ОТ ЧЕЛОВЕКА ЧИСЕЛ НЕ УЙТИ
БЕРЕГИСЬ БЕЛОЙ МАСКИ
ГРЯДЕТ ВТОРЖЕНИЕ
ОПЯТЬ ЗАСТРЯЛИ В КОРОНАВИРУСВИЛЛЕ
И самое страшное:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА КОНЕЦ МИРОВ
В последнем послании буквы «ОВ» были написаны позже, поверх «А». Вся надпись сделана белой краской. Буквы «ОВ» – кроваво-красной.
Нейт побежал мимо трибун, через остов горок, перепрыгивая через сломанных лошадок карусели, и наконец нашел выход – точнее, вход. Над которым висела вывеска:
ПАРК РАЗВЛЕЧЕНИЙ РЭМБЛ-РОКС
СПАСИБО, ЧТО ЗАБРЕЛИ!
Под ней был нарисован клоун в ковбойской шляпе.
Кто-то закрасил ему глаз белой краской.
Нейт направился к воротам, собираясь обратиться в больницу – или найти свой дом, – но тут услышал отдаленный свист, рассекающий воздух, и затем…
Шмак!
Что-то с силой ткнуло его в затылок. Вскрикнув, Нейт потрогал шею, но, к счастью, не нащупал крови. У него под ногами лежал камень.
Небольшой. Но острый.
Нейт окинул взглядом парк…
И довольно быстро определил, кто этот камень бросил.
Он притаился за изъеденным ржавчиной аттракционным автомобильчиком. Нейт разглядел плечи, взъерошенные волосы и маску. Что-то вроде тех, что надевают на Хеллоуин. Неизвестный высунулся из-за автомобильчика, и Нейт увидел симпатичную мордочку зайца без ушей…
И тотчас же неизвестный снова спрятался.
С противоположной стороны послышалось шарканье подошв – обернувшись, Нейт увидел второго человека. Здоровенный тип. С солидным брюшком, но маленькими, чуть ли не птичьими ногами и руками. У этого маски не было, однако лицо его было скрыто капюшоном. Сделанным из хозяйственной сумки, с вырезанными отверстиями для глаз.
Нейт различил на капюшоне цифру. Перечеркнутый ноль, выведенный красной краской с подтеками.
У человека было оружие: алюминиевая бейсбольная бита.
Нейт огляделся по сторонам в поисках чего-либо, что можно было бы использовать в качестве своего оружия, но ничего не нашел.
Человек в маске зайца вышел из-за автомобильчика. У картонной маски были круглые щеки, розовый треугольный нос, усики, а уши были грубо откромсаны. Этот человек был невысокий и худой. Слишком худой, словно ему пришлось голодать. Он размахивал оружием – чем-то вроде самодельного мачете. Стальная полоса, судя по всему, из крыла машины или кровельного железа, согнутая и грубо заточенная. Рукоятка просто обмотана изолентой.
На маске нарисована та же цифра: перечеркнутый ноль.
«А ну их на хрен!» – подумал Нейт. Развернувшись, он припустил к выходу. Однако перед ним возникли еще две фигуры, преграждая путь.
В том числе женщина. Высокая. Тощая. Одна рука заканчивалась пораженной артритом клешней. На женщине была дешевая пластмассовая карнавальная маска, закрывающая только глаза. На рваном розовом платье виднелись ржавые подтеки.
Рядом с женщиной стоял мальчик. Младше Оливера, лет двенадцати-тринадцати. Волосы очень светлые, цвета солнца на белом песчаном пляже. Он был без маски. На щеках краснел лихорадочный румянец, а лицо было покрыто красными пятнышками сыпи. Мальчик был одет в грязные брюки из плотной ткани, поеденный молью свитер и черные кожаные перчатки.
Женщина держала в руках красную лопату для снега. Мальчишка сжимал камень.
На обоих лицах тот же перечеркнутый ноль. Вырезанный на щеке, на коже. «Числа, – подумал Нейт. – Как у жертв Риза». Но эти люди были живы. И как можно быть жертвой номер ноль?
Нейт стиснул кулаки. Придется прокладывать дорогу силой. Он оглянулся на Зайца и Капюшон – они подкрадывались к нему сзади.
Мальчик и женщина – самый простой путь к свободе. Лопата для снега как оружие неудобна, а мальчик – ну, это ребенок. Прорвемся…
Бам!
Новая вспышка перед глазами: что-то опять ударило его в голову. Отшатнувшись вбок, Нейт опустил взгляд на камень, лежащий у него под ногами. Рука, ощупав затылок, вернулась липкой и красной. У мальчика уже не было камня.
У Нейта мелькнула дурацкая мысль: «Отличный бросок, пацан!»
Заяц стремительно бросился вперед, вскидывая руку с ножом, со свистом вспарывая лезвием воздух. Оглушенный, Нейт не успел убраться с дороги. Он вскинул руки, закрывая лицо, и острое лезвие вспороло ткани предплечья. Вскрикнув, Нейт опрокинулся, больно ударившись копчиком. Боль пронзила спину, перед глазами все раздвоилось. Верзила в мешке на голове подскочил к нему, ударяя грубым башмаком в ребра, и Нейт почувствовал, как те хрустнули. Он сделал все, что смог: согнулся пополам, лежа на боку, сжимаясь в клубок.
Удары продолжились.
Удары закончились.
– Я тебя знаю, – раздался знакомый голос, рычащий все ближе и ближе. Скрипучий, будто несмазанная дверь.
– Нет!.. – пробормотал Нейт, чувствуя обдирающую боль в голосовых связках.
