ков.
Величина избыточности слогового письма находится где-то между величинами алфавита и логографии (слоговое письмо более «ёмко», чем буквенное, но менее «ёмко», чем логографическое), т. е. между 50 и 70 процентами. В среднем можно принять величину, равную 60 процентам. Для определения числа «референтов» слоговых знаков нужно принимать во внимание тип слогового письма. Если все знаки передают лишь открытые слоги («гласный» и «согласный + гласный»), их будет гораздо меньше, чем в случае употребления открытых и закрытых слогов. От этого зависит и величина «расстояния единственности». Для силлабариев первого типа она будет равна примерно 300–500 знакам, для второго — порядка 5–8 тысяч знаков (ведь и число возможных слогов в них измеряется многими и многими сотнями!).
Словесно-слоговое письмо состоит из знаков двух типов. «Смешанным» будет и способ определения объема текста: нужно рассчитать «расстояние единственности» отдельно для слоговых и отдельно для логографических знаков, а затем полученные величины сложить. Для иероглифики типа египетской (где 24 одногласных «алфавитных» знака и около 700 логограмм) получаем величину в 6000 знаков для письма типа «хеттской иероглифики» (60 слоговых знаков, передающих открытые слоги и около 400–450 логограмм) также 6000 знаков. Для шумерской и аккадской клинописи получаем величину порядка 15 000—20 000 знаков (ибо здесь гораздо больше слоговых знаков, а они могут иметь большее число «референтов» как открытых, так и закрытых слогов).
Таким образом, мы получаем, с помощью математической статистики и теории информации, надежную «точку опоры». Зная тип недешифроваиного письма (алфавит, силлабарий и т. д.), мы можем сравнивать объем текста, написанного этим письмом, с величиной «расстояния единственности» и сразу же узнать, достаточен ли такой текст для однозначной дешифровки или нет.
Протобиблские письмена, как говорилось выше, написаны слоговым письмом, передающим только открытые слоги. «Расстояние единственности» для силлабариев такого типа — порядка 300 знаков. Общее же число знаков в протобиблских текстах 1000. Значит, дешифровка их возможна, ибо существует единственное «решение», один правильный способ прочтения протобиблских слоговых знаков.
А вот второй образец текста, написанного письмом подобного же типа, — диск из Феста. Общее число знаков в нем 241. Это — меньше, чем «расстояние единственности», равное тремстам знакам. Значит, как бы убедительно ни читалась надпись, возможны и другие варианты ее прочтения, другие — столь же правильного «решения». Иными словами, однозначная дешифровка этого уникального памятника невозможна.
Мы не будем рассказывать о том, как методы математики применяются для определения типа письма, которым написан неразгаданный текст, как выявляется формула «языка икс» и сопоставляется с «формулами» других языков, в поисках родственного наречия, которое могло бы стать «ключом» в дешифровке. Остановимся на другом — на исторической смене «интереса» в дешифровках древних письменностей.
Вначале этот «интерес» был направится на содержание древних текстов, будь это египетская иероглифика или клинописные тексты Двуречья. Но вот эти тексты — юридические, исторические, хозяйственные, поэтические и т. д. — были в основном, прочтены. Нерасшифрованными остались скудные и отрывочные тексты народов и государств, о которых дошли лишь упоминания в древних хрониках, а порой о них вообще ничего не было известно. Большинство подобных письмен также дешифровано. Но содержания текстов мало что дало историкам древнего мира. Гораздо более ценные сведения почерпнули они от языковой принадлежности этих текстов. Оказалось, что таинственные письмена, найденные на острове Крит и в Греции (линейное письмо Б), написаны на греческом языке. Между тем до этого считалось, что греки появились здесь по крайней мере спустя 800–1000 лет! Загадочный народ, хетты, оказался по языку родствен другим народам, говорящим на индоевропейских языках.
В середине нашего столетия наметилось новое «смещение» интереса в дешифровке. Теперь исследователей интересует не только и не столько содержание текстов, оставшихся нерасшифрованными, и даже не их языковая принадлежность, сколько сами методы дешифровки.
Причины здесь две — внешняя и внутренняя. Сейчас полнились новые области пауки, которые неразрывно связаны с теорией дешифровки: это и семиотика, наука о знаках, и теория информации, и кибернетика, и многие другие дисциплины. Но еще более важны внутренние причины. Дело в том, что дешифровки прошлого были проведены с помощью билингвы. Наряду с текстом, который предстояло расшифровать, имелся параллельный текст, написанный на известном языке известными знаками. Он-то и давал дешифровщикам прошлого надежную «точку опоры». А все оставшиеся к нашему времени непрочтенными древние тексты подобной «точки опоры» — билингвы — не имеют. И чтобы расшифровать их, необходимо изучать саму структуру текста, внутренние закономерности языка, частотность знаков и т. п.
