Книга о русском еврействе (1917-1967)
ПРЕДИСЛОВИЕ
В 1960 году Союз русских евреев в Нью-Йорке выпустил «Книгу о русском еврействе», охватывавшую исторический период 1860-1917 гг. — от эпохи великих реформ шестидесятых годов до февральской революции 1917 года. В 1966 году эта книга вышла также на английском языке.
Инициатива издания «Книги о русском еврействе» и первоначальный план первого тома принадлежали ныне покойному историку и общественному деятелю Марку Львовичу Вишницеру, бывшему в то время председателем Союза русских евреев. Эта первая «Книга» имела задачей дать современному читателю факты и материалы о русском еврействе дореволюционного периода. Она стремилась обрисовать политический фон, на котором в ту эпоху протекала жизнь евреев в России — его бесправие и преследования, и его борьбу за гражданское равноправие и национальные права. Наряду с этим, задачей книги было очертить тот ценный вклад, который русское еврейство, несмотря на все ограничения и мытарства, внесло в хозяйственную, политическую и культурную жизнь России и в духовную жизнь всего еврейского народа.
Предлагаемый ныне читателям коллективный труд является естественным продолжением этой первой «Книги о русском еврействе». Он посвящен пятидесятилетию от февраля 1917 года по настоящее время и охватывает эпоху революции и гражданской войны, диктатуры Сталина, страшные годы германской оккупации во время второй мировой войны и, наконец, послевоенные годы до и после смерти Сталина.
Настоящая «Книга о русском еврействе (1917-1967)» состоит из 24-х статей, которые распадаются на следующие группы: первые четыре статьи посвящены еврейской общественности в 1917-1918 гг. и еврейству Украины и прибалтийских стран в период их временной независимости; следующие за ними три статьи — судьбе русского еврейства в эпоху немецкой оккупации; тринадцать статей — жизни еврейства под властью советов и, наконец, последние пять статей — русским евреям в эмиграции и отношению советской власти к сионизму и Израилю.
Авторы статей, составляющих обе «Книги о русском еврействе», принадлежат к разным общественным направлениям, и каждый автор ответствен за содержание своей статьи. Редакция считала необходимым следить за сохранением объективности во всех статьях и за беспристрастным распределением света и теней в изображении исторических событий, — что было отмечено во всех откликах на первую «Книгу» со стороны читателей и прессы. Редакция приложила все усилия к тому, чтобы не изменить принципу исторической объективности и в настоящей второй «Книге».
«Книга о русском еврействе (1917-1967)», как и предыдущая, составлена под руководством Исполнительного Бюро Союза русских евреев в Нью-Йорке, в которое входили следующие лица: Я. Г. Фрумкин (председатель), Г. Я. Аронсон (секретарь), Р. В. Вишницер, А. А. Гольденвейзер, А. А. Гольдштейн, И. М. Дижур, Д. М. Кадинская, Д. Н. Левин (казначей), И. Д. Левитан, Г. М. Свет и И. М. Троцкий.
Избранная Исполнительным Бюро для редактирования обеих книг комиссия состояла из Я. Г. Фрумкина, Г. Я. Аронсона и А. А. Гольденвейзера, а впоследствии также И. Д. Левитана, принявшего на себя редактирование предстоящего английского перевода настоящей «Книги».
С глубоким прискорбием мы должны отметить кончину за последние годы секретаря Исполнительного Бюро Союза — Лидии Осиповны Дан, безвозмездно отдававшей много времени и сил работе на пользу Союза, и ряда сотрудников, как первой «Книги о русском еврействе» — президента государства Израиль И. Бен-Цви, Я. Д. Лещинского и М. Ошеровича — так и настоящей второй «Книги» — Веры Александровой, С. Гепштейна и А. А. Гольдштейна. Каждый из них внес свой ценный вклад в освещение проблем, связанных с историей и жизнью русского еврейства.
Исполнительное Бюро считает своим долгом выразить искреннюю благодарность сотрудникам «Книги о русском еврействе», а также всем лицам и организациям, которые помогли осуществить ее издание, — в первую очередь Conference on Jewish Material Claims Against Germany, International Ladies Garment Workers Union и Atran Foundation.
Нью-Йорк.
Декабрь 1967 г.
Г. Я. АРОНСОН. ЕВРЕЙСКАЯ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ В РОССИИ В 1917-1918 гг. (МАТЕРИАЛЫ, ДОКУМЕНТЫ, ВОСПОМИНАНИЯ)
I. Русское еврейство и февральская революция
Вопрос об отмене всех ограничений, связанных с национальностью и вероисповеданием, был поставлен на очередь в первые же дни февральской революции. В первой программной декларации новой власти, вышедшей из совещаний Временного Комитета Государственной Думы и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, пункт «об отмене всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений» был выдвинут на одно из первых мест.
В статье «Из истории русского еврейства», напечатанной в первой «Книге о русском еврействе», Я. Г. Фрумкин, бывший в то время членом «Политического Бюро при депутатах-евреях», поделился своими воспоминаниями о ходе работы по подготовке декрета о равноправии.
«Революция 1917 года разрешила вопрос о равноправии в положительном смысле. Ни с какой стороны не было возражений против того, что все граждане должны быть равны перед законом. Для выработки соответствующего декрета министр юстиции А. Ф. Керенский образовал особую комиссию,.. членом которой был Л. М. Брамсон. Последний был в постоянном контакте с беспрерывно заседавшим Политическим Бюро. Бюро высказалось за то, чтобы не было издано специального декрета о равноправии евреев,.. а чтобы декрет носил общий характер и отменял все существующие вероисповедные и национальные ограничения». (Стр. 81-99).
Было признано желательным, чтобы в текст декрета было включено перечисление всех содержащих такие ограничения статей Свода законов, которые теперь подлежали отмене. К составлению исчерпывающего списка таких законов были привлечены юристы-евреи, считавшиеся специалистами по данному вопросу.
