Молиться — это значит наполнять одним Желаньем кровь, одною Мыслью и единой Волей. Это значит себя настроить, быть в гармонии полнейшей с тем, о чем вы молитесь.
Планета эта, во всех подробностях запечатленная в сердцах ваших, вздымается волнами изменчивых воспоминаний обо всем, что видела она со дня рожденья.
Ни слова одного нет или дела, ни одного желанья или вздоха, нет ни одной сиюминутной мысли иль мимолетного виденья, ни выдоха, ни тени, ни иллюзии, которых не включало б ваше сердце уже, и там они пребудут до скончания времен. Настройте сердце вы на что хотите, и тут же исполнение желанья на струнах его бросится играть.
Не нужен рот или язык, чтобы молиться. Вам нужно сердце тихое, что бодрствует, вам нужно лишь одно Желанье, Мысль одна и Воля, что на миг не усомнится. В словах нет пользы, если в каждом слоге нет сердца пробужденного. Коль сердце присутствует и бодрствует, то языку бы лучше поспать иль за устами схорониться.
И храмы не нужны вам, чтоб молиться.
Не может кто храм в сердце отыскать, не сможет обнаружить сердце в храме, куда бы ни пошел он.
Но большинство людей еще покуда брошены на произвол судьбы. Им хочется молиться, но они не знают как. Они молиться могут лишь словами, но сами их они найти не могут, и молятся они словами теми, что вы даете им. Они теряются, приходят в ужас перед простором сердца своего. Поэтому нужны им стены храма и толпы тех, что им во всем подобны, лишь так они спокойствие обрящут.
Пусть возводят они храмы. Пусть молитвы распевают.
Но вы, и те, кому откроюсь я, молитесь вы о Пониманье. Ведь только жажда Пониманья утолится. Все остальное не наполнит вас.
Запомните, что к Жизни ключ есть Слово Творящее. Оно же открывается Любовью. Любовь приходит с Пониманьем. Наполните вы сердце свое этим.
Не утруждайте свой язык словами. Снимите с себя груз молитв. Освободите себя от рабства всех богов, которые пленили вас дарами; которые ласкают вас одной рукой, другой же вас терзают; которые довольны и добры, когда им молятся и восхваляют, но гневаются и жаждут мщенья, когда их осуждают; что не слышат, если не взывать к ним, и не дают, коль не попросите; а наградив вас чем-то, об этом же жалеют; чей ладан — ваши слезы, чья слава — то ваш стыд.
Освободите сердце от таких богов, чтоб одного найти в нем. Того, кто вас Собой наполнил. И станете тогда и вы полны.
Беннун: То говоришь ты о Человеке, как о всемогущем, то как об оставленном на произвол судьбы. Мы остались в тумане, как и прежде.
Глава 14
Беседа между двумя архангелами и беседа между двумя архидемонами о без временном рождении человека
МИРДАД: В момент безвременный рожденья Человека архангелы на верхнем полюсе Вселенной вели беседу эту.
Сказал архангел первый:
Младенец дивный на Земле родился, и воссияла она светом.
Второй же молвил:
Славный король родился в Небесах, и Небеса затрепетали в радостном волненьи.
1-й: Он — плод слияния Земли и Неба.
2-й: И вечный он союз — отец, мать и дитя.
1-й: В нем возвеличилась Земля.
2-й: В нем Небо подтвердилось.
1-й: День спит в его глазах.
2-й: Ночь в сердце пробудилась.
1-й: А грудь его — гнездо ветров.
2-й: А горло — лоно песен.
1-й: Руками горы может он обнять.
2-й: А пальцами потрогать звезды.
1-й: Моря шумят в его костях.
2-й: И Солнцем кровь его полна.
1-й: Уста его есть кузница и форма.
2-й: Язык же наковальня есть и молот.
1-й: А ноги его скованы цепями Завтрашнего дня.
2-й: А в сердце его — ключ от тех цепей.
1-й: Во мраке и грязи дитя растет.
2-й: Зато завернуто оно в пеленки вечности.
1-й: Как Бог, владеет он секретом цифр всех, как Бог, он знает тайну слов.
2-й: Все цифры знает он, кроме одной — Священной, которая и первой, и последней является. Со всеми он знаком словами, но одного не знает Слова — Животворящего, что первым и последним является.
1-й: Узнает он и Цифру, и Слово то.
2-й: Но только если перестанет он блуждать среди пустынь Пространства бездорожных, и если взгляд свой кинет за пределы Времени.
1-й: Чудесное, чудесное дитя Земли!
2-й: О славный, славный король Небес!
1-й: Ему дал имя Человека Безымянный.
2-й: Он Безымянному дал имя Бога.
1-й: А Человек есть слово Бога.
2-й: Бог — слово Человека.
1-й: Хвала тому, Чье слово Человек.
2-й: Хвала тому, чье слово Бог.
1-й: Сейчас и вечно.
2-й: Везде и здесь.
Так говорили два архангела на верхнем полюсе Вселенной в момент рожденья Человека неизвестный.
И два архидемона на нижнем полюсе Вселенной вели беседу эту:
Первый архидемон сказал:
— Неистовый ряды пополнил наши воин. И с помощью его мы сможем победить.
Второй архидемон сказал:
— Родился трус, трясущийся и жалкий. Пороки и измена написаны на лбу его. Ужасен в страхе он своем и преступленьях.
1-й: Дик и бесстрашен взгляд его.
