Аттикус поморщился, странно на меня взглянул и спрятал лицо в руках.
— Эй? Что такое? — забеспокоилась я и снова попыталась встать.
— Сиди, пожалуйста, сиди. Все в порядке, я просто устал.
Я закусила губу, что тут надо было сказать? Отдохни? Как-то это слишком… интимно?
— Может, ты поспишь, а? Я подожду тебя здесь, никуда не буду высовываться, обещаю. Тем более с такой рукой особо не побегаешь.
В конце концов, он столько раз меня уже спасал, почему бы не посочувствовать немного? От меня не убудет.
— Конечно, ты подождешь, — передернул он плечами. — Но нет. Не переживай. — И снова тепло улыбнулся, будто извиняясь.
Смерть Виктории. Аттикус приложил руку к убийству, но зачем? Единственный мотив, который приходил в голову — Виктории отомстили за гибель Вольфганта, но я почти сразу отмела эту мысль. Может быть, все же Аскеты? Она сама опасалась, что те догадаются, кто замешан в гибели братьев. Но Поющий лес уже полыхал бы так, что Фристада задохнулась в дыме. Нет, нет.
— Не расстраивайся, скоро все закончится, — Аттикус, улыбаясь, снова сел рядом и прикоснулся к моей здоровой руке. — Нужно только собрать все силы и найти эту проклятую Книгу. Не могу поверить, что вы искали ее в Каирнах.
— Я и сама теперь не могу, — призналась я. — Но все казалось логичным, понимаешь? И Гус говорил, что меня что-то тащит. Но… я помню события, а вот мотивы уже нет. Слишком там много магии, я растерялась. И еще этот голос и шепот. Аттикус, ох, у тебя руки холодные… Ты мне все-таки объясни, почему я до сих пор под твоими побочными эффектами?
А он между тем рассеянно гладил меня по плечу. Остановился и удивленно посмотрел на меня.
— О чем это ты? Ах, да…
И замолчал, вдруг весело улыбнувшись. Он вообще сегодня слишком часто улыбался.
Кажется, я сказала что-то не то.
— Ты позволишь мне быть откровенным?
— В данной ситуации откровеннее быть просто некуда, — вздохнула я, молясь про себя не услышать что-то уж совсем неприятное. — Давай.
— Боюсь, никаких эффектов уже давно нет, — кратко сказал Аттикус.
И что вот тут ответить? Ну и дура же я…
— А теперь давай о другом. Заранее прошу прощения за эту тему, но мне не дает покоя. Если ты хочешь снять браслет… я могу помочь, Дайан. Обещаю не пользоваться этим знанием в недобрых целях, правда. Веришь мне? — И посмотрел так, что я поверила вопреки всему.
Ярко тлели угли в очаге, варился кофе, а я неподвижно сидела, чувствуя, как под холодной рукой Аттикуса щиплет кожу. Ситуация была неловкой.
— Я… если ты можешь… Я очень хочу. Даже не знаю его, этого мальчишку. И я спрашивала Гуса, но он испугался, сказал, что не справится, ведь даже Самуэль не смог.
— Гус хороший друг, — грустно улыбнулся Аттикус, почему-то не удивившись. — И он сказал правду. Ни Самуэль, ни он. Но я могу.
Я осторожно потянула руку. Так все просто, надо только ответить «да», и я уже, облизав губы, открыла рот, как кто-то постучал в деревянную крепкую дверь, и Аттикус сразу изменился в лице.
— Будь здесь, Дайан, — поднимаясь, приказал он очень сурово, — и что бы ни случилось, не выходи.
Глава сорок вторая
Я и не собиралась никуда выходить, в конце концов, это были дела Теней, а я и так влезла в них по самую маковку и дальше была не намерена. Может, пришли сообщить, что там с убийством Виктории, и я решила, что узнаю все позже, и подвинулась ближе к огню, стремясь прогнать из тела дрожь. Аттикус вышел за дверь, я осталась одна.
За окном наливался невидимый пока еще рассвет, и как всегда в это время суток реальность казалась зыбкой и расплывчатой, распадалась на кусочки и снова складывалась, скрепленная кучей бессмысленных фраз и образов.
Я помотала головой, прогоняя сон, и уставилась на огонь.
— Дурак бы я был, если бы стал тебя искать где-то еще.
Гус! Я дернулась, словно в меня попали сотни ловушек. Гус определенно живой и, возможно, здоровый, а еще, кажется, невероятно злой. Я никогда не слышала у него такой голос — полный ненависти, дрожащий, и Аттикус ничего не отвечал. Я застыла. Гус! Зачем он пришел сюда?
Но Гус был не тем человеком, который способен причинить кому-то зло. У него была тысяча поводов оторвать голову лично мне, и хотя я понимала, что он опять же этого делать не станет… А за дверью было тихо. Тихо?
Тихо? Холод, отогнанный испугом и беспокойством, почувствовал слабину и вернулся, обнимая тонкими ледяными щупальцами. Он назывался «чувство вины».
С чего я взяла, что Гус не способен?..
Я поймала себя на том, что уже стою возле двери, прислушиваясь. Ни звука, ни шороха. Что это было? Гус… убил Аттикуса и ушел? Можно ли убить Тень? Наверное, да, если убийца — тоже Тень.
Сердце колотилось где-то в животе, трепыхаясь колкой льдинкой. Нет, нет-нет-нет.
Я приоткрыла дверь, осторожно просунула голову и заставила себя осмотреться. Тела нет, и насколько я вижу, крови нет. Выходит, они оба ушли? Что же это, Гус подозревает, что Аттикус причастен к смерти Виктории? Ему что за дело, или — что я, собственно, знаю о нем?