Подготовленный этой комиссией законодательный акт был единогласно одобрен Временным Правительством 20-го марта 1917 года и опубликован в № 15 «Вестника Временного Правительства».
Вводная часть этого исторического акта гласила:
«Исходя из убеждения, что в свободной стране все граждане должны быть равны перед законом и что совесть каждого не может мириться с ограничениями отдельных граждан в зависимости от их веры и происхождения, Временное Правительство постановило: Все установленные действующими узаконениями ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности, отменяются».
Акт заканчивался списком ограничительных законов, числом около 150-ти, подлежащих отмене. Подписан акт министром-председателем кн. Г. Е. Львовым, всеми министрами (А. Керенский, М. Терещенко, А. Гучков, П. Милюков, А. Мануйлов, А. Коновалов, Н. Некрасов, А. Шингарев), обер-прокурором Синода В. Львовым, государственным контролером В. Годневым и управляющим делами Врем. Правительства В. Набоковым.
24 марта евреи-члены 4-й Государственной Думы М. X. Бомаш, И. Б. Гуревич и Н. М. Фридман и члены Еврейского Политического Бюро М. С. Алейников, А. И. Браудо, И. И. Гринбаум, О. О. Грузенберг, Н. И. Каценельсон, М. Н. Крейнин, В. С. Мандель, И. А. Розов, Г. Б. Слиозберг, Я. Г. Фрумкин и М. И. Шефтель посетили министра-председателя князя Г. Е. Львова. От лица депутации член Государственной Думы Н. М. Фридман произнес речь, в которой приветствовал Временное Правительство по случаю издания акта о равноправии. В ответ на эту речь князь Г. Е. Львов обратился к еврейской депутации со следующими словами:
«Я бесконечно благодарен вам за ваше приветствие. Вы совершенно правильно указали, что для Временного Правительства явилось высокой честью снять с русского народа пятно бесправия народов, населяющих Россию. Редко мне приходилось так волноваться, как в настоящие минуты. Мы были в мыслях и чувствах братьями, но нам не давали соединяться. Давайте забудем страницы прошлого и будем вместе работать для укрепления свободы новой России».
В тот же день еврейская депутация посетила Исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов. От имени депутации обратился к комитету с речью Н. М. Фридман, после которого говорил О. О. Грузенберг. На эти речи ответили тов. председателя Исполнительного комитета М. И. Скобелев и председатель — Н. С. Чхеидзе.
Февральская революция 1917 года была встречена евреями во всей России с большой радостью и надеждами. Крушение монархии и провозглашение основ демократической государственности, сопровождавшееся отменой национальных и вероисповедных ограничений, были восприняты всеми слоями еврейского населения, как начало новой эры в истории многострадального русского еврейства. Однако, тяжкая война, приведшая к немецкой оккупации большой части русской территории, рост хозяйственной разрухи, дороговизна жизни и трудности, связанные с (созданием в этих условиях свободных политических учреждений, — вносили немало горечи в сознание широких кругов еврейского населения.
В 1914 году национальный коллектив русского еврейства составлял до 6 миллионов человек, но в 1917 году Варшава и ряд литовских общин, традиционно и органически связанных с русским еврейством, как Вильно, Ковно, Гродно, Белосток и др., находились под немецкой оккупацией и были поэтому оторваны от событий, происходивших в России.
Во время войны царскому правительству пришлось «временно» уничтожить пресловутую черту оседлости и открыть для беженцев и выселенцев многочисленные пункты внутренней России. Но еврейство, уменьшившееся численно наполовину, — до 3-х миллионов, — не могло уже явиться тем крупным фактором в российской действительности, каким оно было до войны. Еврейские общины, которые были налицо, — как Минск, Витебск, Гомель в Белоруссии, Киев, Одесса, Харьков, Екатеринослав на Украине, не могли компенсировать потерю той национальной анергии, которую до войны излучали общины Варшавы и Вильны.
Тем не менее, с февраля 1917 года в русском еврействе началась новая жизнь.
В Петрограде, где революция началась и где происходили основные исторические события того времени, представители русского еврейства проявляли на каждом этапе революции свое активное участие. С первых же дней революции началось оживление в общественных и политических кругах еврейства. Стали появляться на поверхности политические партии. Началась подготовка созыва съездов и конференций. Возобновилось издание органов печати на идиш, придушенных в 1915 году военной цензурой. Появились «Петроградер Тагеблат» под редакцией И. Гринбаума, Ш. Розенфельда и X. Д. Гуревича, непериодическое издание «Фрайе Ворт» при участии Д. Бергельсона, Л. Квитко, Нистора, стал выходить на иврит еженедельник «Гоам», вышла газета Бунда «Арбейтер Штиме» и т. д.
Общественное оживление выразилось также в созыве различных съездов, в том числе и еврейского учительского съезда. В Витебске состоялась конференция еврейских кооперативов Северо-Западного края (при участии Л. С. Зака и др.). В Москве был созван съезд «Любителей древнееврейского языка» во главе с знаменитым поэтом X. Бяликом.
Виднейшие еврейские адвокаты были назначены сенаторами (М. М. Винавер, О. О. Грузенберг, И. Б. Гуревич и Г. Ф. Блюменфельд). Циркулировали слухи о том, что некоторые еврейские деятели получили приглашение занять министерские посты. Летом 1917 г. (в «Еврейской Неделе» № 22) появилось сообщение о том, что «министр юстиции А. С. Зарудный предложил Л. М. Брамсону пост товарища министра юстиции. Л. М. Брамсон отказался за перегруженностью общественными делами». Но насколько мы могли установить, за все время существования Временного Правительства в его состав из общественных деятелей-евреев входили только кадет С. В. Лурье (тов. министра торговли и промышленности) и в министерство труда, также на правах тов. министра, меньшевики С. М. Шварц и А. М. Гинзбург-Наумов. А. Я. Гальперн был управляющим делами одного из составов Временного Правительства. Руководящую политическую роль в Совете рабочих и солдатских депутатов и затем во ВЦИКе советов, наряду с И. Г. Церетели и Н. С. Чхеидзе, играли Ф. И. Дан-Гурвич (меньшевик), М. И. Л ибер-Гольдман (Бунд), Рафаил А. Гоц (соц.-рев.), Л. М. Брамсон (народный социалист). Лидерами интернационалистской оппозиции в совете были Ю. О. Мартов-Цедербаум (меньшевик) и Р. А. Абрамович-Рейн (Бунд).[1]
На первом Всероссийском Съезде Советов (июнь-июль 1917 г.) по докладу М. И. Либера по национальному вопросу была принята резолюция о признании за всеми национальными меньшинствами права на культурное самоопределение.
