А теперь позвольте начать.
Был год Ворона с Согнутыми Крыльями, и с первых же дней осени у меня началась черная полоса.
То у меня водились деньжата, а через неделю – наоборот. Я по-прежнему не знаю, в чем было дело. Неудача, ошибки в оценках, козни врагов, колдовство? Не важно. Когда вас бьют ногами в лицо, все сапоги выглядят одинаково.
Я давно не скрываю сути моей прежней работы. Те из вас, кто найдет этот откровенный рассказ о чисто исторических событиях тревожащим, конечно, могут замолвить за меня пару слов перед Галеном, и я скажу спасибо, так как сомневаюсь, что старому вору может помешать лишняя молитва о нем. В те дни я бы только рассмеялся. Молодые воры считают, что удача и крепкие колени никогда никуда от них не денутся.
То лето я начал с того, что украл четыре волшебных светильника из слоновой кости из храма Облачных Садов в Порт-Раугене. Я несколько недель вырезал очень похожие деревянные копии и красил их белой краской. Я подменил светильники вечером, вышел, никем не замеченный, передал подлинные предметы клиенту и с утренним приливом отплыл прочь очень богатым человеком. Через несколько недель я оказался в Хадринсберке с головной болью и навязчивыми воспоминаниями об исчезнувших невесть куда деньгах. Не важно. Я отыскал склад, который охраняли не слишком изобретательно, и украл корзину лучших сулагарских стальных замков. Замки и ключи к ним я продал неразборчивой торговой гильдии, потом за двойную цену продал восковые слепки этих ключей злейшим конкурентам гильдии. И расстался с Хадринсберком. Отправился в города Полумесяца.
Там я выдал себя за джентльмена на отдыхе и под этой личиной стал изучать перспективы и слухи в поисках легкой добычи. Увы, легкая добыча, должно быть, стаями мигрировала в другие места. Я старался избыть досаду, обращаясь к самым сомнительным привычкам, и вот тогда подкралось невезение. За игровыми столами я все просаживал. В кредит мне никто не давал ни гроша. Все мои должники заперли двери, а все, кого мне следовало избегать, толпами ходили по улицам. И, не успев понять, что происходит, я уже ночевал в конюшне.
Тогда я вежливо обратился к местным представителям моей профессии. Моя горячая просьба была встречена весьма прохладно. В этой земле словно вспыхнула эпидемия честности, и никакие планы не осуществлялись; так, по крайней мере, мне ответили. Никому не требовалось организовать похищение, или вскрыть сейф, или осквернить могильник.
Это был тупик. Признаюсь, отчасти я сам это заслужил. При всей своей с таким трудом приобретенной профессиональной репутации я, чужак, должен был засвидетельствовать свое почтение ворам городов Полумесяца на несколько недель раньше. Теперь они обо мне знали и следили за всеми потенциальными делами, какими я мог бы заняться. Ветер дул все сильнее, в животе было пусто, а на поясе не хватало дырок. Нужны были деньги! Но весть обо мне распространилась, и о честной работе речи теперь тоже не было. Кто возьмет охранять караван Таркастера Крейла, проклятие десятка караванов? Кто наймет Крейла-Взломщика охранять сейфы менялы? Опасно! Я не мог даже наняться в таверну таскать воду. Вор моего масштаба, с моим опытом? Любой местный вор решил бы, что это прикрытие для какого-то дерзкого замысла, и постарался бы мне помешать.
Быть бедным и в лучшие времена нелегко, но при моей работе быть бедным и известным – боже избави!
У меня не было перспектив. Не было друзей. Я мог бы выиграть соревнование по опустошению карманов с любым человеком на сотнях миль в округе. Но располагал только молодостью и гордостью, горевшей, как разворошенные угли.
Таковы были обстоятельства, ввиду которых я впервые в жизни задумался о Песне Червя Хелфалкина.
Вижу, кое-кто из вас кивает – те, у кого на голове осталось мало волос. Вы тоже об этом слышали. Никто не поет сегодня этот гимн: богатство Хелфалкина исчезло. Но в дни моей молодости не было ребенка, который не знал бы наизусть Песнь Червя. Это было послание самого дракона, последнего и могущественнейшего из них, Губителя Кораблей, Небесного Тирана Глимрауга.
В ней говорилось:
Дерзновенные мечтатели, лелеющие добрые надежды,
Справьтесь с песней-загадкой, с ядом и камнем.
Доставьте завершение и глаза на Наковальню
И принесите домой сверкающие драгоценности.
Хороша песенка, а?
Друзья, этой песней дракон попросту говорит: «Почему бы вам не подняться на гору к моей неприступной сокровищнице, чтобы я мог убить вас?»
С первого же дня, как Глимрауг захватил Наковальню, он стал приглашать и соблазнять нас. Не примите это за благожелательное и чистосердечное гостеприимство, ведь Глимрауг столетиями грабил половину всех населенных земель, сея отчаяние. Ни один дракон по сю пору не соизволил расстаться со своим золотом. Но хотя Глимрауг захватывал караваны и разбивал замки, как яйца, он терпел небольшую общину изгнанников и безумцев в тени своего дома. Очень редко, но он, бывало, даже хватал кого-нибудь, уносил на вершину Наковальни и показывал свои растущие день ото дня сокровища, а потом отпускал, чтобы Песнь Червя звучала еще громче.
