Сесилия Холланд[27]
Сесилия Холланд – один из самых известных и признанных авторов исторических романов; многие ставят ее наравне с такими гигантами в этой области, как Мери Рено и Ларри Макмертри. За тридцать лет своей писательской карьеры она создала свыше тридцати исторических романов, в том числе «The Firedrake», «Rakessy», «Two Ravens», «Ghost on the Stepp», «Death of Attila», «Hammer For Princes», «The King’s Road», «Pillar of the Sky», «The Lords of Vaumartin», «Pacific Street», «Sea Beggars», «The Earl», «Зима королей», «The Belt of Gold», «The Serpent Dreamer» и больше десяти других. Она также написала хорошо известный научно-фантастический роман «Floating Worlds», который был номинирован на «Локус» в 1975 году; позже она написала несколько романов-фэнтези, включая «The Soul Thief», «The Witchen Kitchen», «The Serpent Dreamer», «Varanger», «The King’s Witch?», «The High City», «Kings of the North» и «The Secret Eleanor». Ее самый последний роман – «Dragon Heart».
В этом рассказе потерпевший крушение путник оказывается в такой переделке, когда ему лучше пуститься в бурное море, но в положении, в котором он находится, у него лишь один шанс удовлетворить горящую в сердце жажду мщения.
Меч Тираст
С первого же удара железо запело под молотом. Твалин пел вместе с ним, бил по клинку – длинному, прямому и острому. Он знал, что это будет благородный меч, и у него разрывалось сердце при мысли о том, кто будет им владеть.
Он сунул железо обратно в горн и сказал племяннику:
– Подогрей-ка.
Тулинн работал с мехами. Твалин вытер руки о фартук. Плечи болели. Он отошел в глубину пещеры и зачерпнул эля. По крайней мере Гальдор хорошо кормит их. Твалин обливался потом, и ему это нравилось, он любил запах нагревающегося железа и рев мехов.
Он назвал меч Тирастом, любимцем бога битв, но никогда не произносил это имя вслух, чтобы сохранить его силу. Однако про себя называл часто. Он сделал еще один большой глоток эля, вернулся к горну и достал из углей раскаленный добела клинок. Подняв в руке молот, он бил им по железу, и даже в тисках голос у клинка был правильный, высокий, звонкий.
Высоко над головой скрипнула дверь. Тулинн сказал:
– Он идет, – и попятился в тень. Тулинн боялся Гальдора. Твалин положил меч на наковальню, между собой и лестницей, и по ступеням спустился король, тяжелый и неповоротливый в своих медвежьих шкурах; камень скрежетал под его ногами, а глаза были, как у змеи. Указательный палец короля украшал красный драгоценный камень, шею – толстое золотое ожерелье.
Два гнома низко поклонились. Твалин выругал себя за то, что позволил им с Тулинном попасть в руки Гальдора. Он сказал:
– Мы работаем, король Гальдор. Мы свое обещание выполняем.
Выпрямившись, он указал на меч на наковальне.
Гальдор посмотрел на меч, и лицо его разрумянилось, а глаза сверкнули. Он сказал:
– Ах да.
Он протянул руку к оружию, но меч еще не остыл, и король отдернул руку. Твалин выдохнул сквозь зубы. Гальдор посмотрел на него, вновь подозрительно сощурившись.
– Заканчивай его. И я больше не стану вас удерживать. Договорились?
Он перевел взгляд с одного гнома на другого. Твалин кивнул. Гальдор начал тяжело подниматься по лестнице.
Твалин вернулся к мечу, остывавшему на наковальне, и вновь положил его на угли. В груди у него болезненно сжалось сердце. Он знал, что Гальдор не держит слово, и последнее обещание короля звучало лживо. Твалин повернул меч в углях, снова его вытащил и стал выковывать лезвие.
И с каждым ударом думал: «Тираст, будь злым. Тираст, твори зло. Тираст, убей Гальдора».
Они погрузили клинок в воду и заточили его, прикрепили деревянную рукоять с яблоком из куска «океанической крови». Все равно Гальдор сменит его на что-нибудь более броское. Твалин поднял меч: баланс превосходный, клинок рвется в бой, и его сердце мастера возрадовалось. Потом снова спустился король.
Твалин положил меч на наковальню и отступил. Тулинн стоял рядом с ним, ему хотелось побыстрее убраться отсюда. Гальдор забросил плащ за спину, взял меч в руки и, поворачивая его и пристально разглядывая, что-то приговаривал про себя.
– Настоящий принц клинков, – сказал он. – Твалин, твоя слава преуменьшает твое мастерство.
Твалин улыбнулся, довольный, и посмотрел на Тулинна: слышал ли он слова короля. Гальдор сказал:
– А теперь опробуем клинок.
Твалин слишком поздно понял, что происходит. Гальдор взмахнул мечом и одним ударом отрубил головы Твалину и его племяннику.
– Видите, – сказал Гальдор, стоя над ними. – Теперь мне незачем вас удерживать. Эту комнату я заколочу, так что никто вас не потревожит.
С мечом в руках он поднялся по лестнице.
Вагн отчаянно работал веслом. Ночь была на исходе, им давно полагалось бы причалить, но они плыли по узкому проливу между незнакомыми берегами, и их гнала буря. Вокруг его братья и друзья гребли так же истово, как он, ритмично вскрикивая. Они шли против течения, и кнарр дергался и подпрыгивал. За кормой Вагн видел приближающийся дождь, тень на воде. Над ними возвышался утесистый берег. Первые капли защелкали по лицу. Небо потемнело.