II. Еврейские партии
Уже в первые дни марта 1917 года еврейские социалистические партии вышли из подполья. Лидеры Бунда приняли активное участие в организации Совета рабочих депутатов в Петрограде, а Г. М. Эрлих и вскоре прибывший из ссылки М. И. Либер заняли в деятельности Совета видные места. В Совет вошли также представители других еврейских социалистических группировок — сионистов-социалистов, сеймовцев и поалейционистов.
На 15 марта была созвана конференция сионистов-социалистов и сеймовцев, на которой состоялось объединение этих двух групп под названием «Ферейнигте» (Объединенные) с Центральным Комитетом в Киеве.
Первая свободная конференция Бунда состоялась в Петрограде 14-19 апреля. На ней было 83 делегата, представлявших десятки организаций, и был выбран первый легальный Центральный Комитет во главе с Айзенштадтом, Либером, Вайнштейном, Эрлихом, Рафесом, а также Абрамовичем и Литваком, которые еще в то время не вернулись из эмиграции.
Следует подчеркнуть, что в первой стадии революции наблюдалось чрезвычайно толерантное отношение со стороны несоциалистических группировок к евреям-социалистам, особенно по отношению к Бунду. Так, 24 марта в органе Еврейской народной группы «Еврейской Неделе» (№ 12-13) появилось за подписью Ш. Нигера приветствие по поводу выхода первого номера органа Бунда — «Арбейтер Штиме». «Для многих «живых мощей» еврейской печати теперь лишь готовится место под солнцем свободы, — писал автор, — но главный и наиболее заслуженный представитель ожившего царства теней еврейской печати уже вернулся к нам, и наш долг и даже искреннее желание приветствовать его от глубины души, наконец, вздохнувшей свободно. Я имею в виду еврейское социал-демократическое издание «Арбейтер Штиме».
В те же дни состоялось бурное собрание в еврейском клубе в Петрограде под руководством М. М. Винавера и Г. Б. Слиозберга, на котором во время выступления оратора бундиста кто-то из публики крикнул: «Долой бундистов!» Винавер тотчас же заявил протест против этого возгласа и сказал, что «Бунд шел в авангарде революционного движения, и мы приветствуем эту партию». В зале раздались возгласы: «браво!» Тогда же на собрании Группы Демократического Объединения И. Ефройкин в своем политическом докладе заявил: «Лучшая заслуга Бунда в том, что эта партия принципиально сломала стены гетто. Бунд — это первая еврейская партия, которая выставила не только еврейские, но и общечеловеческие задачи».
Однако, эта терпимость недолго удержалась в еврейской общественности. Партийная и групповая борьба все больше обострялась и конфликты следовали один за другим.
А. А. Гольденвейзер в своих «Киевских воспоминаниях», опубликованных в «Архиве русской революции», отметил, что когда в первые недели марта был создан «Совет объединенных еврейских организаций города Киева», социалисты в первом же заседании демонстративно покинули Совет, заявив, что он и по составу и по политическим настроениям не может считаться истинным представительством еврейских масс.
Отсутствие взаимного понимания между социалистической и несоциалистической частью еврейства давало о себе знать чем дальше, тем больше.
Оживление и рост активности наблюдались и в несоциалистическом секторе еврейской общественности. В Петрограде возник Еврейский Народный Союз, куда вошли М. Н. Крейнин, А. В. Залкинд, С. Л. Цинберг и др. В Москве организовалась еврейская ортодоксальная (религиозная) партия во главе с раввином М. М. Нуроком под названием «Свобода и Традиция», в Петрограде — аналогичная партия «Нэцах Израиль», в Киеве и других городах — «Агудас Израиль».
Еврейская Народная Группа, возглавлявшаяся М. М. Винавером, приступила к выработке новой программы, которая включала следующие пункты: 1) Еврейская община ставит своей целью удовлетворение национально-культурных и религиозных потребностей еврейского населения. 2) В еврейской школе проводится изучение еврейского и древнееврейского языка. В школе сохраняется религиознообрядовый элемент. 3) Права родного языка гарантируются всюду, где евреи составляют не менее 1/5 населения. 4) Предусматривается создание главного совета всероссийской общинной организации.
24 мая в Петрограде открылся всероссийский сионистский съезд, на котором выступили с приветствиями и несионисты, и было оглашено приветствие председателя Совета рабочих депутатов — Н. С. Чхеидзе. Председательствовал на съезде Е. В. Членов, который отметил роль с.-д. фракции Государственной Думы в борьбе против угнетения еврейского народа при старом режиме. На этом же съезде сионистов образовалась новая группировка во главе с И. Шехтманом, И. Фишером и др., которые называли себя «активистами» и подчеркивали свою связь с находившимся заграницей В. Е. Жаботинским и созданным им для борьбы за Палестину еврейским легионом.
