– Я продаю много седел, молодой человек, – сказал он.
– Седло было продано джентльмену примерно моего роста, – сказал я. – Когда я вчера с ним столкнулся, у него была борода. Он ездит на лошади игреневой масти.
По неожиданному блеску в глазах Финча я понял, что он узнал мое описание, но потом его взгляд стал осторожным.
– Зачем вам его знать?
– Я ему задолжал, – сказал я. – Два дня назад мы охотились в Кингсмере и поспорили об одном джентльмене, который вышел с мечом на оленя. Пари я проиграл. Но в горячке спора забыл спросить его имя.
– Странно разыскивать человека, чтобы отдать ему деньги.
– Я могу себе это позволить, – сказал я. – Все прочие пари я выиграл.
И, чтобы показать свою состоятельность, передвинул к нему по столу несколько крон.
– Сэр Гектор Биргойн, – сказал Финч. – Военный джентльмен, да? Он обрадуется вашим деньгам. В прошлом году он заказал седло, но я отдал его всего месяц назад, когда он наконец заплатил по счету.
– Знаешь, где он живет?
– Нет, молодой человек. Но свою лошадь он держит у Манди на главной дороге. Там, наверное, знают.
Поэтому я пошел в конюшню Манди, и один из конюхов, как только я ему заплатил, смог направить меня прямо в мансарду в доме на Рамскаллион-лейн в Селфорде, где жил Биргойн. Набросив на голову капюшон, я без труда нашел нужный дом, выходящий на улицу, наполовину деревянный, с соломенной крышей; старая солома свисала по краям, как грязные кудри на изрезанный шрамами лоб.
Над улицей висело едкое зловоние, которое источали груды разлагающегося мусора и канава, куда стекали отбросы всей округи. Тут я все время придерживал рукой кошелек, чтобы меня не ограбили воры, оруженосцы и уличные девки, живущие здесь. Я видел отражение своего серебра в их жадных припухших глазах.
Теперь у меня было несколько вариантов. Я мог задержать Биргойна сам, но меня не прельщала перспектива пытаться арестовать злодея в такой крысиной норе, как Рамскаллион-лейн. Я мог нанять профессиональных охотников на воров, но это дорого.
Я мог обратиться к шерифу, если он в городе, а не где-нибудь в графстве. Но тогда он приведет своих людей и все заслуги припишет себе.
Обратиться к генеральному прокурору я не мог по той простой причине, что королева Борлода его еще не назначила.
Единственное место, куда я никак не мог обратиться, – это в казармы йоменов-лучников. Город Селфорд сохранил свои традиционные свободы, в том числе свободу от вмешательства королевской армии. Армии запрещалось задерживать нарушителей закона и вообще каким-либо образом мешать преступникам, за исключением случаев объявленной погони (но в этом случае солдаты, задерживавшие нарушителя, действовали не как представители армии, а как частные лица) и предотвращения мятежей и вторжений, когда магистрат применял Акт о предотвращении волнений, – тут армия получала право убивать кого угодно.
Если бы йомены задержали убийцу, подумал я, возник бы любопытный юридический казус. Мог бы сэр Гектор Биргойн заявить на суде, что его арестовали незаконно, поскольку армия не имела права его задерживать?
Конечно, обвинение могло утверждать, что была объявлена погоня, но защита возразила бы, что погоню объявляют только тогда, когда преступник на виду.
Я бы с удовольствием представлял и ту, и другую сторону.
Чтобы задержать Биргойна, я мог бы обратиться к членам городской стражи. Но это были в основном престарелые пенсионеры, которые по ночам ходили по улицам, звонили в колокольчик и кричали, что все в порядке. (В колокольчик они звонили, чтобы все знали – они не спят.) Если стражник обнаруживал пожар или на его глазах происходило преступление, он не вмешивался, но непрерывно звонил в колокольчик и звал на помощь.
Дряхлые стражники, которым к тому же мало платили, вряд ли могли задержать полного сил бессовестного мошенника на Рамскаллион-лейн. Селфорд и его законы давали много шансов арестовать преступника, но мне ни один из них не годился.
Значит, все-таки придется обратиться к охотникам за ворами. Я пошел по Чэнслери-роуд к зданию суда, где можно было нанять таких людей, и за три кроны каждому и за долю моего вознаграждения нанял двух сильных рослых мужчин по имени Мертон и Толанд. По сломанным носам, недостающим зубам и шрамам на лысинах я понял, что они когда-то профессионально занимались боксом, а это значит, что у них есть опыт обращения с противниками, вооруженными палашами, алебардами и цепами. Толанд выглядел так, словно всем лицом налетел на щит.
Я объяснил, что Биргойн разыскивается по обвинению в попытке убийства, и предупредил, что он бывший военный и, вероятно, опасен.
– Может, нанять еще людей? – спросил я.
– Нет, сэр, – ответил Мертон мирным тоном, противоречившим его грозной наружности. – Мы вдвоем привыкли брать преступников тихо, а если привести толпу на Рамскаллион, беды не оберешься. Давайте разделим награду только на троих, – мудро добавил Мертон. – И мне понадобится еще пара крон.
– Зачем?
– Для хозяйки дома, чтобы не поднимала шум.
Это звучало разумно, и я дал ему серебро. И слегка удивился, когда после всех моих предупреждений охотники за ворами вооружились только деревянными дубинами, которые спрятали под плащи.