Чтобы наши выводы относительно неизвестного текста были достоверны, нужно изучать и структуру текстов известных, выводить общие закономерности письма, распределения знаков по частоте и позициям в буквенном, слоговом и других типах письменности. Словом, отыскивать всеобщие, универсальные законы и, исходя из них, трактовать неизвестное через известное. Таким образом, дешифровка текстов становится неотъемлемой частью грамматологии, изучающей законы письма, его универсалии. О поисках универсалий и пойдет речь в следующей главе.
Глава восемнадцатая. В поисках универсалий
исьмо родилось из «языка рисунков». Но уже самые древнейшие письмена представлены не только рисунками-картинками, но и условными знаками. От эпохи палеолита до нас дошли замечательные реалистические изображения на стенах пещер. И наряду с фигурами бизонов, мамонтов и других животных мы находим в живописи палеолита символические знаки. Что они обозначают? Являются ли стилизованными рисунками? Или же с момента создания они должны были быть условными символами? Этого мы не знаем.
Геометрическими знаками покрыты многочисленные гальки, также относящиеся к веку камня. Некоторые ученые трактуют их как «протописьмена», была даже попытка вывести из этих символов знаки алфавита (например, руны), по действительный смысл этих загадочных знаков на гальках нам неизвестен. Ясно лишь, что реалистический стиль с самого начала возникновения письма и живописи шел рука об руку со стилем символическим, условным.
Большинство знаков «протописьмен», будь это древнейшие китайские иероглифы, протошумерские или критские тексты, представляет различные объекты реального мира. Но и здесь мы находим множество знаков-символов, так же как и в пиктографии индейцев Америки, народов Тропической Африки или Сибири. Когда письмо проходит достаточно длительный путь развития, то рисуночные знаки, как правило, стилизуются, они подгоняются под общую «модель». В результате появляются клинопись и современная китайская иероглифика. Причина такого упрощения и стилизации — стремление к удобству, К скорописи. В Египте путь был иным. Сохраняя традиционные иероглифы-рисунки, писцы страны пирамид создали особые скорописные варианты письма — сначала иератическое, затем демотическое письмо. У древних жителей Малой Азии также было две формы письма. Одна монументальная, для резьбы по камню и т. п. В ней иероглифы были рисуночными. А во второй, скорописной, применялись более простые, «курсивные» начертания знаков.
Внешний вид знаков письма еще не говорит о его характере. На первый взгляд, раз письмо происходит от «языка рисунков», как только мы встречаемся с неизвестной письменностью, знаки которой имеют рисуночный характер, перед нами либо пиктография, либо идеография, либо, в лучшем случае, смешанное, словесно-слоговое письмо. Но это не так. Письмо может быть фонетическим, однако, сохранять свой первоначальный «рисуночный» облик знаков. Примеры тому — протобиблское письмо или письменность диска из Феста. Да и слоговые знаки африканских письменностей ваи и бамум долгое время сохраняли рисуночную форму. И, напротив, большинство знаков, изобретенных Теневилем, имеют условный, символический характер, хотя письмо его логографическое, а не фонетическое.
Не говорит внешний облик знаков письма и о его родство с другим письмом, в котором имеются подобные же знаки. Ведь это сходство может быть случайным. Например, около сотни знаков кохау ронго-ронго острова Пасхи похожи на знаки протоиндийских письмен, хотя между этими письменностями пролегли тысячи километров пространства и тысячи лет во времени. Аналогии ряду рисуночных знаков можно найти и в древнейшем китайском письме. Некоторые исследователи полагают, что Китай был как бы промежуточным мостом между долиной Инда и островом Пасхи. Но скорей всего, это сходство объясняется не родством, а просто случайным совпадением. И даже не случайным, а отчасти закономерным. Ведь трудно как-нибудь иначе нарисовать человеческую фигуру, луну, солнце и т. п., чем это делается художниками.
Арабское орнаментальное письмо.
Особенно много совпадений получается в тех письменах, знаки которых представляют собой условные, геометрические фигуры вроде кружка, крестика, черточки и т. п. Можно найти аналогии в огамическом письме жителей Британских островов и письме туарегов Сахары, в рунах древних германцев и письменах тюрков. Сходные формы знаков в письменах могут быть придуманы независимо друг от друга разными народами и разными людьми. Не случайно, когда школьники, играя в «секреты», начинают придумывать собственные «алфавиты», оказывается, что большинство изобретенных ими знаков находят аналогии в различных письменах мира — финикийском, туарегском, руническом и т. п.
Возьмем простой знак «плюс». Он встречается в различных системах письма. Но в кипрском письме он передает слог «ло», в индийском письме брахми — «ка», в рунах англо-саксов — «дж», в древнегрузинском алфавите — «к». Знак «кружка» («о») в русском письме читается как «о», в нумидийском — как «р», в корейском — «н», в брахми — «тха», в бирманском— «ва», в ликийском — «у» и т. д.