Следует отметить, что представители умеренных еврейских групп призывали еврейство к сдержанности. К характеристике этих тенденций приведем отрывок из речи М. М. Винавера, произнесенной им в еврейском клубе в Петрограде 11 марта: «Мы гордимся, что и мы приняли участие в революции, — сказал он. — Нужна, однако, не только любовь к свободе, нужно также самообладание... Вся Россия должна теперь стать, так сказать, консервативной, чтобы удержать добытое... Не надо нам соваться на почетные и видные места. Но на невидные посты станьте все в ряды. Не торопитесь осуществлять наши права. Нужно терпение и мужество» ... (E. Н. № 12-13).
III. Еврейская общественность в провинции
В первые месяцы после переворота во всех центрах еврейского поселения в России наблюдались такой же подъем и оживление, как и в Петрограде. Евреи разных политических группировок приняли активное участие во всех общеполитических попытках объединения, а также создавали общееврейские объединения на местах. В Советах рабочих и солдатских депутатов еврейские социалистические партии были повсюду широко представлены. Еврейские несоциалистические группы проявляли заметную сдержанность, когда речь шла об общих политических акциях; влияние евреев-кадетов почти всюду было невелико, и представители этого течения с развитием революционных событий все более отходили в тень. Сионисты с каждым месяцем замыкались в собственном партийном кругу, дистанцируясь от проблем общей политики, и в этом направлении пытались увлечь за собой еврейские массы.
С первых же дней ставился вопрос о создании новых демократических еврейских общин, но самые выборы по техническим причинам откладывались. На Украине и в Белоруссии выборы в общины происходили уже в 1918 году, — после октябрьского переворота и после Брест-Литовского мира, когда вся Украина и часть Белоруссии были заняты немецкими войсками.
Для характеристики настроений в провинции приведем некоторые сведения по четырем городам: Киеву, Минску, Витебску и Одессе.
Киев, в силу своего центрального положения на Украине, играл особенно крупную роль. С еврейской точки зрения, Киев имел значение и потому, что именно в Киеве функционировала Украинская Центральная Рада и ее органы, и здесь складывались еврейско-украинские отношения этой бурной эпохи.
Первоначальная реакция киевского еврейства на революцию подробно описана в цитированных выше «Киевских воспоминаниях» (1917-1921) А. А. Гольденвейзера. В первые же дни революции был создан «Совет объединенных еврейских организаций», в состав которого вошли представители от всех существовавших в городе еврейских обществ, союзов, синагог и т. д. В мае Советом было созвано «Областное совещание», на которое прибыли представители из еврейских общин большинства городов юго-запада и юга России. Передавая перипетии этого съезда и борьбу на нем еврейских партий, А. А. Гольденвейзер описывает драматическую сцену, весьма характерную для еврейских собраний того времени.
«На трибуне стоял бердичевский общественный раввин — яркий и темпераментный народный оратор. Речь его была призывом к национальному сплочению на основе общих «скрижалей веры».
«В начале съезда, — сказал он между прочим, — все мы поднялись с мест в память погибших борцов за свободу. Поднимитесь же теперь в честь Торы!» Аудитория поднимается с мест, за исключением группы бундистов. Воцаряется невообразимый шум, большинство требует удаления представителей Бунда, оскорбивших религиозные чувства собрания. Президиум бессилен внести успокоение... Но вот у ораторской трибуны появляется прекрасная седая голова писателя С. Ан-ского (С. А. Рапопорта). Он поднимает руку. Зал стихает. Он говорит, что Тора — не только религиозный символ, но и символ вековой еврейской культуры. И в честь этой культуры, составляющей нашу национальную гордость и символизируемую свитками Торы, он предлагает всем присутствующим встать с мест. Все встают... Инцидент улажен».
Но уже в следующем заседании представитель Бунда М. Рафес в резкой форме обрушился на составлявших на совещании большинство ортодоксов и сионистов, которых он заклеймил названием «черно-синего блока», и со всей делегацией бундистов демонстративно покинул зал.
На состоявшихся в июле 1917 г. выборах в киевскую Городскую Думу кандидаты-бундисты были включены в описок «Социалистического блока» (с.-д. и с.-p.), кандидаты от Объединенной еврейской социалистической партии и Поалей-Цион выставили свой отдельный список, а представители Совета объединенных организаций, сионистов и ортодоксальной группы Агудас-Израиль выставили список «Еврейского демократического блока». Выбрано в Гор. Думу было 7 бундистов, 3 еврейских социалиста и 5 представителей демократического блока.
В Минске во время выборов в Городскую Думу несоциалистические группировки составили Еврейский Национальный Блок. Из 16 представителей Блока было 5 сионистов. 10 бундистов прошли по общему социал-демократическому списку. Поалей-Цион и сионисты-социалисты провели каждый только по одному гласному. Таким образом, на 102 гласных в Минске прошло от еврейских партий 28 гласных.
Картина выборов в Городскую Думу в Витебске была такова: Бундисты шли в «Социалистическом блоке» вместе с меньшевиками и эсерами, получившем около 10 тысяч голосов и провели 11 гласных. «Ферейнигте» шли самостоятельно и провели 5 гласных. «Агудас Израиль» и «Кнесет Израиль», — группировки сионистов и ортодоксов, провели — первая группировка — 8 гласных и вторая — 1 гласного. Фолкспартей провела 1 гласного. Среди кадетов и среди кандидатов Союза торговцев и промышленников были также евреи, как и в общероссийских партиях, входивших в «Социалистический блок».
Евреи приняли деятельное участие в местной и муниципальной работе также в ряде городов вне черты оседлости.
Так, в Москве, где большинство избранных в Думу гласных примыкало к социалистам-революционерам, председателем Городской Думы был выбран известный народоволец О. С. Минор, в Минске — председателем Думы был избран член Ц. К. Бунда А. Вайнштейн (Рахмиэль), в Екатеринославе — городским головой был избран Илья Полонский (меньшевик), а в Киеве — товарищем городского головы А. М. Гинзбург-Наумов (меньшевик). В Петрограде в состав Городской Управы входил С. Д. Щупак (бундист). Председателем Городской Думы в Саратове был Д. Чертков (бундист).