– Вы уверены, что дубин хватит? – спросил я.
Мертон, казалось, обиделся.
– Сэр, они нас никогда не подводили, наши испытанные дубины приручили сотни преступников и делали их покорными, как котят.
Мы спустились по холму на Рамскаллион-лейн, и я, борясь с удушающей вонью, указал на дом Биргойна. Мертон и Толанд окинули его профессиональным взглядом, затем Мертон исчез внутри. Я пошел за ним и в темноте коридора на первом этаже разглядел, как одна из крон появилась и исчезла в грязной руке носатой неряхи.
– Сэр Гектор? – спросил Мертон.
– Наверх по лестнице. Со стороны холма.
Не тратя время на благодарности, Мертон высунул голову наружу и подозвал напарника.
– Мастер Толанд останется снаружи, чтобы сэр Гектор не сбежал через окно, – объяснил он. – Можете, если угодно, остаться с ним, а я задержу преступника.
– Я пойду с тобой, – сказал я.
Мертон ничего не ответил и стал подниматься по лестнице – сомневаюсь, что его заботило, останусь я жив или погибну, но он выполнял свою работу и старался уберечь меня от насилия. На лестнице не было света, и наверху царила полуночная чернота. Ступени скрипели и проседали под тяжестью Мертона. Я опустил руку на рукоять своего нового кинжала. Последовала вспышка и грохот громче грома, и мне на руки упал бездыханный труп Мертона.
Шатаясь под тяжестью тела, я изумленно посмотрел наверх; там в полумгле я увидел Биргойна, выглядел он примерно так же, как и в прошлый раз – в шляпе и длинном плаще, но теперь у него в руках был большой кавалерийский седельный пистолет. Он задумчиво посмотрел на меня, словно пытаясь вспомнить, где видел меня раньше, потом повернулся и исчез в темноте. Все еще оглушенный взрывом, я тем не менее расслышал звон его шпор, когда он уходил.
Я опустил Мертона на ступени лестницы и с первого взгляда понял, что ему не помочь: тяжелая пистолетная пуля вошла ему в лоб. Я смотрел мертвецу в лицо, и биение моего сердца гулким стуком отдавалось в горле. Тут прибежал Толанд и пошатнулся при виде напарника.
Гнев и волнение вспыхнули во мне, как искры в горне.
– Биргойн его застрелил! – сказал я. – Ну, схватим же его!
Я вытащил кинжал и, споткнувшись о тело, побежал наверх. Там пахло порохом, но это был свежий запах, гораздо более здоровый, чем прочие запахи в этом доме. Поднявшись наверх, я увидел серый свет в конце коридора и пошел на этот свет, спотыкаясь о мусор.
Выбежав из двери в конце коридора, я оказался снаружи, на верхней площадке другой крутой лестницы, сделанной из старых досок и выходящей в узкий проулок со сточной канавой по другую сторону Рамскаллион-лейн. По канаве текла темная зловещая жижа, гораздо гуще патоки. Вверх брюхом плыли дохлые собаки, и воняло здесь хуже, чем в склепе.
Биргойн был в пятидесяти футах от меня; уверенно шагая по тропе, он оглянулся через плечо. Даже на таком расстоянии я увидел, что он сохранил прежнее задумчивое выражение, с каким смотрел на меня с лестницы. Если бы кровь не бурлила у меня в жилах, если бы я не обезумел от жажды преследования, я бы узнал этот расчетливый взгляд: так профессионал оценивает противника.
Биргойн достал шомпол, с помощью которого заряжал пистолет, и на ходу крутанул колесцовый замок. При всем своем волнении я понимал, что у него не было времени насыпать пороха и вложить пулю, и знал, что догоню его раньше, чем он успеет перезарядить пистолет.
Я сбежал вниз по шатким ступеням, перепрыгивая по три за раз, и бросился за ним. Очевидно, он понял, что пистолет ему не зарядить, повернулся и побежал быстрее.
– Стой! – закричал я. – Стой! – В сознании мелькнуло «погоня», и я понял, что в этой округе такие слова звучат по двадцать раз на дню и способны вызвать у жителей лишь смех и издевки.
– Стой, убийца! – закричал я. – Награда за убийцу!
Я рассудил, что обещание награды произведет большее впечатление, чем просьба о помощи, и действительно увидел, как раскрываются окна и выглядывают люди.
– Награда! – кричал я. – Награда за убийцу!
Услышав эти слова, Биргойн бросил через плечо злобный взгляд, но не остановился.
Дорога была скользкой, усыпанной мусором и великим множеством дохлых животных, и мы оба с трудом удерживались на ногах. Но я догонял его. Глядя вперед, я увидел шумящий водный поток: это река Селл, разлившаяся от прилива, гнала воду обратно в канаву, и я понял, что Биргойну придется повернуть налево и бежать по берегу или переправиться вброд через эту ужасную канаву, а я не мог себе представить, что он это сделает, если у него будет выбор.
Но он не повернул ни налево, ни направо. В конце тропы он обернулся, обнажил клинок и направил его острие мне в горло.
Моя кровь из обжигающе горячей в один миг стала ледяной. Скользя в грязи, я остановился в пяти шагах от этого острия, глядя на рапиру, которая казалась длинной, как копье, что мой кинжал смотрелся нелепо.