Долгие годы тысячи человек принимали приглашение дракона. Никто из них не выжил. Среди них были и хитрецы, и великие герои, чьи имена звучат и сегодня, но никто из них не сумел справиться с песней-загадкой, с ядом и камнем. И все равно являлись все новые, желающие осуществить свою невозможную мечту и победить дракона. Наковальня Дракона становилась последним броском костей для тех, кто поставил на кон свою жизнь – неудачно. Эта цель одинаково привлекала умных, безумных и отчаявшихся. Я подпадал по меньшей мере под две из этих трех категорий, и это простое большинство определило исход голосования. В тот же вечер я на корабле «Красный лебедь» драил палубу и маслил тросы, чтобы заплатить за проезд на край света.
Когда я наконец увидел Хелфалкин, он выглядел так, – последнее человеческое жилище, созданное руками последних людей на дальнем краю апокалипсиса какого-то безумного священника. Солнце цвета обескровленных внутренностей, выйдя из-за края гигантской горы, осветило мешанину перенаселенных покосившихся домов и узких извилистых переулков. Мы плыли через теплое дыхание подводных гротов горы, и воздух там пропах серой.
Многие из вас, должно быть, думают то же, что думал я, шагая по скрипучим бревнам хелфалкинской пристани, – как такое место вообще может существовать и не просто существовать, но процветать? Ответ ищите в скрещении алчности и упрямства. Сюда приходили авантюристы, самоубийцы, безумцы – все те, кто надеялся подняться на гору и каким-то образом украсть сокровища, накопленные за десять тысяч человеческих жизней. Но рвались ли они сразу же попасть туда? Конечно нет.
Некоторым требовалось составить планы, или упиться в дым, или еще как-нибудь воодушевиться. Одни ждали по несколько дней, или недель, или месяцев. Другие вообще не поднимались на гору и застревали в Хелфалкине навсегда, старея в тени своих несбывшихся честолюбивых мечтаний. Вслед за авантюристами приходили поставщики, появлялась выпивка, и игры, и комнаты внаем, и теплая компания, и город превратился в большую усовершенствованную машину по вытягиванию денег у тех, кому они больше никогда не понадобятся. Капитаны немногих кораблей, заходивших в Хелфалкин, заключали с городом сердечное соглашение. За несколько дней работы в пути они привозили сюда любого, но за обратный проезд требовали целое состояние. Поэтому всякий новичок, застрявший в Хелфалкине, вынужден был пытать счастья на горе или, если хотел когда-нибудь уплыть, долгие годы трудиться к большой выгоде хозяев города.
Город кишмя кишел жульем, когда я и еще несколько новичков осторожно осматривали его. В любом месте, куда бы мы ни направились, на каждого из нас приходилось трое мошенников.
– Не дышите драконовым воздухом, не глотнув Чудотворной Очистительной Воды, – кричал бородатый мужчина, размахивая каменным кувшином, в котором явно плескалась смесь мочи с грязью. – Будьте осторожны! От драконьего воздуха у вас сделаются волдыри, нарывы, страшная мигрень и понос, как черная патока! Воспользуйтесь преимуществом, когда бросите вызов Наковальне! Защититесь за скромную плату!
Я осмотрелся и заметил, что никто из жителей не пьет чудотворную мочу-грязь, чтобы предохранить легкие, и заключил, что мигрень никому из нас не грозит. Я пошел дальше. Мне предлагали зачарованные ножи, зачарованную обувь, зачарованный сыр и зачарованные камни с горы – и все это за справедливую плату. Как мне повезло, чувствовал я, что я встречаю такое гостеприимство и могучее волшебство в самом злачном из мест! Даже будь у меня деньги, я отказался бы от такого сердечного бескорыстия, не стал бы им пользоваться. Затем два милосердных доброжелателя попытались обчистить мои карманы; первого я просто презрительно прогнал, у второго чудесным образом оказалось сломанным запястье, и одновременно он лишился своего кошелька, потому что в те времена мои пальцы были значительно шустрее моих мыслей. Я поначалу опасался констеблей или по крайней мере объединяющего недружелюбия местных жителей, но очень скоро понял, что в Хелфалкине есть только один закон – побеждай или не лезь. После этого никто не пытался меня обокрасть.
Приобретение нескольких монет меня подбодрило, и я стал искать, где бы провести ночь и усмирить своего ненасытного тирана – желудок. Мне предлагали себя пивные различной степени загрязненности, а уличные торговцы пытались всучить блюда еще менее аппетитные, чем Чудотворная Очистительная Вода. Хоть Хелфалкин бурлил увеселениями, он был не очень велик, и извилистые улицы естественным образом вскоре привели меня к самому большому зданию города – харчевне «Под крылом дракона». Здесь должна была водиться еда, хотя запахи, доносившиеся из-за дверей, охраняемых стражниками с холодными глазами, не обещали ничего вкусного.