Человек и кукла впервые подобрались так близко за шесть дней упрямого преследования в неуклонно ухудшавшихся погодных условиях – и ближе им подбираться не хотелось, по крайней мере, до тех пор, пока одна из кузин сэра Герварда не привезет реликвию, которая требовалась, чтобы уничтожить, а точнее, изгнать божка.
Все это сильно попахивает семейным делом, подумал сэр Гервард, пробираясь через снежные заносы, напрягая усталые глаза и уши, чтобы не пропустить малейший признак того, что божок решил затаиться или повернуть обратно. Мало того, что они ждали кузину с нужной реликвией; невольным хозяином, в которого вселился божок, была Эудония, двоюродная прабабка сэра Герварда. Известная ведьма и агент Совета по исполнению Договора мировой безопасности, она получила задание изгнать недавно обнаруженного преступного божка Ксавву-Тиш-Лаквиштакса.
Только Лаквиштакс оказался намного сильнее, чем ожидалось, и умудрился прицепиться к Эудонии. Поскольку ни ведьма, ни божок не смогли сразу победить в столкновении воль, божок вздумал набраться сил, высасывая жизненную энергию из всех живых существ, что находились поблизости и не могли сопротивляться – то есть почти из каждой живой твари, которой не повезло оказаться в радиусе нескольких сотен ярдов от мерзкого создания. Эудония ответила тем, что увела их обоих в малонаселенные пустоши бывшего Королевства Хрорст.
Однако на прошлой неделе Ксавва-Тиш-Лаквиштакс, очевидно, нашел дополнительный источник силы – какого-то несчастного пастуха со стадом коз или что-то вроде этого – и сумел подчинить себе Эудонию в достаточной степени, чтобы двинуться из пустошей обратно в процветающие, густонаселенные земли Автаркии Каллинксимирил. Больше зерна для жерновов божка.
Пограничное поместье, где божок только что высосал все, в чем теплилась жизнь, было первым из многих лежавших впереди, не говоря уже про обнесенный стеной город Симирил. Если Ксавва-Тиш-Лаквиштакс заберется так далеко и высосет жизненную силу не только горожан, но и их покровителя – доброго низшего божества, которого местные прозвали Щенком, – его уже не одолеть.
И потому сэр Гервард и мистер Фитц преследовали Ксавву-Тиш-Лаквиштакса, держась на безопасном расстоянии, и очень надеялись, что реликвия скоро прибудет и они смогут атаковать.
– Лучше бы Киштир поторопиться, – посетовал сэр Гервард, споткнувшись и рухнув в снег. Поднялся и, отряхиваясь, добавил: – До Симирила меньше пяти лиг, и я сильно сомневаюсь, что озеро, прозванное Меньшим морем, задержит божка. Не понимаю, почему Киштир не прибыла еще вчера вечером или сегодня утром. Кроме того, похоже, я отморозил нос.
– Достать реликвию из крипты – непростое дело, – сообщил мистер Фитц наставническим тоном. Сперва он был нянькой сэра Герварда, затем его учителем – и, по правде говоря, воспитал множество богоубийц на своем веку, а потому при любой возможности принимался читать нотации. – Будучи по природе своей предметами, которые содержат особым образом очищенную и управляемую сущность злобных божков, реликвии Совета защищены различными способами. Защиту нельзя снять быстро, у нескольких ведьм на это уходит несколько дней, и процесс небезопасен. Вполне могли возникнуть затруднения.
– Прошла неделя, – проворчал сэр Гервард и быстро наморщил нос несколько раз, чтобы согреть его.
– Прошло шесть дней, и мы весьма далеко от Высших пределов, – заметил мистер Фитц. – Хм-м-м…
– Что такое? – спросил сэр Гервард.
Чувства куклы были намного острее человеческих, особенно по части сверхъестественного. И особенно когда Гервард ощущал подступающую простуду. Из-за холода он начал хуже слышать, но вроде бы различил далекий затихающий крик, который внезапно оборвался.
– Ксавва-Тиш-Лаквиштакс нашел новую жертву, – ответил мистер Фитц. – Нет… не совсем так. В оболочках сохранились фрагменты духовной сущности.
При слове «оболочки» сэр Гервард поморщился и едва не упрекнул мистера Фитца за такое описание людей. Но промолчал, потому что знал: этот термин полностью соответствовал действительности, а мистер Фитц не любил давать сентиментальности брать верх над достоверностью. После жадного божка от людей действительно оставались лишь оболочки, плоть, лишенная мысли и цели. Если только высшая сила не подсказывала ей цель.
– Он наполнит их своей волей, – сообщил мистер Фитц. – Чтобы послать против нас.
Выругавшись, сэр Гервард сбросил корзину, одновременно расстегивая и скидывая плащ. Мистер Фитц перескочил из корзины к нему на плечо, а оттуда спрыгнул в снег.
Два пистолета с длинным дулом и колесцовым замком были набиты порохом и заряжены покрытыми серебром пулями, но не взведены. Сэр Гервард носил ключ на ремешке на запястье и благодаря годам практики начал взводить первый пистолет еще прежде, чем мистер Фитц выбрался из сугроба и проворно вскарабкался на мертвый серый ствол дерева, которое всего полчаса назад, до прохождения божка, было раскидистым буком. Теперь его листва и большая часть коры превратились в пыль, припорошившую снег под ветвями.
