Тема об участии евреев в музыкальной жизни в советскую эпоху требует обстоятельного и самостоятельного изложения. Роль евреев-виртуозов, дирижеров, композиторов, педагогов и музыковедов в музыкальной культуре Советской России весьма велика и заслуживает подробного обследования.
ВИРТУОЗЫ-СКРИПАЧИ, ПИАНИСТЫ И ВИОЛОНЧЕЛИСТЫ
Имена Давида и Игоря Ойстрах, Эмиля Гилельса, Леонида Когана, Владимира Ашкенази, в последние годы также Бориса Гутникова и Даниила Шафрана — известны теперь во всем западном мире. Но они — только авангард, верхушка еврейских музыкантов-виртуозов, выступающих в Советском Союзе и за его пределами. Дать исчерпывающий обзор участия евреев в музыкальной культуре Советского Союза трудно. В том, что артисты, имена которых Рахлин, Хайкин, Гольдштейн, Коган и т. д. — евреи, сомневаться не приходится; но в отношении многих подвизающихся на музыкальном поприще под «нейтральными» фамилиями, как Марков, Блантер, Нестьев и др., уже не может быть уверенности, к какой национальности они принадлежат. Однако, можно утверждать без риска, что и среди них процент евреев значителен.
В обзоре «русской советской музыкальной культуры за период 1935-1941 гг.», напечатанном в т. 2-м «Истории Русской Советской Музыки» (1959 года), приводятся следующие имена музыкантов-виртуозов: Григорий Гинцбург, Эмиль Гилельс, Яков Зак, Лев Оборин, Давид Ойстрах, Игорь Ойстрах (родился в 1931 г., карьеру начал лишь в пятидесятых годах), Натан Рахлин, Роза Тумаркина, Яков Флиер, Мария Юдина. Все они выдвинулись уже в советский период. Одновременно продолжали концертную и педагогическую деятельность и мастера старшего поколения, среди которых следует упомянуть Александра Гольденвейзера и Самуила Файнберга. (Александр Гольденвейзер — отпрыск семьи известных адвокатов, он был сыном матери нееврейки и отца, принявшего православие).
Этот обзор, однако, далеко не полон.
Уже до 1941-го года из евреев-виртуозов в Советском Союзе, кроме перечисленных в обзоре, пользовались известностью: скрипачи Буся Гольдштейн, Елизавета Гилельс (сестра пианиста Эмиля Гилельса и жена скрипача Леонида Когана), Юлий Ситковецкий, М. Фихтенгольц, Л. Фейгин. Елизавета Гилельс, Буся Гольдштейн и М. Фихтенгольц были премированы на международных конкурсах в Брюсселе, Варшаве, Вене. В период между 1935-м и 1941-м гг. состоялся ряд все-союзных конкурсов исполнителей, на которых из евреев выделились: пианистка Мария Гринберг, виолончелист Даниил Шафран, дирижер Натан Рахлин и колоратурное сопрано Пантофель-Нечецкая.
С большим успехом выступали на концертных эстрадах в Советском Союзе в тот период также еврейские пианисты-виртуозы: Т. Гутман, Бэла Давидович, Натан Перельман и скрипачи Виктор Пикайзен, Нина Школьникова, Игорь Безродный и Михаил Вейман. (Последний получил ряд призов на международных конкурсах в Праге, Лейпциге и Брюсселе).
Но цитированный нами обзор заканчивается 1941-м годом.
За четверть века, которые прошли с тех пор, в Советском Союзе народилось новое поколение виртуозов, среди которых тоже немало евреев. Большую карьеру делает упомянутый выше Борис Гутников, получивший в 1962-м году первый приз на всемирном конкурсе имени Чайковского в Москве. Второй приз на этом конкурсе получил Шмуэль Ашкенази из Израиля. Четвертый приз получил Альберт Марков — еврей из С.С.С.Р. Среди евреев-виолончелистов на конкурсе были премированы Наталия Гутман, Валентина Фейгин, Михаил Хомицер и среди пианистов — Владимир Ашкенази (в последние годы выдвинувшийся в первые ряды пианистов мирового калибра) и Нина Бейлина. О Викторе Пикайзене, еврее из Украины, ученике Давида Ойстраха, музыкальные обозреватели отзываются как об исключительно талантливом артисте. На международном конкурсе в Праге он уже в 1956-м году получил второй приз.