Соотношение сил внутри еврейства сказалось на результатах выборов в еврейские общины, которые в течение 1918 года были проведены в разных городах на началах всеобщего голосования и по пропорциональной избирательной системе. Следует, однако, отметить, что эти выборы проходили при довольно пассивном участии еврейского населения и значительном абсентеизме избирателей. В Минске из 36.000 избирателей подали голоса всего 9.259, т. е. около 25%. В состав общины были выбраны: от Народной группы — 1, от Объединенных социалистов — 2, от Агудас Израиль — 23, от Фолкспартей — 2, от Бунда — 17, от сионистов — 21, от Поалей-Цион — 8.
В Киеве на выборах в общину победили сионисты, и их лидер Н. С. Сыркин был избран председателем общины. В Одессе в еврейскую общину был выбран 101 депутат; из них сионисты получили 35 месст, Бунд — 26, ортодоксы — 11, Поалей-Цион — 11, Фолкспартей — 9, а остальные 19 мест распределялись по разным пестрым группам.
IV. Евреи на Московском Государственном Совещании
В средине августа 1917 г. состоялось в Москве Государственное Совещание, созванное Временным Правительством на основе представительства различных учреждений и общественных организаций.
Среди многочисленных ораторов, выступавших на этом Совещании, — от городов и земств, от союзов и объединений, от советов рабочих депутатов и пр. было предоставлено слово и представителям национальностей. Для подготовки выступления от евреев состоялось еврейское собрание представителей разных политических групп. Пишущему эти строки, как делегату на Московском Государственном Совещании, привелось присутствовать на этом собрании, в котором участвовали Н. М. Фридман, Г. Б. Слиозберг, М. И. Шефтель, О. О. Грузенберг, М. И. Либер, А. С. Золотарев, Г. А. Ландау и др.
При обсуждении вопроса о форме еврейского выступления было решено, что следует иметь две речи: одну — от социалистических группировок, другую — от несоциалистических. Оратором от несоциалистических группировок был намечен О. О. Грузенберг, а от еврейских социалистов выступал Р. А. Абрамович (Бунд). Речь Абрамовича была согласована с представителями других еврейских социалистических партий.
Для характеристики политических настроений того времени приводим выдержки из речей Р. Абрамовича и О. Грузенберга, произнесенных на Московском Государственном Совещании от имени русского еврейства.
Напечатана полностью в «Арбейтер Штиме», № 40-41 за 1917 г.
«От имени всех еврейских социалистических партий, от имени еврейского пролетариата и еврейской революционной демократии я делаю следующее заявление: Еврейский пролетариат и все еврейские трудящиеся массы всегда рассматривали себя, как часть российской трудовой демократии. Вместе с пролетариатом всего мира они боролись за осуществление идеалов демократии и социализма. Еврейский пролетариат не сгибался под тяжестью ударов, сыпавшихся на него. Он не дал себя запугать преследованиями, репрессиями и погромами и, с презрением отворачиваясь от трусов, гордо шел по пути революционной борьбы, которую он избрал в глубоком убеждении, что только победа русской революции принесет всем угнетенным народам свободу...
Наши надежды осуществились. Революция пришла и принесла долгожданную свободу всем народам всей России и открыла возможность также еврейскому народу занять место, как равный, среди других народов свободной России...
Свободная Россия стоит, однако, и сейчас перед страшными и великими испытаниями. Победа революции еще не закреплена. Страна стоит перед опасностью военного разгрома на фронте и контрреволюции внутри. Наша родина переживает острый кризис, время страшной катастрофы. И в этот момент отдельные классы, во имя своих эгоистических частных интересов, которым грозит революция, стремятся повести революцию по пути, на котором ждет ее верная гибель. Завоевания революции находятся в опасности. Реакция подымает голову и вместе с ней начинают подыматься над страной темные тени прошлого, антисемитская и погромная агитация. И поэтому мы с особенной остротой ощущаем,, что каждое ослабление революционной энергии народов России, каждый поворот направо неизбежно и в первую очередь отзовется тягчайшим образом на положении еврейских трудящихся масс и что только полное закрепление завоеваний революции, только последовательная демократизация всей жизни страны может навсегда положить конец угнетению еврейского народа в России и обеспечить ему все политические и гражданские права и национальное самоуправление, в котором он нуждается.
Программа органов российской революционной демократии, предложенная Всероссийскому Государственному Совещанию товарищем Чхеидзе, есть также и наша программа ближайших требований. Принцип права на самоопределение, гарантирующий всем народам России всю сумму их национальных прав, — этот принцип отвечает национальным потребностям всех трудящихся наций, в том числе и евреев.
Со всей энергией, на какую мы только способны, мы будем поддерживать органы революционной демократии и опирающееся на них Временное Правительство в их усилиях защитить страну и революцию и достичь всеобщего мира на принципах, выдвинутых российской революцией».
Напечатана полностью в «Еврейской Неделе», № 33 за 1917 г.
«В эти страшные дни, когда решается судьба России, когда во многих русских городах и селах развеваются вражеские знамена и повсюду началась ужасающая разруха, — в эти дни еврейский народ, разделенный, как и все народы, на многообразные социальные классы и политические партии., охвачен единым чувством преданности своей родине, единой заботой отстоять ее целость и завоевания демократии. Мы не сомневаемся в творческом гении свободной родины и знаем, что на месте жестокой старой тюрьмы будет воздвигнут светлый храм демократической государственности, в котором, не заглушая своей национальной самобытности, объединятся все народы России.
Еврейский народ стремится к общему согласию и порядку для того, чтобы успокоенная родина могла сосредоточить все свои силы на завершение главнейшей сейчас задачи. Пока почетный мир для нас еще недостижим, надо напречь все помыслы и силы на неотложном деле обороны. Еврейский народ готов отдать этому делу все свои материальные и интеллектуальные силы, отдать самое дорогое, весь цвет — всю свою молодежь» ...
