Для Майки, Брандгара и меня, ветеранов многих стычек с колдунами, с их ловушками и адскими приспособлениями, было ясно, что слабое место этих тварей – сверкающие нити, соединяющие их со столбами. Уклоняясь от нападения, мы легко протанцевали, демонстрируя свое превосходство, и почти одновременно ударили оружием по нитям своих мишеней. Мне показалось, что я замахнулся на одуванчик, а ударил по граниту. Я оказался на земле, правая рука была охвачена холодной болью, и я едва успел сообразить и откатиться в сторону, как клинок высек искры из камня на том месте, где только что была моя голова.
– Я подумал, – пробормотал Брандгар (гневно потрясая Холодным Шипом, потому что либо его необыкновенная сила, либо какое-то свойство оружия позволяло ему удерживать эту тяжесть, тогда как мы с Майкой временно стали однорукими), – что это очевидное место для удара…
– Мы тоже так подумали, – простонали Майка.
– Говорите только за себя, увальни, – крикнула Гудрун, набросившая на камень яркую сеть изумрудного огня; отвечая на движения ее рук, зеленые линии вспыхивали, змеились и не давали подступиться нескольким духам.
Я уклонился от нападения, взял кинжал в левую руку и прикинул расстояние до ближайшего сердца на столбе. Если нити были обманкой, волшебство, оживляющее нашего врага, несомненно, крылось там. Я не левша, но и левой рукой метнул хорошо, и мой клинок попал точно в центр цели, но его сбил в сторону нож Майки, брошенный с такой же ловкостью в то же место.
– Проклятие, Крейл, мы должны действовать толковее, – сказал Король-Тень, извиваясь и проскальзывая между наступающими духами.
– Если доживу до того, что буду рассказывать эту историю в тавернах, эту часть я опущу, а то стыдно, – сказал я, но, как видите, друзья мои, поступил иначе, и сегодня буду спать сном праведника. Майка отыскали другой кинжал и снова бросили; на этот раз я им не помешал. Клинок угодил точно в якобы не защищенное сердце и отскочил, как от стали. Мы хором выбранились. Волшебство время от времени способно бесить.
Майка сняли с плеча шелковую веревку и несколькими театральными взмахами использовали ее в качестве оружия, хлеща ближайших духов, обвязывая их и проскальзывая между ними, как волшебная игла безумного портного. У меня такого чудного средства не было, а правая рука все еще не действовала. Я перебрался через камни, подхватил левой рукой упавшее оружие и повернулся к двум духам, атаковавшим меня.
– Подождите! – воскликнул я. – Подождите! Я понял, что не так уж стремлюсь к сокровищам. Позволит ли мне ваш хозяин отправиться домой?
– Мы здесь для того, чтобы убивать или убеждать, а не наказывать. – Дух без сердца передо мной опустил оружие. – Твоя жизнь – твое дело. Можешь уйти.
– Рукоплещу твоей пунктуальности и безмерной преданности службе, – сказал я и, как только мой противник-дух отвернулся, собираясь присоединиться к тем, что нападали на моих друзей, ударом сверху вниз вонзил кинжал ему в череп. Сегменты насекомого, вросшие в его живот, задрожали, изо рта и ушей того, что когда-то было человеком, полилась комковатая жидкость, похожая на желчь. Фигура упала.
– Подлая уловка, – прохрипел другой дух, поворачиваясь ко мне. Я выдернул кинжал, от которого исходил отвратительный запах, и опять замахал руками.
– Подожди, – сказал я, – признаю, я веселый и бессовестный мошенник, но я боялся, что вы играете со мной нечестно. Ты действительно готов меня отпустить?
– Несмотря на твой бесчестный…
Не знаю, насколько ловко я умею обманывать, но тут воспользовался подвернувшейся возможностью сделать выпад и погрузил кинжал в его левый глаз. Он упал рядом с товарищем и выпустил еще много отвратительной жижи. Я – воплощенный прагматизм.
– Хватит!
Я увидел, что перед нами остался всего один дух, и у меня на глазах его меч вновь обратился в пыль. Я убил двоих, Гудрун своими огнями-змеями сожгла еще парочку, а Майка наконец обвязали своих врагов так плотно, что смогли покончить с ними, пробив им черепа. Брандгар оставил от одного из своих противников мокрое место, сломав ему конечности и пробив панцирь там, где полагалось находиться сердцу. Что касается их сердец, то я бросил взгляд на столбы и увидел, что семь сердец съежились и усохли. От них по столбам текла темная жидкость.
– Вы доказали свою решимость, – сказал последний дух. – Хозяин приглашает вас войти.
Зловещие красные огни пещеры потускнели, и с грохотом и скрежетом гигантских скрытых механизмов арочные двери открылись. Брандгар наступал на выжившего духа, держа копье перед собой, пока его острие не прижалось к белой грудной пластине этого существа.
– Мы войдем, – сказал Брандгар, – но как ты оказался на службе у дракона?
– Шестьдесят лет назад я пытался завладеть сокровищем и потерпел поражение. Еще не поздно будет присоединиться ко мне, если и вас настигнет та же судьба. Останется достаточно вашей плоти – хозяин поместит вам в грудь сторожевых червей, так что мой вам совет… постарайтесь, чтобы плоти осталось как можно меньше.