Количество евреев среди советских виртуозов сильно импонирует. Но в искусстве решает, конечно, не количество, а качество. В Советском Союзе упомянутые выше евреи-виртуозы числятся в самых первых рядах. За исключением
Святослава Рихтера и недавно скончавшегося виолончелиста Кнушевицкого, почти все крупнейшие скрипачи, пианисты, виолончелисты, дирижеры в Советском Союзе — евреи. Большинство среди них — отпрыски семей, в которых евреями были отец и мать; немногие, как Игорь Ойстрах или Владимир Ашкенази, — дети от смешанного брака.
В 1937-м году на международном конкурсе скрипачей имени Исайи в Брюсселе первый приз получил Давид Ойстрах, третий — Елизавета Гилельс, четвертый — Буся Гольдштейн и пятый — Михаил Фихтенгольц. Из пяти лауреатов этого, нашумевшего во всем мире музыкального конкурса, четверо — русские евреи. На международном конкурсе пианистов в том же Брюсселе в 1939-м году, накануне второй мировой войны, первый приз получил Эмиль Гилельс, третий — Яков Флиер. Снова из трех лауреатов два — русские евреи. На всесоюзном конкурсе имени Чайковского в Москве в 1962-м году первый приз поделили между собой англичанин Огден и Владимир Ашкенази, в 1956-м году получивший на международном конкурсе в Брюсселе первый приз. На этом конкурсе состязались 56 виртуозов из 22-х стран. Пятый приз получил тоже русский еврей — Лазарь Берман.
Весной 1964-го года, на международном конкурсе скрипачей в Праге, первый приз был поделен между чехословацким скрипачом Штраусом и советским — Григорием Фейгиным. На международном конкурсе пианистов имени бельгийской королевы Елизаветы в том же 1964-м году в Брюсселе первый приз получил 18-летний Евгений Могилевский, уроженец Одессы, где его родители состоят преподавателями консерватории. Среди 70 участников конкурса, — писал Нью-Йоркский корреспондент журнала «Тайм», — Могилевскому была устроена шумная овация. «Богом одаренный большой талант, артист крупного калибра» — писала о нем бельгийская пресса.
В последние годы много выступают в Советском Союзе скрипачи-евреи Альберт Марков и Самуил Фурер, пианистка старшего поколения Надя Голубовская, а также пианисты — Татьяна Гольдфарб, Арнольд Каплан и Борис Гольдфадер.
ОЙСТРАХИ, КОГАН И ГИЛЕЛЬС
Давид и Игорь Ойстрахи, Леонид Коган и Эмиль Гилельс завоевали мировое признание. Где бы они не играли — повсюду переполненные залы, высоко хвалебные отзывы — им неизменно сопутствуют. Ойстрах-отец в 1964-м году по болезни на некоторое время вынужден был прекратить концертную деятельность. Незадолго до болезни его совместные выступления с сыном Игорем, в сопровождении замечательного московского камерного ансамбля Рудольфа Баршая и в Европе, и в Америке сопровождались сенсационным успехом. В 1954-м году, после концерта Давида Ойстраха в Лондоне, английский критик Перси Картер писал: «Не лучший ли он скрипач наших дней? Возможно!..». Игорь Ойстрах в последние годы выдвинулся в первые ряды скрипачей мирового калибра.
Леонид Коган числится в последние годы среди первых пяти-шести лучших скрипачей нашего времени. Бесспорно, что Эмиль Гилельс если не самый лучший, то один из двух-трех лучших пианистов мира. Парижский критик Жорж Леон писал о Гилельсе, что он — «великий среди самых великих пианистов нашего времени».
В области виолончельной игры первенство в Советском Союзе признано за Мстиславом Ростроповичем. Непосредственно за ним следует замечательный виолончелист Даниил Шафран. И в дореволюционной России были исключительные виолончелисты-евреи, как Карл Давыдов, Иосиф Пресс, Иосиф Малкин, Гдаль Залесский, Давид Зиссерман и др. Григорий Пятигорский тоже уроженец России, воспитанник московской консерватории.