На правом борту его старший брат вдруг показал на что-то и крикнул. Вагн бросил быстрый взгляд через плечо и увидел качающийся огонь под берегом – сигнал, бакен. Брат уже греб в ту сторону. Вагн взялся за весло. Ветер помогал им, гнал вперед. Дождь лупил по голове, промокшие волосы лезли в глаза. Он пригнулся к веслу, оно ударилось обо что-то прямо под его скамьей, и он почувствовал, как содрогнулся корпус суденышка. Огонь заманил их прямо на камни.
Брат закричал:
– Держись! Держись!
Вагн бросил свое весло за борт и прыгнул вслед за ним.
Он ногами вперед вошел в воду, руками защищаясь от камней, и голова его оказалась глубоко под водой. Когда он вынырнул, волна подхватила его вместе с веслом и куском корабельной обшивки. В темноте он не видел ничего, кроме волн. Потом что-то огромное нависло над ним, ноги его коснулись дна, и он выбрался на скалу. Штормовой ветер яростно трепал одежду. Дрожа, он плотнее закутался в рубашку.
Даже сквозь гул ветра и шум волн он услышал крик. Факел на берегу освещал бушующую воду. Вагн выглянул из-за уступа скалы и увидел в зыбком свете голые руки, умоляюще протянутые в сторону стального блеска клинков. Он слышал, как его старший брат кричит: «Нет! Нет!» Кричит снова и снова. Потом крики утихли. По мелководью бродили люди. Резкий голос отдавал приказания: искали груз. Рядом с его скалой появился бочонок. Они придут за ним. Он соскользнул в бурные волны, погрузился в воду и ждал. Мимо прошли ноги, так близко, что он мог бы их коснуться; бочонок подняли и унесли.
Он поднял голову над поверхностью и прислушался. Услышал голоса на берегу, но те быстро удалялись. Он выбрался из воды на скалу, нашел трещину, в которой можно было укрыться от дождя, как можно плотнее завернулся в одежду и стал ждать смерти.
Но он не умер; шерстяная рубашка, сшитая матерью, сохранила тепло; была середина лета, и вскоре встало солнце. Буря стихла, улеглись бурные волны. Тревожа легкую зыбь, он прошел к берегу. Морские чайки тучей поднялись с тел его братьев и друзей. Грабители забрали у них все, даже одежду.
Он переходил от одного мертвеца к другому, называл каждого по имени, запоминал места ужасных ран и снес их всех на берег, чтобы они были вместе, как вместе они были на кнарре. Немного посидел возле своего старшего брата, который должен был раньше повернуть к берегу и не доверять сигнальному огню. Тело брата было изрублено и изуродовано: он сопротивлялся яростнее всех.
Вагн навалил на тела камней, сделав курган в форме лодки, положил туда же все найденные обломки кнарра, прибитые к берегу. От груза – от мехов, соленой рыбы, бочек с медом и воском – ничего не осталось. Бродя по берегу, он давил крабов и ел их, ел водоросли, выкапывал моллюсков и пил воду, текущую с утеса.
И старался не смотреть на его вершину.
Когда все было кончено, он сел на песок и стал думать о своих братьях, и о друзьях, и о том, что с ними сделали. Уцелел только он, и это возлагало на него тяжелую обязанность. Потом он встал и посмотрел наверх, на остров с возвышавшейся на нем башней, поднимавшейся над стенами. Отчистил соль с одежды, немного вздремнул на солнце, пока сох, а после полудня обошел остров и поднялся с противоположной стороны.
Король Гальдор, владыка Ведрборга, прошел к своему трону и положил на стол перед собой меч. Посмотрел на своих людей – они все стояли, – на их лица, повернутые к нему, и некоторое время тоже стоял неподвижно, наслаждаясь своей властью. Потом сел, и остальные облегченно опустились на свои места. Рабы принесли хлеб и эль, и пир начался.
Гальдор думал о своих врагах. Он хотел бы, как Один, не нуждаться в мясе и не тратить времени на еду. Перед ним поставили на стол большое блюдо с рыбой, вероятно, взятой с корабля, захваченного ночью. Крестьянская еда. Он положил руку на рукоять меча в ножнах, с золотым резным яблоком.
Была середина лета; Хьельдрик-Датчанин поклялся бросить ему вызов, пройти по проливу вопреки его воле, и Гальдор намеревался обратить это себе на пользу. Ведрборг стал для него слишком мал. Ему требовалось нечто большее, чем обычное пиратство. Он сжал меч. Человеку его мощи нужно было могучее королевство, а не остров с горсткой людей. Ему хотелось взмахнуть мечом, высвободить его силу в каком-нибудь действительно большом деле.
Движение в зале привлекло его внимание. Кто-то пришел снаружи. Вошедший перемолвился с кем-то, тот с другим, и слова потекли вдоль стола. На своем месте прямо под Гальдором его человек Гифр услышал, кивнул головой и встал.
– Пришел незнакомец, хочет видеть тебя.
– Незнакомец. Вестник?
– Нет – путник.
Гальдор поднял глаза. Посреди зала стоял подросток, неуклюжий, безбородый, широкоплечий, с вьющимися черными волосами, поразительно голубыми глазами, одет в грязную рубашку.