– Вакуум заполняется быстро, – сказал он.
Крейн помассировал плечо и крепче взялся за обвязку. Пошел редкий снег, грязные мелкие снежинки не долетали до земли. Они свернули в узкий переулок, не обозначенный красным кругом, и спугнули маленький тряпичный сверток. Это был ребенок – кожа да кости, с головы до ног перемазанный сажей. Он (а может, она) издал удивленный возглас и отскочил.
Гилкрист заморгал. Он сунул руку в карман и достал остатки их последней трапезы на борту корабля.
– Сегодня слишком холодно, – сказал он, присев. – Отморозишь ноги. В кузнице в двух кварталах отсюда сзади – отопительная труба.
Ребенок выхватил у него хлеб, засунул весь кусок в покрытый струпьями рот и метнулся мимо коленей Крейна по переулку. Темные глаза Гилкриста смотрели ему вслед. Он достал из другого кармана серебряную монету и сунул в брошенное ребенком гнездо из тряпья.
Крейн бесстрастно наблюдал, пока Гилкрист не встал и не взялся за свою часть обвязки. Они пошли дальше.
Мастерская взломщицы оказалась маленькой, тонувшей в тенях хибарой. Ближайший уличный фонарь был разбит. Из маленькой трубы на крыше шел дым, сквозь щели в заколоченных окнах пробивался грязно-желтый свет. В двери никакого света не было видно; сама дверь – толстая плита армированного железа – больше годилась для тюрьмы или крепости.
– Обманщику кажется, что все вокруг обманывают, – сказал Крейн, сдергивая маску, так что она повисла на шее. – Может, та же логика применима к взломщикам сейфов.
Они с глухим стуком поставили сейф на булыжник мостовой. Крейн снова потер ноющее плечо; Гилкрист разглядывал дверь. На двери висел нарядный молоток в виде зубастой челюсти; он казался неуместным на ничем не украшенной поверхности. Крейн подул на покрасневшие руки, потом взялся за молоток.
Снизу выскочила замаскированная вторая челюсть и сжала его запястье. Крейн поморщился, но не сильно. Он с улыбкой посмотрел на свою руку.
– Повезло, что нет зубов, – сказал он.
Гилкрист фыркнул. Из его рукава выскочил нож на пружине и оказался в кулаке; он напрягся в ожидании засады. Крейн не шелохнулся и покачал головой. Металлические челюсти держали прочно, как тиски.
За дверью послышался шорох шагов, и она чуть приоткрылась. В щели показался глаз, обведенный черной краской.
– Ты кто такой? – послышался хриплый женский голос.
– Человек, который может использовать левую руку для самых разных целей; но если она отмерзнет или в ней будут переломаны кости, она мне не пригодится, – сказал Крейн. – Меня зовут Крейн. Имя моего товарища Гилкрист. Общий знакомый в Браске сказал нам, что ты можешь вскрыть сложную детскую игрушку-головоломку – за плату.
Последовало звяканье внутреннего механизма, и челюсти разжались. Крейн вновь обрел свою руку и принялся растирать запястье со вздувшимися синими венами. Мороз оставил на запястье пурпурный след.
– Мне говорили, что кто-то собрался ограбить поместье Туле. Вам это удалось?
Глаз взломщицы округлился, и в ее хриплом голосе зазвучал восторг.
– Мы джентльмены, и я отвергаю твое предположение, – беспечно сказал Крейн. – Так поможешь нам с этой головоломкой или нет? Она бросается в глаза, и мы предпочли бы убрать ее с улицы как можно скорее.
Взломщица колебалась.
– Покажите.
Гилкрист высвободил сейф из обвязки и поднял его на уровень глаза. Резной рисунок блеснул в желтом свете. Щель закрылась. Снова послышался звон механизмов, скрежет, с которым выдвигались затворы, и наконец, выпустив облако пара, дверь открылась.
У взломщицы оказались широкие плечи, узкая талия, и она вся была в черном. Светлые волосы откинуты назад с угловатого лица. Глаза – глубоко посаженные, вдобавок обведенные черной краской – казались старше самой женщины. На лбу полоска от грязного пальца.
– Не думала, что кому-нибудь хватит духу ограбить это место, – сказала она. – Я слышала, там с воров живьем сдирают кожу.
– Ты всегда встречаешь клиентов так энергично? – спросил Крейн, снова растирая запястье, когда они внесли сейф внутрь. Пахло порохом и металлом.
– Я не принимаю посетителей, – сказала взломщица. – Уже три недели. И я осторожна.
Она повернулась к двери и опять заперла ее, поворачивая медное колесо, которое ставило запоры на место. Изнутри вся дверь была заполнена движущимися механизмами. Крейн с интересом наблюдал за ними, пока Гилкрист осматривал помещение.
Старые лампы давали свет, в котором отбрасывали необычные тени разные предметы, усеивающие верстак и висящие на стенах, – множество разнообразных ключей, крюков и толстых игл, похожих на ручные сверла. Разобранные замки лежали среди стержней и пружин рядом с целыми. На полках – от пола до потолка – лежали еще сотни ключей, больших и маленьких, тонких и усаженных шипами, дешевых медных и красивых серебряных и прочее, и прочее.
Личных вещей взломщицы почти не было, только в углу стоял небольшой стол, на нем треснувшая чашка и тарелка с полусъеденной едой, а с импровизированных крючков на потолке свисало несколько рубашек. На одной стене криво висел потрепанный ковер, а на шипящей отопительной трубе стояла цилиндрическая урна.