ДИРИЖЕРЫ
Дореволюционная Россия не была богата дирижерами международного масштаба. Если не считать братьев Рубинштейн, Антона (скончался в 1894-м году) и Николая (скончался в 1881-м году), в России до первой мировой войны было немного крупных дирижеров, таких, — как чех Направник, сын уральского казака Сафонов, сын еврейского свадебного музыканта С. Кусевицкий и Рахманинов (который дирижерством тяготился и в Америке поприще дирижера оставил). Помимо них в дореволюционной России в Петербурге, Москве, Киеве, Одессе, Харькове были отличные дирижеры, преимущественно в оперных театрах, среди которых евреев было немало. Назову Л. Штейнберга, Штеймана, Лазовского, Моргуляна, Блюменфельда, Купера, Фительберга, Голинкина, Хессина.
В советский период среди новых дирижеров, как Кондрашин, Иванов, Рождественский, Мравинский, Светланов, насчитывается и ряд евреев, — как недавно скончавшийся Самуил Самосуд, ряд десятилетий состоявший главным дирижером Большого Театра. «Музыкант огромного диапазона, первый исполнитель ряда выдающихся советских симфонических произведений» — писали о нем летом 1964-го года по случаю его 80-летия. В 34 года Самосуд уже состоял главным дирижером Академического Малого оперного театра в Ленинграде, откуда его скоро перевели в Москву. Самосуд был первым, дирижировавшим последние симфонии и балеты Прокофьева. Под его дирижерской палочкой прозвучала впервые музыка к «Войне и миру» Прокофьева. В последние 10-15 лет жизни Прокофьева Самосуд был очень близок к композитору, который не раз пользовался его советами и опытом. Так, по совету Самосуда, — как повествует биограф Прокофьева, И. Нестьев, — композитор написал добавочную сцену «Военный совет в Филях», в центре которой находится образ Кутузова. Прокофьев — пишет Нестьев — отметил исключительное проникновение С. Самосуда в его творческий замысел. Самосуд также подсказал Прокофьеву мысль о введении в оперу новой картины, — сцены бала у екатерининского вельможи. Самосуд первым исполнил 7-ю симфонию Прокофьева и его «Оду на окончание войны». В 1927-м году он первый дирижировал оперой Шостаковича «Лэди Макбет Мценского уезда», навлекший на композитора гнев Сталина, и также операми «Тихий Дон» Дзержинского и «Семья Тараса» Кабалевского. Самосуд скончался через несколько недель после своего 80-летнего юбилея.
Натан Рахлин и Борис Хайкин числятся среди лучших дирижеров в оперных театрах Москвы и Ленинграда. Юрий Файер из Большого Театра во время гастролей балета в Нью-Йорке, вызвал восхищение музыкантов своей феноменальной музыкальной памятью и дирижерской виртуозностью.
ПРЕПОДАВАТЕЛИ
Бурный расцвет виртуозов в Советском Союзе стал возможным благодаря тому, что и в годы гражданской войны и экономической разрухи в Ленинграде, Москве, Киеве, Одессе и в других городах остались преподаватели музыки высокого калибра, не эмигрировавшие заграницу. Они продолжали насаждать музыкальную культуру в народе, выращивать талантливых виртуозов. Среди этих ветеранов-профессоров музыки в консерваториях обеих столиц и в больших провинциальных городах было немало евреев. О Гольденвейзере, свыше полустолетия состоявшем профессором московской консерватории и воспитавшем два-три поколения пианистов России, как и о Самуиле Файнберге и Феликсе Блюменфельде, упоминалось раньше. Школа Столярского в Одессе, деятельность Цыганова, Ямпольского, Цейтлина и Янкелевича в Москве, профессоров Эйдлина и Шера в Ленинграде, наконец Давида Ойстраха, почти четверть века преподающего в Московской консерватории наряду с Игумновым, Нейгаузом и другими, создали условия для такого расцвета виртуозов-скрипачей, пианистов и дирижеров, какого в нашу эпоху не было ни в какой другой стране в мире.
30 лет после основания Николаем Рубинштейном Московской консерватории в 1895-м году, три сестры Гнесин, дочери казенного раввина из Ростова-на-Дону, учредили в Москве скромное музыкальное училище для детей и взрослых, постепенно разросшееся до размеров Музыкального Института. В наше время он объединяет две музыкальные школы и педагогический институт, в которых общий состав учащихся превышает 3000. Вместе с ленинградской и московской консерваториями Музыкальный Институт Гнесиных — одно из трех самых заслуженных учреждений в области музыкального образования в России.
