В Большой Советской Энциклопедии (2-е издание, т. 19, стр. 377-378, 1952 г.) о иудаизме сказано следующее:
«Эксплуататорские элементы среди евреев стремились сохранить и развить национальную обособленность евреев. Орудием в их руках была религия. До середины 19-го века органами самоуправления была кагальная организация, группировавшаяся вокруг синагоги и раввинов, толкователей религиозного закона. Через кагальную общину еврейская буржуазия и духовенство жестоко эксплуатировали трудящихся. Кагальная община во главе с раввином играла крайне реакционную роль по отношению к трудящимся, искусственно создавая их обособленность от трудящихся других национальностей. Руководители еврейских общин стремились затушевать классовое расслоение и классовую борьбу среди евреев, ослабить классовое самосознание еврейского пролетариата и трудящейся бедноты».
И дальше там же читаем: «После образования на территории Палестины государства Израиль, юдаизм стал в нем официальным культом. Он по-прежнему играет реакционную роль и используется еврейской буржуазией... и международным империализмом, как средство духовного порабощения еврейских трудящихся масс».
Этот вздор о роли и значении еврейской религии преподносится советским читателям, начиная с 1918 года, когда при Народном Комиссариате по делам о национальностях, возглавляемом Сталиным, был учрежден «Еврейский Комиссариат». Борьбой с еврейской религией усиленно занялась и евсекция, существовавшая при коммунистической партии до 1930 г.
Поход на еврейского Бога, на еврейскую религию и ее служителей начался с первых месяцев утверждения советского режима. Даже в период Нэпа, когда власть пошла на большие уступки в экономической области, борьба с религией продолжалась на широком фронте. А с ликвидацией Нэпа, когда евреи стали покидать местечки, где на протяжении столетий сложился прочный быт с укоренившимися религиозными традициями, борьба с религией стала принимать все более ожесточенные формы.
«Еврейский Комиссариат» взял в свои руки с самого начала контроль над всеми еврейскими социальными и благотворительными учреждениями, как больницы, сиротские дома, богадельни и пр. С первых месяцев 1918 года стали возникать конфликты с еврейским населением на религиозной почве. В 1919-м и в последующие годы Еврейская секция («Евсекция») коммунистической партии систематически занялась ликвидацией еврейских общинных учреждений.
С первой половины 1920-х годов усилилась атеистическая пропаганда и был инсценирован ряд кампаний против еврейской религии и публичных «показательных процессов» против религиозных учреждений — хедеров, ешиботов и синагог. Выступавшие на этих процессах в качестве прокуроров и подставных свидетелей еврейские коммунисты не останавливались перед измышлениями и фальсификациями. Иногда какому-нибудь коммунисту предоставлялось «слово в защиту еврейской религии», и он разыгрывал роль верующего еврея, чтобы затем, к концу процесса, сдать свои позиции и капитулировать.
Такой публичный суд над еврейской религией состоялся в Киеве в 1921-м году. Не без умысла суд этот был организован в день еврейского Нового года. Советские газеты призвали коммунистов и беспартийных еврейских рабочих, как и «евреев вообще», присутствовать на суде над религией. Суд происходил в одной из больших зал бывшего Окружного суда, где за 10 лет перед тем происходил процесс Бейлиса. Суд происходил на идиш.
Первой «обвиняемой» была старая женщина, вина которой состояла в том, что она посылала своих детей в хедер и ешибот, в которых «затемняют сознание обучением религиозным и другим контрреволюционным предметам». «Почему, — спросил судья, — вы не посылаете детей своих в коммунистические школы, где их воспитали бы в коммунистическом духе и освободили от религиозных предубеждений и суеверий?» Ответ старухи гласил, что она не «пролетарского происхождения», выросла среди раввинов, резников, синагогальных служек и не может отравлять своих детей коммунистическим учением. Ее выводят из зала.
Вводят в зал раввина с бородой и пейсами, в традиционном головном уборе. На вопрос председателя суда, почему он возглавляет ешиботы и хедера, в которых отравляют еврейскую молодежь «религиозными небылицами и национальным шовинизмом», наряженный раввином «свидетель» отвечает: «Я это делаю сознательно, чтобы держать народные массы в невежестве и в повиновении буржуазии» ... — «Что сказано в вашем Талмуде?» — спрашивает «свидетеля» судья. — «Сказано, — отвечает он, — лучшего из гоев убей» ... Эта фраза вызывает в зале протесты. Свидетелю кричат: «Вы — невежда, и слова ваши — святотатство». Протестующих выводят из зала.
Выступает другой «свидетель», изображающий «буржуя», нарядно одетого, с бриллиантами на кольцах. Он заявляет, что еврейская буржуазия заинтересована в том, чтобы религия держала в рабстве еврейские массы и парализовала в них стремление к борьбе за освобождение от ига капитализма.
После выступления таких «свидетелей» обвинитель заявляет, что еврейская религия, как и все другие религии, служит орудием экономического угнетения трудящихся. Поэтому пролетариат решил ликвидировать все религиозные и национальные учреждения.