– Сколько? – спросил сэр Гервард.
Всего за полторы минуты он взвел оба пистолета, расстегнул пряжки на мече с чашеобразным эфесом, висевшем в ножнах на поясе, надел шлем и теперь доставал из корзины карабин с более привычным кремневым замком.
– Восемь, – ответил мистер Фитц.
– Безоружные? – с надеждой поинтересовался сэр Гервард.
Тела тех, кто недавно лишился большей части своей духовной сущности, зачастую помнили, как пользоваться оружием и инструментами, а значит, могли весьма неплохо сражаться, даже если ими управлял божок, а не собственная воля.
– Фермеры, – сказал мистер Фитц. – Вилы, серп и тому подобное.
Хмыкнув, сэр Гервард насыпал в карабин порох из небольшой пороховницы, хранившейся в прикладе. Он повидал достаточно смертельных ран, нанесенных вилами и серпами, чтобы с уважением относиться к сельскохозяйственным орудиям.
– Я не могу использовать последнюю колдовскую иглу, – сообщил мистер Фитц. – Она может понадобиться нам, чтобы защититься от аппетитов божка. Однако я помогу тебе, чем смогу, в техническом смысле.
Кукла протянула руку за спину и достала из скрытых ножен короткий трехгранный клинок, сделанный с соблюдением пропорций «золотого сечения», так, что он выглядел намного шире, чем следовало. Некоторые противники, вскоре понимавшие свою ошибку, считали этот клинок слишком коротким и неопасным, особенно в руках куклы. Многие магические куклы были простыми артистами и не желали или не могли сражаться ни при каких обстоятельствах. Мистер Фитц не ограничивал себя подобными рамками, хотя вступал в рукопашную схватку лишь в том случае, если более элегантных альтернатив не предвиделось.
– Как близко? – спросил сэр Гервард. Он быстро застегнул ремешок шлема и поднял толстый, высокий воротник кожаного камзола, чтобы защитить шею.
– Сам посмотри, – ответил мистер Фитц, вытягивая руку.
Гервард увидел темные фигуры, отчетливо выделявшиеся на фоне снега. Они перемещались странными, дергаными шагами, подобно всем бездушным.
– Их девять, – с некоторым удивлением заметил сэр Гервард, показывая на силуэт, что был далеко справа от основной группы.
– Это не марионетка божка, – ответил мистер Фитц после секундной паузы. – Это полноценный человек… и, судя по ауре, еще и колдун. Что, возможно, объясняет, почему он приближается по диагонали, а не бежит прочь сломя голову.
– Пристрелить его первым? – предложил сэр Гервард. Бродячих колдунов с неизвестными воззрениями обычно следовало сразу убирать из общего уравнения на поле битвы.
Несколько мгновений мистер Фитц молчал, вглядываясь бледно-голубыми глазами сквозь снег в далекую фигуру, что шлепала и прыгала через небольшие заносы между рядами мертвых деревьев.
– Нет, – наконец сказал он. – Это Филтак, человек, который называет себя Богодобытчиком.
– Этот шарлатан! – взорвался сэр Гервард. – Если он подойдет ближе, я прикончу его мечом, чтобы не тратить серебряных пуль на его…
– Он не совсем шарлатан, и он может нам пригодиться, – перебил мистер Фитц. – В любом случае бездушные доберутся до нас прежде него.
– Я не даю никаких гарантий насчет его жизни, – рявкнул сэр Гервард.
Опыт предыдущей встречи с Филтаком-Богодобытчиком был еще свеж в его памяти и заключался в том, что Филтак благополучно присвоил себе заслугу изгнания Упыря-кровососа, мелкого, но весьма опасного божка, чьи ночные набеги на бюргеров Лаззаренно в действительности пресек мистер Фитц, в то время как сэр Гервард позаботился о его жадных до крови прихвостнях. Сэр Гервард не хотел предавать огласке свою настоящую работу, однако Филтак нарушил их тщательные планы. Рыцаря не волновало присвоение чужих заслуг и соответствующих наград. Он не мог простить Филтаку его неуклюжее вмешательство.
– У него интересный меч, – заметил мистер Фитц, чьи острые глаза по-прежнему следили за Филтаком, который прыгал по снегу с обнаженным клинком в руке. – Раньше я его не замечал, но, полагаю, это и есть источник магических эманаций, которые я почувствовал. Все же меч, а не сам Филтак.
– Гр-р-р, – зарычал сэр Гервард.
От колдовских мечей проблем было еще больше, чем от колдунов. Особенно от разумных, которые почти всегда сходили с ума за века кровопускания или обзаводились странной, занудной философией насчет того, когда, при каких условиях и кому их следует обнажать.
Рыцарь огляделся в поисках лучшей позиции для стрельбы и зашлепал по снегу к скалистому уступу, который при ближайшем рассмотрении оказался прямоугольным мраморным обелиском, рухнувшим придорожным столбом старой Империи взошедшей луны. Возможно, добрый знак: Империя была одним из основателей Совета, которому служили сэр Гервард и мистер Фитц. А может, наоборот, ведь Империя, как и столб, пала много веков назад. Равно как и луна, в честь которой ее назвали, внезапно с ностальгией вспомнил Гервард. Это была очень маленькая луна, но кратер от нее остался огромный.