В Институте Гнесиных за 70 лет его существования получили музыкальное образование тысячи музыкантов, подвизающиеся ныне по всему Советскому Союзу в качестве концертантов, оркестровых музыкантов, преподавателей музыки, дирижеров, хормейстеров и т. д. Воспитанниками Института были пианисты Николай Орлов и Лев Оборин, певица Зара Долуханова, композиторы Арам Хачатурян и Тихон Хренников и др. Весной 1964-го года в Москве праздновали 90-летие основательницы Института Елены Фабиановны Гнесиной. Вся советская печать отметила выдающиеся заслуги юбилярши, совместно со своими сестрами все еще продолжающей возглавлять школу, созданную ею в 1895 году.
Хачатурян и Хренников — теперь именитые советские композиторы — окончили Институт Гнесиных по классу композиции. Их профессором был Михаил Фабианович Гнесин, — один из самых замечательных композиторов, вышедших из рядов русского еврейства в 20-м веке.
В первом томе «Книги о русском еврействе» я упомянул о петербургском Обществе Еврейской Народной Музыки, зародившемся в 1908-м году. Из него вышел ряд таких талантливых композиторов, как Михаил Мильнер, Иосиф Ахрон, Михаил Гнесин, Лазарь Саминский, Соломон Розовский и др., создавших ряд интересных музыкальных произведений в стиле т.н. «Новой Еврейской Музыкальной Школы». В Москве аналогичную группу возглавлял Ю. Д. Энгель.
Там особенно выделялся Александр Крейн, который совместно со своим братом Григорием и племянником Юлием составил группу «Крейнов», о которой речь впереди.
ЕВРЕИ-КОМПОЗИТОРЫ В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД
Евреи-композиторы в дореволюционной России были наперечет. Единственным значительным композитором еврейского происхождения был Антон Рубинштейн, — наряду с Листом, лучший пианист всех времен. (О нем подробно я писал в первом томе «Книги о русском еврействе».) Кроме Рубинштейна, можно назвать Карла Давыдова, создавшего ряд блестящих пьес для виолончели, Максимилиана Штейнберга (зятя Римского-Корсакова), Любовь Штрейхер и др. Были среди русских евреев значительные композиторы в области синагогальной литургии (Новаковский, Герович, Дунаевский).
Когда в начале текущего века возникло Общество Еврейской Народной Музыки, Римский-Корсаков был первым русским музыкантом, с большим сочувствием отнесшимся к нему. Ему принадлежат слова, что и «Еврейская музыка дождется своего Глинки». Молодые музыканты с композиторским дарованием, которые в 1908-м году образовали упомянутое «О.Е.Н.М.» в Петербурге, были учениками Петербургской консерватории, преимущественно классов Римского, Лядова и Глазунова. Из этой группы, насчитывавшей несколько десятков музыкантов, особенно яркими дарованиями обладали Михаил Мильнер, Иосиф Ахрон, Михаил Гнесин и Крейн.
