оторой мы познакомились в главе 3. В 1970 году она приняла участие в проекте «Тектит» — вошла в число пятидесяти ученых, которых отобрали, чтобы пожить на подводной станции, которую прозвали «Тектит Хилтон», среди коралловых рифов залива Леймшур у Виргинских островов. Она возглавила команду из одних женщин. В 1970 году управляющие проектом сочли, что разнополая команда стала бы источником ненужных слухов, хотя неясно, кого бы в таких условиях интересовал флирт.
Пробыв 21 час в барокамере, Эрл смогла провести 336 часов под водой, исследуя океан «не как случайные визитеры, а как постоянные жители», писала она в «Море перемен». Она научилась различать конкретных барракуд и узнавать пятерых серых рыбок-ангелов, которые каждое утро начинали «медленный вальс вокруг коралловых глыб, то и дело останавливаясь, чтобы погрызть губку или потыкать сгусток водорослей». Ей очень нравился подводный покой. Но когда она вернулась на поверхность, пресса набросилась на женщин-акванавтов, словно стая голодных акул. Их умчали в Чикаго, где торжественно провезли по улицам города, а потом пригласили пообедать с Пэт Никсон (но, как замечает Эрл, не с Ричардом) в Белый дом. У нее брали интервью звезды американского телевидения Барбара Уолтерс и Хью Даунс, она написала статью для National Geographic о своем опыте.
Надо было придумать, что делать с внезапной славой. Эрл вспоминает: «Мне вскоре стало ясно, что у меня появился шанс перескочить от радостных и развлекательных тем», — таких как ела ли она рыбные палочки под водой, — «к более серьезным». И вот она решила использовать эту платформу, чтобы рассказать о больших проблемах Мирового океана — о том, как он истощен и как нуждается в спасении. Это стало делом всей ее жизни.
Только вам известно, как оседлать волну своего успеха, но я могу сделать одно предложение: выделите хотя бы несколько минут в неделю, чтобы выразить благодарность. Эрл с благоговением рассказывает о вещах, которые ей удалось сделать за прошедшие годы. «Все становится только лучше», — сказала она мне в 2009 году, почти через сорок лет после ее большого подводного прорыва. Иногда я пытаюсь записывать в дневнике слова благодарности за свои маленькие победы. Психологи говорят, что обычно человек возвращается к прежнему уровню счастья в течение нескольких месяцев после крупного события. Это успокаивает, если думать о таких неприятных вещах, как развод или ампутация, но обидно, если речь идет о приятных событиях. То, что некогда казалось неопределенным, в ретроспективе кажется неизбежным. Но в ваших силах вновь испытать радость, испытанную после повышения или договора о выпуске альбома. Просто напомните себе, где вы были когда-то и где вы теперь, и посмотрите на океан, который отделяет одно от другого.
Как добиться прорыва в карьере
Вы можете вывести карьеру на новый уровень, одновременно вкладываясь в другие сферы вашей жизни. Но для этого нужно больше, чем просто работать от зари до зари. Задайте себе следующие вопросы.
Как выглядит следующий уровень в вашем случае? Представьте его как можно четче.
Знаете ли вы человека, который достиг похожего прорыва? Какие шаги предпринял этот человек? Кто принимал решение? Что важно для этих людей?
Какую часть рабочих часов вы проводите, сосредоточившись на «сути» вашего профессионального мастерства?
Есть ли у вас время, чтобы планировать и проводить изыскания?
Если нет, вернитесь к главе 4 и посмотрите, можете ли выделить время в рабочем расписании. Если не получится, посмотрите, сможете ли вы сосредоточенно поработать час или два в день (5–10 в неделю). Как этого добиться?
На что бы вы потратили это время?
В чем состоит история? Почему выход на следующий уровень выглядит целесообразным?
Если бы кто-то писал о вас большую статью, что бы в ней говорилось?
Знают ли другие люди о ваших целях?
Какие «семена» вы могли бы посадить, чтобы продвинуть свою карьеру в будущем?
Если бы вам дали возможность добиться прорыва, были бы вы готовы за нее ухватиться? Что должно произойти, чтобы вы были готовы?
Если прорыв случился, что вы будете делать дальше?
ЧАСТЬ III
ДОМА
∙ 6 ∙
Новое домашнее хозяйство
Если в американском супермаркете зайти в отдел, где представлены средства для уборки, то сразу же встретишь миссис Майер. Ее портрет на изящных бутылках «Универсального чистящего средства миссис Майер с ароматом лимона и вербены» смотрит на вас так, будто хочет подать вам пример — чтобы вы непременно оттерли с полки вон то последнее пятнышко. Когда я в первый раз услышала о миссис Майер, то подумала, что, должно быть, это отличный маркетинговый ход. Своего рода мистер Пропер в виде заботливой бабушки, которая притягивает покупателей, соскучившихся по настоящему в мире стандартных упаковок.
Но оказалось, что миссис Майер — живой человек. Все дети Тельмы Майер давно разъехались, а это значит, что сейчас ее жизнь гораздо спокойнее, чем в 1965 году, когда она заправляла одним весьма чистым домом в Айове и выводком из девятерых неугомонных детей.