– Я тебя знаю! – с нескрываемой радостью повторил Эдмунд Уокер Риз. Облизнув тонкие губы, он поправил очки на крючковатом носу. – Ты пытался отобрать у меня номер Тридцать семь. Ей едва не удалось сбежать. Но я оседлал молнию и снова нашел ее, ага? Нашел, нашел. Нашел в Девяносто девятом. Под твоей защитой, проклятый ворюга!
Риз сжимал в руке охотничий нож. Наточенное лезвие сверкало.
Убийца надавил грязной кроссовкой Нейту на подбородок.
– Я одарил тебя шрамом. Могу сделать еще один подарок. Будешь выглядеть очаровательно с вырезанным на щеке нулем, правда? – Обступившие его злыдни в масках дружно закивали; мальчик без маски прыснул и издал торжествующий вопль. – Это мои друзья. Мои нули. У меня много друзей. Те, кто провалился между мирами, и те, чьи миры пали, приходят ко мне. Присоединяются – или умирают. А что скажешь ты? Пойдешь со мной? Ты прибыл в мое царство, путешественник. Мой тоннель, мой парк. Фактически ты уже стал моей собственностью…
Схватив Риза за ногу здоровой рукой, Нейт попытался выкрутить ее, повалив убийцу, – однако тот высвободился, а чей-то еще ботинок ударил Нейта в лицо. Он глухо ахнул; похоже, ударом выбило несколько зубов. Потекла кровь. Нейт застонал, пытаясь перевернуться и отползти в сторону. Чьи-то руки схватили его и потащили прочь. Осколки проткнули одежду, впиваясь в кожу…
Бабах!
Воздух заполнился грохотом выстрела. Один из нападавших – вероятно, Заяц – отлетел назад с хлещущей из горла кровью. Он упал на землю рядом с Нейтом, уставившись на него мертвыми нарисованными глазами маски, но в маленькие отверстия Нейт увидел настоящие, человеческие глаза – они моргнули трижды, и на этом все закончилось. Бабах! Кто-то издал булькающий крик. Нейт попытался встать, но обнаружил, что ноги его стали ватными. Поврежденные ребра, казалось, треснули снова. Бабах! Вскрикнула женщина.
Нейт перекатился на спину. Дыхание вырывалось частым судорожным свистом. Темнота поглотила свет. Кто-то перешагнул через него, кто-то с большим громоздким оружием в руке. Незнакомец был в респираторе, в заляпанных засохшей грязью джинсах и футболке цвета больной печени.
Нейт закрыл глаза. Он почувствовал, как его схватили за ноги и куда-то потащили. И тут река забытья унесла его в своем потоке.
66. Как остановиться
Выписавшийся из больницы Оливер видел, как ярость шевелится в матери подобно громиле, ищущему случая подраться. Мэдди собирала оба чемодана, переполненная злостью до кончиков пальцев, швыряя вещи так, словно желала их наказать. Оливер не помогал, поскольку доктор посоветовал беречь руку. Поэтому он просто наблюдал за матерью, наблюдал за ее болью. Мелькнула мысль: а что случится, если он протянет руку, как это было с Грэмом, и заберет у матери боль? Возможно ли такое? Сможет ли он повторить это действие? Спасет ли это мать? Или обречет? Нужна ли нам боль? Можно ли говорить, что бывает боль хорошая и боль плохая? Что она бывает своя собственная и чужая, привнесенная? Оливер не знал ответов. И посему боялся что-либо предпринимать.
Когда Мэдди оторвалась от чемоданов и обернулась к нему, он просто посмотрел ей в глаза и сказал:
– Прости меня.
Боль и гнев матери тотчас же отступили.
– За что ты просишь прощения, родной?
– За то, что связался с ним. За то, что поверил ему. – Оливер почувствовал, как слезы жгут ему глаза. – За то, что у меня не хватило духу его убить. И вот теперь папы нет, и…
Мать сгребла его в объятия. Чуть ли не танцуя с ним, покачивая его взад и вперед.
– Нет! Нет, нет, нет! Ни в чем себя не вини. Ты не такой. Ты хороший парень, Олли. У тебя чертовски доброе сердце, и не позволяй никому говорить, что это плохо. – Схватив Оливера за щеки, она подняла его лицо, смотря ему в глаза. – Послушай меня. Этот парень, этот Джейк, этот подонок… Я знаю, ты считаешь, что он – это ты, однако это не так. Он – не ты, как и все остальные Оливеры, умершие на том столе. Ты сам себя сделал. Это твоя жизнь, и ты обращаешься с ней так, как должен – и бежишь, если надо бежать.
Оливер кивнул.
– Вот почему мы бежим? – спросил он.
– Будем бежать до тех пор, пока не придумаем, как остановиться.
– Я тебя люблю, мама.
– И я тебя люблю, родной.
Они поехали на «Субару» Мэдди – она за рулем, Фига рядом, Оливер свернулся клубком сзади, накрывшись курткой как одеялом.
Мэдди рассказала Фиге все. Все. Настала пора. Чтобы получить от Фиги то, что требуется, он должен ей верить.
– Мэдди… – сказал Фига. – Это какое-то… безумие. Я не хочу, чтобы вы с Оливером уезжали. Хочу, чтобы вы остались. Мы сможем обеспечить вашу безопасность.
– Джейк – это Оливер из другой вселенной. С другой временно́й линии или чего там еще, твою мать. И он хочет разрушить все вселенные, а для этого ему необходимо убить моего сына. Предположительно, он отправил Нейта прочь, чтобы добраться до Оливера, но точно я не знаю. И даже не могу сказать, имеет ли это какое-либо значение. Нейт исчез. Возможно, его нет в живых. Но в живых этот парень – этот Джейк. И мне нужно где-нибудь спрятаться. Итак, что ты на это скажешь?