Михаил-Миша Мильнер (1882-1952) был уроженцем украинского местечка Ракитно. О «мальчике-альте» из Рокитно шла слава, как об исключительном музыкальном таланте. Это побудило Киевского мецената Льва Бродского дать ему стипендию, благодаря которой Мильнер мог получить музыкальное образование в Киевском музыкальном училище и затем совершенствоваться в Петербургской консерватории, в классах Лядова и Глазунова. По окончании курса Мильнер стал дирижером хора петербургской главной хоральной синагоги. Его «Ин хедер» и псалм «Ад оно адошэм!» положили основу стилю т. н. «Новой еврейской школы в музыке». Мильнер написал чудесную литургическую композицию «Унсанэ токэф», вокальную сюиту на слова Переца, в которой «Танц, мэйдэлэ, танц!» — представляет собой шедевр. Опера Мильнера «Небеса пылают» была поставлена в 1926-м году в Ленинграде и выдержала ряд представлений. Речитативы Мильнера построены на традиционных «невмах», составляющих основу кантиляционного чтения Торы. Мильнер написал музыку для ряда театральных постановок, в частности для «Сна Якова» и «Голема» в постановке «Габимы» и для театров на идиш. Мильнер был одно время дирижером украинского театра в Харькове. Мильнер был самым оригинальным талантом среди композиторов, группировавшихся вокруг петербургского О-ва Еврейской Народной Музыки. В своих песнях, романсах, фортепианных пьесах он первый заговорил на своеобразном музыкальном наречии, истоки которого коренятся в древних молитвенных напевах, в кантиляционном чтении Торы, в хасидских песнопениях и плясках. Сын украинского еврейства, он с детства впитал в себя мелодии древних синагогальных напевов, религиозных и полу-религиозных застольных песнопений хасидов, народных песен улицы еврейской «черты оседлости» и колыбельные песни, которые еврейская мать пела своему ребенку, мечтая о том, что он вырастет если не раввином, то, во всяком случае, ученым по еврейской письменности. Как и русские «кучкисты» в своей области, Мильнер редко пользовался готовой мелодией из сокровищниц музыкального фольклора еврейского местечкового быта, но сам творил мелодии в этом духе. В среде О-ва Еврейской Народной Музыки его не без некоторого основания называли «еврейским Мусоргским».
Плеяда молодых композиторов, группировавшихся вокруг петербургского О-ва Еврейской Народной Музыки, была национально настроена, подобно тому, как были русскими националистами Глинка и члены «Могучей Кучки» и их «трабант» Владимир Стасов. При советском строе еврейский национализм в музыке оказался не ко двору. В отличие от Гнесина, Ахрона, Крейнов, — Мильнер в другом стиле музыки не писал. Поэтому его произведения в советский период не издавались и не исполнялись. Среди оставшихся после смерти Мильнера рукописей имеется «Симфония на еврейские темы». Какова судьба его рукописей, находятся ли они у его вдовы или в государственном нотохранилище, — об этом сведений нет.
Иосиф Ахрон (1886-1943) начал музыкальную карьеру вундеркиндом скрипачом-виртуозом, давая концерты с 11-летнего возраста. Он был учеником Ауэра по Петербургской консерватории, которую окончил в 1904-м году. К О-ву Еврейской Народной Музыки Ахрон примкнул из внутреннего побуждения писать музыку в еврейском духе. Уже первые его пьесы для скрипки, «Еврейская мелодия» и «Еврейский танец», имели большой успех, и многие именитые скрипачи, включая Яшу Хейфеца, включили их в свой концертный репертуар. В 1915 году Ахрон написал замечательные вариации для рояля на тему «Эйл ивнэ хагалил» с заключительной, мастерски сделанной, шестиголосой фугой. Пьеса эта очень эффектна и когда-нибудь еще пробьет себе дорогу в репертуар концертирующих пианистов-виртуозов.
В начале двадцатых годов Ахрон оставил Россию. Он жил года два в Берлине, где написал и издал ряд новых пьес и затем обосновался в Калифорнии, где и умер 57 лет от сердечного припадка. Ахрон оставил много произведений в рукописях, которые после смерти его вдовы сложными путями были пересланы в иерусалимский университет. Среди произведений Ахрона берлинского периода замечательны «Детская сюита», построенная на «невмах», и ряд романсов; прелестна изящная «Канцонетта», переложенная им и для скрипки. Ахрон написал три концерта для скрипки и оркестра. В американский период Ахрон отдал дань увлечению Шенбергом, который, кстати сказать, очень высоко ценил его, как композитора. Предвечернее субботнее богослужение Ахрона — произведение высокого ранга. Ахрон писал музыку не только в «новоеврейском стиле». Среди его произведений имеются сонаты для скрипки и рояля, струнный квартет и многое другое, в которых Ахрон проявил себя мастером, превосходно владевшим композиционной техникой с безукоризненным чувством формы, поэтической фантазией и тонким художественным вкусом. Будем надеяться, что в Израиле найдут путь к изданию оставленного Ахроном ценного музыкального наследства. Когда все его произведения будут изданы, они несомненно будут включены в концертный репертуар скрипачей, пианистов, оркестровых и камерных ансамблей. Иосиф Ахрон был бесспорно выдающимся композитором.