Конечно, это требовало немалой работы. Несмотря на то, что сегодня она служит лицом линии чистящих средств, миссис Майер относилась к ведению хозяйства довольно спокойно. «Дом никогда не был моим приоритетом номер один», — сказала она мне в недавнем интервью, однако «дел просто хватало на весь день». Поскольку у нее не было посудомоечной машины до появления пятого ребенка, проблема мытья и сушки тарелок всегда стояла довольно остро. К счастью, стиральная машина у нее была (она загружала стирку по пятнадцать раз в неделю), но без хорошей сушильной машины приходилось постоянно развешивать ряды мокрого белья на веревках во дворе. Она подметала полы и каждый день чистила раковину на кухне. Она протирала перила, выключатели, мебель и полки каждую неделю, и масштабы этой деятельности только росли по мере того, как появлялись новые дети, а дом ширился в буквальном смысле слова: после перестройки домик с двумя спальнями превратился в жилище с пятью спальными комнатами и гостиной на втором этаже (в которую она, по собственному признанию, заходила не слишком часто).
Обычный уход за девятью детьми и домом съедал все ее время. Она не считает это каторжным трудом («просто это были вещи, которые надо было сделать»), но работать приходилось много. Дети помогали, но при финансовом положении семьи и культуре той эпохи даже занятия «на досуге» не давали расслабляться. Когда у малышей был дневной сон, она шила платья для девочек или для себя беременной. Она выращивала овощи и фрукты, чтобы сократить расходы на еду. Перед приходом друзей на партию в бридж она готовила много выпечки, а на следующее утро дети один за другим ползли за ней на кухню, стараясь опередить друг друга.
Весь этот труд оставлял мало времени на другие вещи. Например, я спросила, как она умудрялась играть со всеми девятью отпрысками, а в ответ миссис Майер только рассмеялась. «Наверное, этого-то как раз и не получалось», — сказала она. Она делала все, что могла: сажала одного ребенка в машину, когда ехала по делам, или читала сказки на ночь и молилась вместе с двумя другими, но современные стандарты усиленного персонального внимания в доме Майеров середины прошлого века показались бы совершенно чужеродными.
Хотя у миссис Майер был большой выводок, для того времени это не казалось такой уж редкостью. У ее сестры было тринадцать детей. Коэффициент рождаемости в США — число детей, которые в среднем появляется у одной женщины в течение жизни, — в 1950-е годы стремился к четырем. Судя по моей коллекции журналов Good Housekeeping той поры, труды миссис Майер были в порядке вещей. В нашей беседе она описала изощренные ритуалы чистки жалюзи в ванной и стирки портьер из стекловолокна. Вот как описывается правильный уход за электрическим одеялом в номере Good Housekeeping за декабрь 1958 года.
«Наполните стиральную машину чуть теплой мыльной водой (или используйте холодную воду и средство для стирки шерстяных изделий в холодной воде). Пусть одеяло отмокает 10–15 минут.
Включите машину на 1–3 минуты.
Остановите вращение лопастей сразу после слива воды из машины. Снова наполните водой для полоскания. Включите еще на 1 минуту, затем снова слейте воду. Повторите полоскание, если одеяло осталось мыльным на ощупь.
Аккуратно развесьте одеяло для просушки на двух параллельных веревках. Когда оно почти высохнет, легко пройдитесь по нему щеткой, чтобы поднять ворс. Прогладьте отделку утюгом на режиме «синтетика» или «вискоза».
Подобные изощренные приемы стирки были не единственным занятием женщин 1950-х и 1960-х: они также тратили много времени на выпечку для партнеров по игре в бридж и просто друзей. В разделе под названием «И что-нибудь к кофе» того же декабрьского Good Housekeeping за 1958 год опубликованы полдесятка рецептов десертов. Приготовление самого изысканного из них под названием «На том конце радуги» потребует два дня кропотливой работы, и это при том, что рецепт допускает использование готовой смеси для бисквита, над остальным придется потрудиться самой хозяюшке — покрасить размятый ананас в бледно-желтый цвет, сделать малиновый джем еще ярче при помощи красного пищевого красителя, а взбитым сливкам придать зеленый цвет. После этого останется смешать белки, сахар, воду, кукурузный сироп и соль и заваривать эту смесь на водяной бане до тех пор, пока не сформируются твердые пики (7–10 минут). На последнем этапе сборки торта старательной домохозяйке предложат выдержать десерт в холодильнике не меньше шести часов.
Кроме того, редакторы журнала исходили из того, что все умеют шить. В разделе «Рукоделие» обсуждается, как выйти из положения, если вы «к своему ужасу» вдруг обнаружили, что вам совершенно нечего надеть на рождественскую вечеринку. «Проблема решается просто, — сообщается в тексте. — Этот невероятно эффектный праздничный топ можно сшить за одно утро». Из заботливо приложенной выкройки следует, что рассеянной моднице придется нашить три метра рельефной черной с золотом тесьмы на квадраты шерстяной ткани, при этом не забывая аккуратно подгибать уголки и обрабатывать края.