Местный еврейский общественный деятель Мошэ Розенблат имеет мужество обратиться к суду со следующими словами: «Вы, красные судьи, ничему не научились и ничего не забыли. Десять лет тому назад черная сотня посадила в этом зале на скамью подсудимых Менделя Бейлиса по обвинению в кровавом навете. Черносотенные судьи пытались очернить еврейскую религию, Тору, Талмуд, — все, что дорого еврейству. Теперь вы, как истые антисемиты и ненавистники евреев, повторяете те же наветы на еврейскую религию и на еврейские духовные ценности» ... После того, как слова Розенблата вызвали бурю аплодисментов в зале, председатель суда приказал арестовать Розенблата. Этим «судебное следствие» закончилось, и судьи в напряженной атмосфере, царившей в зале, вынесли «смертный приговор еврейской религии».
В 1921-м году были инсценированы такие же «суды» над хедером в Витебске, над ешиботом в Ростове, и вскоре хедера и ешиботы были в административном порядке закрыты и запрещены. Однако, в течение долгих лет хедера еще продолжали вести подпольное существование. Сотрудник нью-йоркского еженедельника «Гадоар» Даниил Перский в 1930-м году посетил Минск и описал такой нелегальный хедер.
Вслед за разгромом хедеров и ешиботов в 1923-м году начался поход на синагоги. Еврейский Комиссариат опубликовал приказ о реквизиции синагогальных зданий якобы для нужд «борьбы с безграмотностью». В том же году и под аналогичным предлогом возникла угроза реквизиции центральной московской синагоги на Маросейке. Властям был подан протест. В этом протесте, между прочим, сообщалось об уже состоявшемся закрытии синагог в целом ряде городов: Витебске, Минске, Смоленске, Гомеле, Киеве, Новозыбкове, Конотопе, Орле, Харькове, Одессе, Таганроге, Бобруйске, Режице, Симферополе, Евпатории, Алуште, Бирзуле, Вятке, Семеновке и др.[27]
Московскую синагогу удалось отстоять благодаря ходатайству раввина Мазэ перед Дзержинским и Калининым.
В Одессе в 1925-м году была реквизирована т. н. «Бродская» синагога, основанная в прошлом веке выходцами из галицийского города Броды. Протесты прихожан вынудили украинское правительство отменить реквизицию синагоги, но Евсекция все же настояла на ней. В 1926-м году была реквизирована главная синагога в Киеве на Рогнединской улице и превращена в клуб.
В ряде городов при закрытии синагог доходило до рукопашных стычек с прихожанами.
В 1928-м году в Полтаве Евсекция накануне еврейского Нового года потребовала передачи здания синагоги под клуб. Прихожане обратились к правительству Украины, прося отсрочить реквизицию синагоги до окончания еврейских осенних праздников. Тем не менее, синагога была реквизирована. Об этом случае было затем опубликовано в брошюре, носившей издевательское название «Раввин и проститутка».
Раввинов и других лиц, связанных с клиром, обвиняли и в «троцкизме», и в агитации против Биробиджана; сажали в тюрьмы, ссылали в концлагери. В Гомеле состоялся процесс 10 резников, приговоренных к нескольким годам тюрьмы.
В 1924 году побывал в Советском Союзе американский раввин Глезер. По возвращении в Америку он сообщил в печати, что квартиры раввинов в Минске реквизированы, что здания синагог превращены в клубы, а еврейские кладбища — в общественные парки. Особенно нашумело закрытие кладбища в Вильне. После разоблачения Глезера 30 раввинов и других евреев были арестованы по обвинению в том, что американский раввин по их наущению ведет антисоветскую пропаганду в Америке...
Еще с начала 1920-х годов коммунисты устраивали «красные сейдеры» на Пасху, старались запретить выпечку мацы. Ввоз мацы из заграницы (из Америки, Германии, Польши, Латвии, Франции, Палестины и т. д.) то разрешался, то запрещался. В праздники, особенно при закрытии синагог, обычно происходили реквизиции талесов, свитков Торы, молитвенников, религиозных книг.
По примеру православной «Живой Церкви», одно время евсеки пытались создать и «Живую Синагогу» с целью внести раздоры в среду верующих. Такой опыт был проделан в Полтаве в 1924-м году. В этой «Живой Синагоге» женщины молились вместе с мужчинами, их наравне с мужчинами призывали к чтению Торы, в проповедях подчеркивалась положительная роль «трудящихся» и отрицательная роль еврейской буржуазии, а в синагоге на видном месте вывешивался портрет Ленина.
Однако, из этой затеи ничего не вышло: раскола в еврейской среде среди верующих вызвать не удалось. В Минске евсеки создали было «Красную общину» во главе с «красным» раввином, который произносил в синагоге коммунистические проповеди. Но и эта попытка евсеков не привлекла верующие еврейские круги. Кой-где появились «коммунизаны-раввины», но подавляющее большинство раввинов и духовных лиц шли на всякие лишения, но не вступали в компромиссы с безбожной властью.