МИХАИЛ ФАБИАНОВИЧ ГНЕСИН
О М. Ф. Гнесине (1883-1957), крупном русско-еврейском композиторе, вышла в Москве, в издательстве «Советский композитор», книжка под названием «М. Гнесин — статьи, воспоминания, материалы».
«Среди выдающихся музыкальных деятелей старшего поколения, — говорится в предисловии к этой книге, — одно из первых мест принадлежит Михаилу Фабиановичу Гнесину. Ярко одаренная натура этого самобытного художника и общественного деятеля представляет собой большой интерес не только в силу многогранности его творчества, но прежде всего потому, что его более чем полувековая активная и яркая жизнь в искусстве отразила наиболее сложные процессы в музыкальной жизни России...»
Первые произведения Гнесина относятся к началу нашего века, когда ему едва минуло двадцать лет. Его романс «У моря» на слова Бальмонта и «Бог солнца, светлый Бог любви» так понравились его учителю Римскому-Корсакову, что тот передал их издательству Беляева для напечатания. За более чем полувековую композиторскую деятельность Гнесин оставил свыше 80 опусов симфонических, ораториальных, романсов, камерной музыки. Творил он в двух планах — в эклектическом стиле общеевропейской музыки нашего века и в стиле т. н. «ново-еврейской музыки», который в последние годы вне России называют «средиземноморским». Из произведений Гнесина первой категории следует упомянуть «Из Шелли», симфонический фрагмент к «Освобожденному Прометею» для большого симфонического оркестра (1906-1908), сонату-балладу для виолончели и рояля (1909 г.), которая была исполнена в Москве в 1911-м году знаменитыми музыкантами — Пабло Казальсом и Александром Зилоти; а также «Врубель» — симфонический дифирамб для оркестра и голоса, «Реквием» для струнного квартета и рояля, «1905-1907» для большого симфонического оркестра с заключительным хором на слова Есенина (1925-1926 гг.); сонату для скрипки и рояля (1928) и многое другое.
В обстоятельном разборе творчества Гнесина в упомянутой книжке, композитор Юлиан Крейн пишет: «Гнесин был, пожалуй, единственный среди учеников Римского, унаследовавший от него драгоценное свойство мелодичности». В конце 1910-х гг. Гнесин, подобно Григу, соприкоснувшись с родником народного творчества — своего родного еврейского, знакомого с детства, но только теперь художественно осознанного, — обретает новый и яркий источник вдохновения. Первые опыты Гнесина в этой области относятся ко времени возникновения О-ва Е.Н.М. в Петербурге. В своеобразной форме Гнесин применяет стилистические принципы, на которых он был воспитан в школе Римского-Корсакова.
Усиление интереса к еврейскому фольклору, как и вообще к фольклору Востока, способствовали и поездки Гнесина в Палестину — в 1914-м году, и затем в начале двадцатых годов. Кроме ряда превосходных романсов, он написал оперу «Юность Авраама». За полувековую творческую деятельность Гнесин обогатил музыку в новоеврейском стиле серией романсов, фортепианных пьес, произведений камерной музыки, пьес для скрипки, виолончели, симфонической фантазией для большого оркестра «в еврейском роде», песен на слова Бунина («Гробница Рахили») Майкова, Чурилина, на тексты из «Песни Песней».
Для гоголевского «Ревизора» в постановке Мейерхольда Гнесин в 1926-м году написал сюиту «Еврейский оркестр на балу у городничего» — музыкальную жемчужину, сверкающую веселым юмором. Во многих городах в средней России существовали еврейские оркестры, игравшие на свадьбах, балах и приемах у официальных лиц и помещиков. Гнесин подал Мейерхольду идею, которая режиссеру очень понравилась. Пусть — предложил Гнесин — на балу у городничего играет еврейский свадебный оркестр, притом в обычном репертуаре музыкантов на еврейских свадьбах — «Кадрили», «Польки», «Фантазии», «Фрейлихс» и т. п. Эта гротескная музыка очаровательна. Она опубликована в Москве в виде сюиты, которую можно играть и вне сценической постановки. Замечателен также цикл песен Гнесина «К повести о рыжем Мотэлэ» (на слова поэта Уткина), который по духу схож с циклом еврейских песен Шостаковича.