V. Вопрос о созыве Всероссийского Еврейского Съезда
Уже в первый месяц февральской революции во всех еврейских политических группировках стал вентилироваться вопрос о созыве Всероссийского Еврейского Съезда. Идея такого Съезда вызывала всеобщее сочувствие. Эта идея соответствовала старым программным требованиям историка С. М. Дубнова и его «Фолькспартей», и теперь к ней стали присоединяться и деятели разных социалистических течений, как И. Ефройкин, В. Лацкий-Бартольди, Н. Штиф и др. Мысль о создании еврейского центра, который мог бы репрезентировать еврейский национальный коллектив в России перед органами революции и выработать формы национального самоуправления, разделялась почти всеми еврейскими политическими группировками, включая и сионистов.
26 марта в Петрограде было созвано обширное совещание для обсуждения вопросов о Всероссийском Еврейском Съезде.
На этом совещании никто не отказывался от участия в предполагаемом Всероссийском Съезде, но возникли острые разногласия по вопросу о задачах и порядке дня Съезда. Сионисты настаивали на том, чтобы на Съезде подвергся обсуждению вопрос о Палестине и о еврейских притязаниях на нее после войны. Другие партии считали необходимым, чтобы в порядок дня Съезда был поставлен вопрос о положении евреев в других странах, — в Польше, Румынии и т. д. Бунд решительно выступил против такого расширения программы Съезда и добивался того, чтобы Съезд занимался только вопросами, непосредственно касающимися русских евреев. Спорящие стороны придавали своим требованиям ультимативный характер. На состоявшемся в Петрограде 1 мая новом совещании и Бунд, и сионисты заявили о своем отказе участвовать в предстоящем Съезде. Положение казалось безвыходным. Тогда возникла мысль созвать для подготовки Съезда предварительную конференцию в надежде мирным путем преодолеть конфликты и найти какой-нибудь компромисс. 25 мая было принято решение созвать конференцию на июль 1917 года.
На конференцию были приглашены представители 13 городов, в которых проживало не меньше, чем по 50 тысяч евреев (Одесса, Екатеринослав, Петроград, Харьков, Москва, Киев, Бердичев, Минск, Гомель, Витебск, Бобруйск, Елисаветград, Кременчуг). Согласно модусу представительства на конференции, каждый город посылал четырех делегатов, избираемых от местных еврейских организаций. Кроме того, получили представительство политические партии на местах, из расчета — один делегат на 300 организованных членов, равно как и центры всех еврейских партийных группировок, а также три бывших депутата-еврея 4-ой Государственной Думы (д-р Бомаш, д-р Гуревич и Фридман).
Всероссийская Еврейская Конференция открылась <в Петрограде 16 июля. Присутствовали делегаты всех перечисленных выше городов, а также представители центральных комитетов всех еврейских политических партий и групп. Председательствовал на Совещании М. Н. Крейнин. С речами, главным образом на идиш, выступали представители всех партийных групп.
По вопросу о программе Всероссийского Еврейского Съезда со стороны сионистов и Бунда были вновь выдвинуты ультиматумы. Прения продолжались в течение нескольких дней, но, наконец, было достигнуто соглашение, и намечена следующая программа Съезда:
1) Съезд вырабатывает основы национального самоуправления евреев в России. 2) Съезд должен определить формы гарантий прав еврейского национального меньшинства. 3) Съезд имеет целью установить переходные формы общинной организации русского еврейства. 4) Съезд также обсудит вопрос о положении евреев в других странах (в Польше, Палестине, Галиции, Румынии и т. д.).
Был выбран Организационный комитет по созыву Всероссийского Еврейского Съезда, в президиум которого вошли представители всех партий. Комитет постановил провести выборы на Съезд в начале декабря 1917 г. Однако, после октябрьского переворота стало ясно, что проведение сколько-нибудь нормальных выборов уже невозможно. Можно было предвидеть, что новая власть не разрешит созыва Всероссийского Еврейского Съезда, так как большевиков в среде еврейской общественности не было и, следовательно, Съезд оказался бы объединенным представительством элементов, настроенных против советского режима...
Прошло несколько месяцев, был заключен Брест-Литовский мир, а Украина и Белоруссия оказались под оккупацией немецкой армии. Тем не менее, в кругах еврейских общественных деятелей вновь созрело намерение поднять вопрос о созыве Еврейского Съезда. Представители Бунда были против этого плана, но большинство групп высказывалось за создание Временного Национального Совета, включив в его задачи, кроме подготовки созыва Съезда, обсуждение текущих вопросов еврейской жизни. Заседание 24 марта 1918 г. закончилось выборами президиума Временного Национального Совета в составе М. Г. Айзенштадта, М. С. Алейникова, С. М. Дубнова и Г. Б. Слиозберга.
Судя по сведениям, появившимся в печати, Национальный Совет не проявлял, да и не мог проявлять, никакой активности, — если не считать происходивших время от времени совещаний петроградских еврейских деятелей.[2]
Весна 1918 года была полна печальных вестей о погромах на Украине и в Белоруссии. Еврейское население на местах было охвачено тревогой. На территории советской власти после разгона Всероссийского Учредительного Собрания уже явно ощущалась атмосфера гражданской войны. Шли аресты, даже расстрелы. В начале июля 1918 г. произошло восстание левых эсеров, сопровождавшееся убийством немецкого посла графа Мирбаха. В августе Дора Каплан покушалась на Ленина. Большевики объявили начало массового «красного террора». Уцелевшие еще органы небольшевистской печати были закрыты, и единственным источником информации, как о западном мире, так и о том, что происходит в России, остались официальные советские газеты.