– После сегодняшнего вечера вашему хозяину Глимраугу мы не понадобимся. – Внезапно Брандгар спокойно погрузил копье в грудь духа. – Ты тоже.
– Спасибо, – прошептал дух, падая.
– Мы позабавили тебя своей неуклюжестью? – сказали Майка, растирая свою правую руку. Моя правая рука тоже постепенно приходила в себя.
– Копьеносцы и те, кто только и думает о ножах, любят все усложнять, – рассмеялась колдунья. – Это питает ваше иллюзорное ощущение совершенства. Подлинно глупые и подлинно мудрые начали бы с того, что попросту избили бы этих тварей, но вы постарались убить всех в этом зале. Отличная шутка. Этот дракон знает, как мыслят искатели приключений. – Она посмотрела на гору и вздохнула. – Сегодня все будут неуклюжи, до того как все кончится.
Пройдя арочную дверь, мы оказались в сводчатом зале, освещенном бледными алыми огнями, которые плыли в воздухе, как клубы дыма. На мгновение я подумал, что мы в арсенале, потом увидел в оружии и доспехах, нагроможденных ярусами до самого потолка, множество рваных дыр и разбитых пластин. Сломанные мечи и копья, разорванные, как лист пергамента, щиты, пробитые и обгорелые кольчуги, испачканные какими-то неизвестными веществами, – очевидно, это была память обо всех наших предшественниках. Похвальба дракона.
– Вероятно, это отчасти правда, – сказали Майка, когда я поделился этой мыслью. – Все драконы по природе своей хвастуны. Но подумай, как этот дракон старается быть справедливым к тем, кто бросает ему вызов. Подъем на гору с постепенным усложнением задачи. Стражи дверей, готовые простить и забыть. Теперь еще этот музей для тех, кто слаб духом. На каждом шагу наш хозяин приглашает недостаточно мотивированных дураков остановиться, прежде чем они впустую потратят время.
Гордясь тем, что меня причислили к достаточно мотивированным, я пошел за товарищами вдоль коллекции дракона, с тревогой думая о ее размерах. Здесь были полированные сулагарские стальные нагрудники и черные аразские мечи в десять тысяч слоев. Здесь были украшенные драгоценными камнями наплечники из вечного эльфийского серебра и перчатки из небесного железа, которые источали слабый свет колдовства, и для спасения своих хозяев от их участи все эти вещи принесли им столько же пользы, сколько пердеж под водой. В конце зала виднелась еще одна большая арочная дверь, а внизу – паз для домашних животных, более подходящий для нас, не родившихся драконами. На этой двери была печать, хорошо мне известная, и я схватил Брандгара за плащ, прежде чем он коснулся ее.
– Это печать Мелодии Марус, Высокого Духа Западни из Сендарии, и у нас несколько раз случались профессиональные разногласия. Точнее, с теми механизмами, которые она создает для сокровищниц и кабинетов своих заказчиков.
– Я слыхал о ее работе, – сказали Майка. – Кажется, Глимрауг – один из таких заказчиков.
– Из-за нее я однажды три месяца пролежал без сознания в Корристере. – Вспоминая об этом, я всякий раз вздрагиваю, друзья мои, но ведь не все наши приключения, как вам известно, оканчиваются благополучно. – И шесть недель в темнице в Порт-Раугене. И поэтому у меня всего восемь пальцев на ногах.
– Еще одно честное предупреждение, – сказала Гудрун. – Страшное зрелище для всех, кто приходит сюда впервые, а потом более специфическое предзнаменование для тех, кто профессионально склонен к воровству.
– С нами два мастера-взломщика для исследования всего, что только может возникнуть у нас на пути, – сказал Брандгар, который с каждой преодоленной опасностью, с каждым зловещим предупреждением становился все веселее. – Если бы творения той женщины были идеальны, у нее осталось бы больше двух пальцев с ноги Крейла.
Поиски сокровищ – это целые лохани пота и скуки и лишь изредка – будоражащие случайности или волнения из-за того, что ты едва не погиб. Несколько часов мы провели в таких поисках. Все лестницы и коридоры в этой части владений дракона были щедро напитаны смертью. Некоторые залы соответствовали нашим габаритам, другие предназначались для прохода более крупных существ, а многочисленные коридоры не были ни параллельными, ни полностью раздельными. Эта крепость не предназначалась для сколько-нибудь разумного двора, только для игр Глимрауга, и была отражением в камне того, что мы назвали бы истинной крепостью. Мы поднимались с этажа на этаж, минуя отверстия в стенах, откуда вылетали бритвенно-острые дротики, проходили по фальшивым полам, которые отправляли прошедших по ним в дробилки, входили в тщательно подготовленные двери-ловушки, которые распахивались со страшной силой или захлопывались за нами, не давая уйти от какой-нибудь новой чертовщины.
В одном особенно узком проходе у нас с Майкой случился редкий приступ всепоглощающей глупости, когда один из нас задел плиту, закрывавшую железные ставни впереди и позади в помещении размером с уборную богатого купца. Из отверстия в правой стене немедленно пошел газ, насыщенный серой и знакомый мне по работе, которую я однажды выполнял в шахтах Бельфории.