Гнесин был, как уже упоминалось, сыном казенного раввина из Ростова-на-Дону. С материнской стороны он был внуком знаменитого когда-то среди русского еврейства «бадхана» Шайки Файфера (Исая Флатсингера). От деда и от музыкально одаренной матери Гнесин унаследовал любовь к еврейскому фольклору. Одну мелодию своего деда Гнесин увековечил в форме пьесы для струнного квартета с кларнетом «На Волыни», написанной в 1938-м году и еще много раньше, — в 1912-м году, в мелодии для скрипки и рояля. После смерти Гнесина остались в рукописи эскизы к опере «Бар-Кохба», на текст поэта С. Галкина.
За своего «Врубеля» Гнесин в 1911 году получил Глинкинскую премию, самую почетную музыкальную премию в России. Он состоял профессором московской и ленинградской консерваторий, как и Института имени Гнесиных, в которых воспитал не одно поколение русских композиторов. Он был учителем Хачатуряна и Хренникова. Гнесин оставил ряд научных трудов по музыке, читал доклады и лекции, писал музыку для театра.
В 1900-м году юного Гнесина отказались принять в московскую консерваторию из-за процентной нормы, ограничивавшей прием евреев. Через год он поступил в петербургскую консерваторию. Лядов дал блестящий отзыв об его композиторском даровании. Гнесин стал учеником Римского-Корсакова и его частым посетителем на дому. Певица Изабелла Врубель, певец Иван Алчевский, пианисты и дирижеры М. Бихтер и А. Зилоти были поклонниками творчества Гнесина и охотно исполняли его музыку. Алиевский готовился совершить турне по России с исполнением песен и романсов Гнесина, но неожиданная смерть певца (от менингита в 1918-м году) помешала осуществить этот план.
В 1944-ом году музыкант Рэнэ Б. Фишер, писавшая диссертацию на тему «Юмор в музыке», по инициативе известного музыковеда Курта Закса из Колумбийского университета, обратилась к Гнесину с просьбой ответить на ряд вопросов, связанных с ее темой. На вопрос о том, имитируется или пародируется в его «Сюите» («Музыка на балу у городничего») стиль какого-нибудь культурно-художественного течения или отдельного композитора, Гнесин послал ей пространный ответ. Приведу из него его признание, что «элементы еврейской музыки так овладели моим музыкальным чувством и воображением, что и там, где я не ставил себе заданием поиски еврейского стиля, они стали проступать в моих сочинениях».
Арам Хачатурян пишет о своем учителе:
«Одной из самых сильных сторон Гнесина-композитора является ярко-выраженный национальный колорит его произведений, что главным образом связано с еврейской тематикой. С потрясающей силой и стилистической целомудренностью Гнесин отобразил подлинно-народные еврейские интонации и характерные психологические особенности. Проникновение в народные интонации было у Гнесина столь органичным, что он мог, не используя подлинных напевов, создавать такие поэтические песни в стиле народных импровизаций, как «О нежном лице ее» или «Песня странствующего рыцаря» для виолончели и др.... — Когда я стремился (пишет Хачатурян) к утверждению настойчиво слышимых мною интонаций и гармоний народной армянской музыки, Михаил Фабианович, как чуткий педагог, почувствовал, понял и поддержал во мне это народное начало. И если признано., что в моем творчестве родное армянское является ценным качеством, я считаю, что развитию этого начала я обязан в первую очередь Михаилу Фабиановичу Гнесину».
После смерти Гнесина советский музыковед Р. Глазэр писал в «Советской музыке» (№5 за 1957-й год), что «продолжая великие традиции русских классиков, Гнесин внес много ценного в советскую музыкальную культуру».
Музыкальный талант Гнесиных был наследственным. Помимо упомянутого деда Шайки Файфера, мать композитора была музыкально одарена, превосходно пела. Одна из ее сестер была певицей в миланской Ла-Скала. Из девяти детей казенного раввина Гнесина семеро стали профессиональными музыкантами, — явление, которое и в музыкальном мире встречается не столь часто.
КРЕЙНЫ
Крейны, как и Гнесины, были семьей профессиональных музыкантов. Отец, Абрам Крейн, был скрипачом, игравшим на еврейских свадьбах, а также усердным собирателем еврейских народных напевов и мелодий. Пятеро Крейнов стали профессиональными музыкантами. Давид — скрипач, Евгений — дирижер, Александр, Григорий и Юлий — композиторы. Из трех Крейнов композиторов, Александра и Григория уже нет в живых. Юлиан, сын Григория, проживает в Советском Союзе, где летом 1963-го года отпраздновали его 50-летие.