VI. Еврейские общественные настроения и октябрьский переворот
Нет оснований замалчивать тот факт, что в октябрьском перевороте приняла активное участие группа евреев-большевиков, примкнувших к Ленину и что они, в качестве его ближайших сотрудников, сыграли печальную роль в уничтожении зачатков демократической государственности, заложенных в февральскую революцию при Временном Правительстве, и в установлении, на смену ей, коммунистической диктатуры. Троцкий, Зиновьев, Каменев, Свердлов, Урицкий, Володарский и др. связали свои имена с разгоном Учредительного Собрания и с террористическим режимом первых лет советской власти. Из истории еврейства этих страшных лет нельзя вычеркнуть их имена, как нельзя не упомянуть о деятельности многочисленных евреев-большевиков, работавших на местах в качестве второстепенных агентов диктатуры и причинивших неисчислимые несчастья населению страны, в том числе и еврейскому населению.
Следует, однако, констатировать, что все эти лица еврейского происхождения не имели ничего общего с еврейской общественностью, отрицали существование еврейства, как нации, и всячески отрекались от своей принадлежности к еврейству.
После октябрьского переворота порой еще удавалось созывать совещания и съезды ограниченного характера, посвященные еврейской проблематике. Тем не менее, было ясно, что в условиях Брест-Литовского мира и оккупации немецкими войсками Украины и Белоруссии для еврейской общественности в ограниченных рамках советской территории почти не оставалось почвы для деятельности. В оккупированных немцами областях еще проходили выборы в общины и делались попытки отстоять некоторые формы самоуправления. Но там, где хозяйничала Москва, для еврейских группировок, особенно несоциалистического сектора, уже совершенно не оставалось места. Да и еврейские социалисты, находившиеся в оппозиции к режиму, были исключены из ВЦИК Советов и подвергались репрессиям.
Члены этих партий — так же, как и члены общероссийских социалистических партий — были вынуждены вести существование, лишенное сколько-нибудь прочной легальной основы. Как известно, только небольшая группа левых эсеров, среди руководителей которых было несколько еврейских имен (как Марк Натансон, И. 3. Штейнберг, Б. Камков-Кац) в течение нескольких месяцев поддерживали политику Ленина и разделили ответственность за разгон Учредительного Собрания, но к лету 1918 г. и эта группировка порвала с большевистской властью и вскоре также стала жертвой террористического режима.
Бывший деятель Бунда, М. Рафес, ставший коммунистом в конце 1919 г., попытался следующим образом передать настроения в еврейских социалистических партиях накануне октябрьского переворота. После объединения сионистов-социалистов с сеймовцами, по его мнению, в этой партии укрепились националистические тенденции. У Поалей-Цион, напротив, росли пробольшевистские, левые настроения. Что касается Бунда, то, по мнению Рафеса, после выступления большевиков в июльские дни и мятежа Корнилова в Бунде усиливаются настроения «центра» (речь идет об интернационалистах, руководимых Абрамовичем). Несмотря на внутреннюю борьбу течений в Бунде, все члены партии, однако, единодушно оставались противниками захвата власти большевиками. А когда октябрьский переворот произошел, «на правом фланге Бунда кристаллизируется группа, — пишет Рафес, — бундистов-активистов во главе с Либером в центре, с Аронсоном — в Белоруссии и правыми — в Одессе, которые считают октябрьский переворот контрреволюцией». Настроения у Ферейнигте развиваются в том же направлении, что и в Бунде, и только часть поалейционистов на первых порах сочувствует большевикам. Лишь в 1919-1921 гг. начались расколы во всех еврейских социалистических партиях, и наблюдался значительный переход их членов к коммунистам.
Однако, тот же М. Рафес вынужден отметить, что к январю 1926 года, во время партийной переписи, выяснилось, что в составе РКП оставалось всего 2.463 бывших бундистов, перешедших к коммунистам в полосу расколов. Это показывает, что к коммунистам, вообще говоря, перешло относительно немного членов Бунда. Ведь в 1917 году Бунд насчитывал до 30.000 членов и громадное большинство членов этой партии — и рабочих, и интеллигенции — по-видимому, осталось верным своим демократическим убеждениям, а впоследствии заплатило за них тяжкими страданиями и кровавыми жертвами...
Отклики еврейской печати по свежим следам октябрьского переворота показывают, что отношение к большевикам и к захвату ими власти было, в сущности, глубоко отрицательным во всех еврейских группировках. Приведем некоторые образцы этих откликов.
Сионистская газета «Тогблат» писала: «В марте месяце революция была народной в полном смысле слова. Теперь она представляет собой только солдатский заговор». Бундовская «Арбейтер Штиме» писала: «Большевистский переворот есть безумие. Безумие думать, что незначительная часть демократии может навязать свою волю всей стране». «Фольксблат», орган Еврейского Демократического Объединения, подчеркивал, что «большевистская затея не имеет под собой никакой нравственной основы». Деятели Еврейской Народной Группы полностью разделяли эти настроения. В «Еврейской Неделе» мы читаем: «Висевшая на краю пропасти Россия свалилась в бездну. Анархия проникла в центр. Правительство исчезло. Единого государственного механизма нет... Огромная страна распалась на куски, которые валяются на земле в пыли и мусоре пронесшегося над ней большевистского урагана. Отчаяние охватывает душу... Сомнения наполняют сердца... Разрушительная стихия оказалась сильнее созидательных устремлений новой России».
В другой статье того же журнала (от 19 ноября 1917 г.) мы читаем: «Господство большевиков недолговечно, но и за короткий срок они могут довести страну до конечной гибели... Русское еврейство, как наиболее развитая часть населения, не может не сознавать огромной опасности большевистского хозяйничания... Мы обязаны принять самое деятельное, самое энергичное участие в борьбе за спасение России от большевистской напасти».