2-й: Слез и смиренья сердце его полно. И все же страшен он в смиреньи и в слезах.
1-й: Остер и проницателен ум его.
2-й: Ленив и бестолков слух его. Опасен он в сей тупости и лени.
1-й: Но руки его быстры и ловки.
2-й: А ноги неуклюжи и робки. Чудовищна его пассивность, нерешительность тревожна.
1-й: Наш хлеб для нервов его будет сталью. Наше вино огнем охватит кровь его.
2-й: Он забросает нас хлебами, как камнями, кувшины же с вином он разобьет о наши головы.
1-й: Но станут боевою колесницей желанье хлеба, жажда до вина.
2-й: Его неукротимый голод, жажда неутолимая дадут непобедимость, и в нашем лагере подымет он восстание.
1-й: Но колесницей будет править смерть.
2-й: Со смертью в колеснице бессмертным станет он.
1-й: Разве Смерть ведет его к чему-то, кроме Смерти?
2-й: Смерть его страданий вечных настолько будет для него желанна, что в лагерь Жизни приведет его.
1-й: Смерть — предатель Смерти?
2-й: Жизни Жизнь верна.
1-й: Его уста мы раздразним плодами редкими.
2-й: Но плод иной захочет он отведать, что не на этом полюсе взращен.
1-й: Мы соблазним его глаза и обонянье цветов прекрасных нежным ароматом.
2-й: Но будет взгляд его искать цветов других, а обонянье — запаха другого.
1-й: Мы музыкой далекою и сладкой станем слух его ласкать.
2-й: Но повернется к хору он другому.
1-й: Страх сделает его рабом для нас.
2-й: Надежда защитит его от страха.
1-й: Боль покорит его.
2-й: А Вера освободит от боли.
1-й: Мы сон его наполним кошмарами, сбивающими с толку, а бдения часы затмим тенями.
2-й: Разгадает загадки те его воображенье, растают тени.
1-й: Но можем мы считать его одним из нас.
2-й: Считай его одним из нас, коль хочешь, но и противником его считать ты должен.
1-й: Но может ли он быть одновременно за нас и против нас?
2-й: Он — одинокий воин. А враг его единственный — его же тень. Как ляжет тень, так битва повернется. Когда тень впереди его — он с нами. Когда же позади — он против нас.
1-й: Так что ж, держать его спиною к солнцу?
2-й: Но кто удержит солнце за спиной?
1-й: Загадочен тот воин.
2-й: Загадочна и тень его.
1-й: Сколь славен ты, о одинокий рыцарь.
2-й: И одинокая сколь славна тень.
1-й: Хвала ему, когда он с нами.
2-й: Хвала ему, когда он против нас.
1-й: Сейчас и вечно.
2-й: Здесь и везде.
Так говорили два архидемона на нижнем полюсе Вселенной в момент рожденья Человека неизвестный.
Глава 15
Шамадам пытается выслать Мирдада из Ковчега. Мастер говорит об оскорблении и о том, что значит оскорбленным быть. О том, как сохранить Священное Понимание в мире
Мастер произнес последнее слово, и в ту же минуту чья-то тень появилась у входа в пещеру. Мы увидели грузную фигуру Старейшины, он затмил собою свет и перекрыл нам воздух. В голове моей пронеслась мысль о том, что фигура у входа — это те два архидемона, о которых нам только что рассказывал Мастер.
Глаза Старейшины пылали, борода развевалась на ветру. В ярости бросился он к Мастеру и схватил его за руку, пытаясь вытолкать из пещеры.
Шамадам. Я слышал все, все, что породил твой подлый разум! Через твой рот изливается яд. Твое присутствие поражает тяжким недугом. Как Старейшина Ковчега, я приказываю тебе: убирайся немедленно вон!
Но Мастер, хоть и был хрупкого телосложения, не шелохнулся, как если б он был великаном, а Шамадам — ребенком. Он взглянул на Шамадама и спокойно произнес:
— Лишь тот имеет право высылать другого, кто обладает властью принимать. Разве ты, Шамадам, принял меня в братство?
Шамадам: Твой жалкий вид тронул мое сердце, потому я тебя и впустил.
МИРДАД: Мою любовь своей ты тронул жалостью. И вот я здесь, со мной моя любовь. Но ты, увы, ни здесь, ни там. И тень твоя лишь носится повсюду. А я пришел собрать все тени и спалить их в свете Солнца.
Шамадам: Я был Старейшиной Ковчега задолго j\o того, как твое дыхание стало отравлять здешний воздух. Как только твой мерзкий язык повернулся сказать такое: «Я не здесь»?
МИРДАД: Я был и до того, как эти горы появились, и долго после я еще пребуду того, когда они сотрутся в пыль.
Я — Ковчег, алтарь я и огонь. И если не укроешься во мне, то станешь ты добычею штормов. И если не смиришься предо мной, то не познаешь ты освобожденья от острых ножей Смерти. И если не поглотит тебя мой ласковый огонь, то станешь топливом для Адского огня.
Шамадам: Нет! Вы слышали? Вы слышали? Братья, ко мне! Сбросим этого нечестивого самозванца в пропасть!
И вновь Шамадам бросился к Мастеру и схватил его за руку, желая вытащить из пещеры. Но Мастер стоял, как вкопанный. И никто из братьев не двинулся с места. Видя это, Шамадам опустил голову и вышел из пещеры, бормоча себе под нос: «Я — Старейшина Ковчега. Вы еще узнаете, кто здесь главный».