесном озере как хотела. Кащей Бессмертный был давно влюблён в неё и двести лет добивался согласия выйти за него замуж. А когда Русалка почти согласилась, случилась беда. Кащей поссорился с Каменной Княжной – украл у неё какие-то камни, и та не простила этого: в отместку похитила его невесту, спрятала и цепью приковала.
– Слушай, добрый молодец, – оживилась вдруг Русалка, – а давай ты меня освободишь.
Засомневался было Иван. А ну как затянет его Русалка в омут да и утопит в нём? Но потом пожалел бедняжку и одним махом разрубил цепь. Послышался громкий всплеск, и пропала Русалка, как и не было. Покрутил Иван головой да и пошёл себе дальше вдоль берега.
Всю ночь шёл Иван, а на рассвете увидел перед собой чудную картину: сидит на берегу богатырь, вместо меча держит в руках удочку. Смотрит богатырь с тоской на поплавок и думу думает – невесёлую, видно, думу. Взял Иванушка и рядом присел. Только тут богатырь спохватился. Вскочил, поспешно шлем на макушку нахлобучил и вытянулся в струнку. Иван даже растерялся.
– Вы, случайно, не Гвидон Салтанович? – осторожно спросил тогда богатырь.
– Не... Иван я...
– Царевич? – нахмурился богатырь.
– Какой там царевич... Можно просто Ваня.
– Очень приятно, – просиял богатырь. – А я тридцать четвёртый Богатырь.
– В каком смысле тридцать четвёртый? – удивился Иванушка.
– Ну, как же. – Богатырь вскинул брови. –
«Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Разольётся в шумном беге,
И очутятся на бреге
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря».
На самом-то деле во взводе у дядьки Черномора были тридцать четыре богатыря. Но... не складно! Вот меня и сократили, чтобы рифму и размер не портил. Черномор так и сказал: «Ничего личного». С тех пор я Бабе Яге служу, за озерцом присматриваю. Я богатырь... А у меня вместо меча – удочка. Ох, мне бы меч... Я б тогда...