VII. После октября
1) Евреи в Учредительном Собрании
Как известно, уже после октябрьского переворота, в ноябре 1917г., происходили выборы во Всероссийское Учредительное Собрание и в ряде губерний были выставлены еврейские национальные списки (в большинстве возглавляемые сионистами). По этим спискам прошли в Учредительное Собрание: Ю. Д. Бруцкус по Минской губернии, А. М. Гольдштейн по Подольской губ., Я. И. Мазе по Могилевской губ., В. И. Темкин по Херсонской губ. По Херсонской же губернии прошел О. О. Грузенберг, близкий тогда по настроениям к сионистам. По той же Херсонской губ. (по списку партии социалистов-революционеров) прошел член партии ферей-нигте Д. В. Львович. В Бессарабии был избран сионист Д. М. Коган-Бернштейн и по списку РСДПР и Бунда — бундист Г. И. Лурье. Секретарем Учредительного Собрания был затем выбран с.-р. М. В. Вишняк.
Приводим в выдержках речь Д. В. Львовича, произнесенную в первом и единственном заседании Учредительного Собрания, отразившую господствовавшие в то время политические настроения еврейских социалистов.
Текст речи напечатан в газете «Нойе Цайт» от 16 января 1918 г.
«В настоящий великий исторический час должен быть услышан с высокой трибуны Учредительного Собрания и голос еврейского пролетариата. Широкая еврейская масса также жаждет мира. Еврейский народ пострадал от войны может быть больше, чем другие народы. Еврейское население пострадало не только от врага, но также от депортаций и погромов, организованных самодержавием... Еврейское население естественно стремится к миру. Но не к такому миру, какой нам предлагают большевики. Еврейский пролетариат стремится к миру, который провозгласила на своем знамени российская революционная демократия, — к демократическому миру без территориальных захватов и без контрибуций, к миру, при котором каждый народ получит возможность сам определять свою судьбу. Если бы мы верили, что мир, который предлагают нам большевики и левые эсеры, приведет нас к указанным целям, мы бы, конечно, его с радостью приняли. Но вы сами ведь не верите, что дадите нам такой демократический мир. Вы сами знаете, что своим миром вы передаете в лапы немецкого милитаризма население оккупированных областей и вместе с ним часть еврейского пролетариата, который столь героически боролся в рядах российской революционной демократии за идеалы социализма, в том числе за настоящее Учредительное Собрание. (Возгласы: «Ура»)...
Поэтому я позволю себе выразить уверенность, что еврейское население не только России, но и всего мира, с большой радостью встретит предложение фракции социалистов-революционеров обратиться ко всем народам враждующих стран с предложением заключить всеобщий демократический мир. Я глубоко убежден, что весь еврейский пролетариат будет приветствовать обращение Учредительного Собрания к социалистам всего мира о созыве интернациональной социалистической конференции. (Возглас: «Она не будет созвана»). Я глубоко убежден, что она будет созвана и что все социалистические партии ждут нашего призыва. Ибо только такая конференция сможет действительно стоять на страже беднейших и трудовых классов и привести к действительному демократическому миру, лозунги которого были вызваны к жизни российской революцией и были вновь прокламированы Учредительным Собранием».
2) Съезд еврейских общин в 1918 г.
Был июнь 1918 года. Украина и Белоруссия, в результате Брест-Литовского мира, были почти целиком оккупированы немцами и отрезаны от Советской России. Поэтому на созванный в Москве съезд могли приехать только делегаты общин из городов, расположенных на территории Великоруссии.
Были несомненно формальные трудности для получения разрешения на созыв съезда. Еврейский Комиссариат, существовавший в качестве «еврейского стола» при возглавляемом Сталиным народном комиссариате по делам национальностей, был против созыва съезда еврейских общин, в которых гнездились религиозные, буржуазные и враждебные новой власти социалистические элементы. Тем не менее, власть не решалась запретить съезд общин, избранных большей частью на демократической основе. В таких условиях 30 июня 1918 г. в Москве открылся, — впервые в истории русского еврейства, — Всероссийский Съезд еврейских общин.
Председателем организационного комитета по созыву съезда был сионист Л. Левитэ, а секретарем — бундист П. Мезивецкий. На съезде были представлены 39 еврейских общин из пунктов, находящихся на советской территории. Из оккупированных мест прибыли только два случайных делегата — оба из Минска.
Всего делегатов на съезде было 133 и среди них преобладали сионисты разных оттенков. Два делегата принадлежали к Еврейской Народной Группе. Буржуазно-либеральные деятели к этому времени уже отсутствовали на поверхности советской жизни. Ни М. М. Винавера, ни многих других представителей еврейского либерального лагеря на съезде не было. Все они к этому времени покинули столицу и проживали в разных местах на юге России. На открытии съезда, кроме делегатов, присутствовали также представители различных еврейских общественных организаций и еще существовавших органов еврейской печати.
От имени организационного комитета открыл съезд Л. Левитэ, произнесший речь на иврит и на идиш. Он напомнил о плане созыва Всероссийского Еврейского Съезда. «К сожалению, — сказал он, — в ближайшее время нет никакой надежды созвать такой съезд». Поэтому нужно рассматривать настоящий съезд общин, как единственно возможную форму объединения русского еврейства. Нужно создать общинный центр, который можно будет рассматривать, как первую ступень к созданию в России еврейской национальной автономии.
В президиум съезда вошли представители всех политических партий и течений. Работы съезда в первый же день ознаменовались спорами о языке, на котором должны вестись заседания. Идишисты не хотели слушать речей на иврит, а сионисты протестовали против речей на идиш. Не без труда представителям разных организаций удалось произнести свои приветствия. Затем был заслушан ряд деловых докладов, заранее подготовленных организационным комитетом, и заявлений, сделанных отдельными группировками.
В заключение работ съезда на нем был создан «Общинный центр». В состав этого центра входило 40 членов: 16 сионистов, 6 бундистов, 5 Агудас-Израиль, 4 беспартийных, 3 объединенных социалиста, 3 поалейциониста, 2 фолькспартей и 1 от народной группы.
Однако, этому органу даже не пришлось приступить к деловой работе, так как летом 1919 г. Еврейский Комиссариат издал декрет о закрытии всех общин на местах и ликвидации вновь созданного Общинного центра.