Взломщица расчистила место на скамье, Крейн и Гилкрист поставили сейф. Женщина с почти хищным выражением осмотрела его, наклонившись и разглядывая с разных углов.
– Давно не встречались эти маленькие ублюдки, – сказала она. – Это сейф-убийца. Надеюсь, вы знаете, что это такое. Попытайтесь вскрыть его ломом, и внутренняя пружина уничтожит все, что в нем лежит.
– Мы это знаем, – сказал Гилкрист, снимая маску.
– Если б он был нам по зубам, мы не пришли бы к тебе, – сказал Крейн. – Ты работала с такими раньше. Думаю, ты и этот сумеешь открыть.
Глаза взломщицы снова сузились. Она поджала губы.
– Да, могу, – сказала она. – Не задаром.
– Конечно, – согласился Крейн. – Такой крупный знаток заслуживает соответствующей компенсации. Сознавая это, мы, пожалуй, могли бы сторговаться за…
– Треть, – вмешался Гилкрист.
Крейн поморщился.
– Да. За треть.
Взломщица помолчала, задумавшись. На ее щеке дернулась мышца.
– Нет, – сказала она.
– Нет? – повторил Крейн, и в его шелковом голосе прорезались острые нотки.
– Без меня ваш сейф и свиного навоза не стоит, – сказала она. – Без меня вы работали зря, так что я могу назвать свою цену.
У нее за спиной в руке Гилкриста снова появился нож.
– Но деньги мне не нужны, – продолжала она. – Мне нужно кое-что другое. – Она осмотрела комнату, взглянула на серую урну, и ее взгляд слегка поплыл. Она провела большим пальцем по лбу, вымазав кожу пеплом. – Так мы на севере оплакиваем своих любимых, – сказала она. – Понемногу каждый день, пока не истратим весь пепел. Помогите мне отомстить за него.
Взломщица притащила два разбитых стула туда, где у трубы грели руки Крейн и Гилкрист, и, словно спохватившись, сказала, что ее зовут Мирин.
– Очень приятно, – сказал Крейн.
Мирин села и кивком показала на урну.
– А его звали Пьетро. Он был моим мужем. Более или менее. Он мертв уже восемнадцать дней.
– Выражаем искренние соболезнования, – осторожно сказал Крейн. Он посмотрел на оставшийся без внимания сейф. Гилкрист, наоборот, пришел в восторг.
– Еще бы, – фыркнула Мирин. – Мне не нужно ваше сочувствие. Хочу только, чтобы вы поняли, что к чему. – Она сложила руки на коленях. – Знаете, кто правит Колгридом?
– Официально Бульдог, – сказал Крейн. – Но в последнее время, думаю, равновесие сил сместилось в сторону торговцев и промышленников. То же самое происходит в Браске.
– Дельцы. – В хриплом голове Мирин звучало презрение. – Все они скоты. Поклоняются деньгам и видят мир в цифрах. – Она сжала зубы. – Здесь, в Колгриде – самый скверный из них. Он называет себя «папа Райкер». Сейчас он почти так же богат, как сам Бульдог. И в десять раз более жесток.
– Как он нажил свое богатство? – спросил Крейн.
– В Новом Свете, – сказала Мирин. – Как и все остальные эти господа. Работал в торговых компаниях. В основном наркотики.
Крейн и Гилкрист обменялись взглядами, которые не остались незамеченными.
– Знакомо? – спросила Мирин.
– Участвовали недолго и неудачно, – сказал Крейн. – По разным причинам.
– Был пожар, – добавил Гилкрист.
Мирин кивнула и провела языком по зубам.
– Дрожь знаете?
– Предпочитаю иные, – сказал Крейн, однако глаза его заблестели. – Но да. Тоже знакомо. Очищенный порошок из растения зодиа. Делает восприятие острым, как бритва. Бодрит.
Он постучал себя по ноздре.
– Это Райкер начал использовать его на фабриках, – сказала Мирин. – Его применяют, чтобы рабочие не засыпали. Сейчас он владеет почти половиной города. Конкурентов подкупает или убивает. Безжалостный мерзавец, говорю же. Всегда ищет новую выгоду. – Она снова посмотрела на урну. – Двадцать дней назад он захотел, чтобы я выполнила за него одну работу. Пьетро организовал встречу.
– Саботаж? – предположил Гилкрист.
– Безопасность, – сказала Мирин. – Но не то, чтоб никого не впускать. Нет. Никого не выпускать. Держать бесенят внутри. Хотел, чтобы я разработала регулируемые наручники. Понимаете, у них слишком тонкие запястья. А кое-кто потерял на работе руку. – Она раздула ноздри. – Я ему сказала «отвали».
Крейн посмотрел на Гилкриста.
– Этот Райкер нанимает на фабрики детей?
– Утаскивает с улиц и ставит работать, да, в основном на южной стороне, – сказала Мирин. – Всегда ищет новую выгоду, говорю вам. Родной брат дьявола. Поэтому я отказалась.
– И последовала месть, – предположил Крейн.
– Не такая, как я ожидала. – Мирин посмотрела на урну. – Мой муж во многих отношениях был сильным человеком. Но в других слабым. Падок на выпивку и наркотики. – Она на миг зажмурилась. – Последние несколько лет это была дрожь. Всегда в меру. Никогда настолько, чтобы я положила этому конец. Я иногда даже принимала с ним немного. – В ее голосе звучала ярость. – Через неделю после того, как я отказалась от работы, я нашла Пьетро в постели – белого, как снег. Мертвого. Нос измазан дрожью. На другой день я проверила этот порошок на крысе, так и узнала. Кто-то дал ему отравленную понюшку. С цианидом.