Тишь, может, мне просто пора бежать? Не к Самуэлю, а из Фристады?
В глубине дома что-то упало, а потом продолжительно звякнуло, будто разлетелось окно, и это было единственным звуком. Я не знала, смогу ли я скрыться, обычно я отлеживалась пару дней после превращения, но сейчас… сейчас медлить было нельзя.
Я метнулась в комнату, выискивая взглядом хоть что-то, похожее на оружие. У меня было оружие, но Аттикус вместе с сумкой забыл его в подземельях, и что я знала точно — я за ним никогда не вернусь. Кухонный нож должен был подойти, если что.
Сжимая это поварское недоразумение в здоровой руке, я как была, в рубашке Аттикуса, выбежала в коридор и опять прислушалась. В какой стороне был звук?
В этом доме, наверное, мало кто жил. На этаже всего две двери, но там — там разбилось окно, значит, надо понять, откуда тянет воздухом. Мне показалось, что сверху, и я начала подниматься по лестнице, ловя по пути странные мысли. В слабом свете свечей я видела давно осевшую пыль и мелкий мусор, который часто налетает с улицы сквозь плохо пригнанные оконные рамы. Этот дом принадлежит Теням? Аттикусу? Поэтому Гус знал, куда ему направляться?
— ...ваши проклятые заморочки. Рем-то сам как считает — повелся я на его посулы или нет? Аттикус, мне давно не пятнадцать, перестань корчить великого учителя и разинь наконец рот. Удивись, что ли, разнообразия ради?
Никакого ответа. Голос Гуса, а значит, он еще не совершил непоправимое, но я взлетела на этаж и сразу заметила следы на полу. Это заставило остановиться: я, возможно, сейчас и невидима, но я не могу летать.
— Может, спросишь, доволен ли я? — продолжал Гус уже тише, и я с трудом разбирала слова. — Я нашел эту дрянь, когда Дайан сбежала. Кстати, где она?
— В безопасности, — коротко отозвался Аттикус.
Гус хохотнул — своего он добился, Аттикус начал ему отвечать. Я все стояла, не зная, подойти ближе к двери или не стоит. Но я уже наследила порядком, только идиот не поймет, что я сюда поднялась. Но ни Гус, ни тем более Аттикус… или наоборот, ни Аттикус, ни тем более Гус идиотами не были.
— Так я и думал. Ты шел за нами, и ей я не сказал только лишь потому, что… — Мне показалось, что он махнул рукой, а Аттикус перебил его. — Брось! — Гус словно специально повысил голос. — В этой вашей вшивой казарме кроме тебя нет ни единой души.
Я пошевелилась, стараясь не издавать ни звука и сжимая ненужный, наверное, нож. Прямо сейчас я могла узнать, что случилось тогда между ними. Не то чтобы это меня занимало, но я хотела быть в курсе. Аттикус что-то ответил, и Гус сразу притих. Что он сказал? Что мы здесь не одни?
Я смекнула. Тишь, я просто бестолочь! И приблизилась к двери, стараясь наступать точно след в след, и у цели обернулась — похоже, я все-таки не очень себя выдала.
— ...рванула куда-то и я понял, что мне ее все равно не догнать, а ты отираешься где-то рядом и бросишься ей на помощь, рыцарь в доспехах, ха-ха, я сообразил, куда мне идти…
— То есть Дайан тебя смущала?
Что? Я чуть не поперхнулась слюной. Вот это мне уже абсолютно не нравилось. И что нашел Гус? Но как же ему удавалось разводить Аттикуса на откровенность. Выходит, у Тени могут болеть старые раны, и имя одной из них, как ни парадоксально, — Гус.
— Меня смущало то, что я шел за ней, — бросил Гус с торжеством победителя. — Инстинкты, и что там еще вещал этот идиот…
— Ты говоришь про Незримого, — сдержанно напомнил Аттикус.
Они говорили теперь очень тихо, но я их слышала. Мне приходилось напрягать слух, и лишь потому, что превращение только закончилось, я различала слова, хотя и теряла их часть.
— Да хоть про самого герцога. Даже Тень оставляет следы, Аттикус. Я пошел по следам. Не смотря на восставших, в самое логово этих тварей. Восставшие наверху были слишком спокойными. Дайан — милая наивная девочка, и клянусь тебе, если я вдруг узнаю, что ты причинил ей вред, прикончу тебя этими вот руками, можешь не сомневаться, что сил и навыков у меня хватит. Так вот, дорогой мой учитель, ваша сраная трижды Книга не мутила монстров, она успокаивала их. Как забавно, да? Обхохочешься.
Книга. Гус нашел Книгу. Я не верила своим ушам и не понимала, о чем он говорит. Все ошибались, и Рем, и сам Аттикус, и я в том числе? Твари лезли в город, повинуясь обычному голоду, а уходили, потому что Книга сама утоляла его? Вольфгант не хотел никому зла, он хотел успокоить монстров, а вышло… как вышло?
Мысли бегали в голове на удивление споро, подкидывая варианты, как монетки. Кто-то зашуршал чем-то еле слышно, Гус засмеялся.
— Артефакт, Аттикус. Но это умно. Контрмеры, как это похоже на вас.
— На тебя тоже, — прервал его Аттикус, и я распознала усмешку. — Ты ведь Тень.
— Да, — не стал спорить Гус. — Иначе я в жизни бы не разгадал ваши ребусы. Вы не знали, где настоящая Книга, положили в Каирны усмиряющий артефакт. Он, правда, на редкость паршиво работал… поэтому Рем так спешил. Но я нашел, где толпой дрыхнут восставшие, прошел мимо них, и они даже не почесались. Комплимент твоему уму, а теперь скажи мне, распоследняя дрянь, почему именно я? Почему Дайан?