Григорий и Александр Крейны родились в Нижнем Новгороде, теперешнем Горьком, первый — в 1880 году, второй — в 1883 году. Александр в юности был виолончелистом. Сочинять он начал в раннем возрасте. Его «Еврейские Эскизы», появившиеся в 1910-м году, обратили на себя внимание музыкантов, группировавшихся вокруг О-ва Е.Н.М. Через три года последовала симфоническая поэма «Саломея», в которой, как писал известный музыкальный критик Л. Сабанеев, «наблюдается уже уклон к архаичности». Темы современного западно-русского и галицийского еврейства — писал Сабанеев — стушевываются перед обликом еврейского ориентального или архаического, музыкальные контуры которого находятся в профилях древних синагогальных напевах и тропах. С этого времени в его мелодику входит напряженный ориентализм, пышная орнаментика мелодических профилей, напряженная циклопичность троп и речитативный динамизм напева, что потом стало особенностью стиля музыки Крейна.
В 1921-м году появился «Кадиш», род еврейского «Реквиема» для тенора, смешанного хора и большого оркестра, имевший в советском союзе большой успех, но впоследствии, как «несозвучный духу времени», больше не исполнявшийся. Затем, в 1922-м году последовала фортепианная соната, несколько перегруженная импрессионистской гармонией, замечательное произведение, которое когда-нибудь еще завоюет себе почетное место в репертуаре концертирующих пианистов-виртуозов. Его перу принадлежат также романсы в еврейском духе из «Песни песен», «Газеллы», музыка для театральных постановок «Габимы», «Еврейского Камерного театра» (музыка к «Ночи на старом рынке» — шедевр) и др.
Крейн отдает дань режиму. Он пишет «Траурную оду на смерть Ленина», в которой звучит мелодия «Интернационала» (ода эта была исполнена в Америке Стоковским).
Он написал также симфоническую «Рапсодию» на слова из речи Сталина. В последние годы жизни Крейн написал оперу «Загмук» на «революционный вавилонский сюжет», в которой он имел возможность дать волю своему ориентализму.
В 1938-м году Крейн впервые обратился к балетному жанру. До того он написал «Танцевальную сюиту» и «Пляски» для рояля. Его музыка к балету «Лауренсия» по драме «Овечий Источник» Лопэ да Вэга продолжает иметь исключительный успех. — Музыка «Лауренсия» — писал советский обозреватель — яркая, темпераментная. С первых же звуков оркестрового вступления, с первого танца и до конца спектакля слушатель-зритель во власти своеобразной красоты испанских мелодий и ритмов. Музыка балета Крейна не утрачивает силы своего воздействия и в концертном исполнении, где слушателя восхищают яркость мелодии, сочность гармонического языка, национальная характерность, мастерская разработка тематического материала. В основу некоторых сцен балета были положены народные напевы, но за немногими исключениями, музыка балета — оригинальное создание композитора, опиравшегося на богатство народной испанской музыки.
Балет Крейна «Лауренсия» был написан для ленинградского театра имени Кирова. Он утвердился в репертуаре театра и живет на сцене и поныне. Балет был дан и в Москве в Большом Театре.
Григорий Крейн, брат Александра, был учеником Глиэра и Регера. Он написал «Рапсодию» для кларнета и симфонического оркестра, цикл «Песен о Ленине», много камерной музыки, две симфонии, скрипичный концерт, два фортепианных концерта, но все это почти не исполняется вовсе, или весьма редко.
Юлиан Крейн, сын Григория, начал свою композиторскую деятельность вундеркиндом, что бывает очень редко. В Москве его Прелюдии для рояля и соната были напечатаны, когда композитору было всего десять лет. Когда ему минуло 13, отец отправился с ним в Париж для продолжения музыкального образования. Учился он у Поля Дюка. Дариус Мийо и Хоннегер нашли его исключительно талантливым. Юлию Крейну было 18 лет, когда в концертах Казальса в Барселоне исполнялся его виолончельный концерт. В Советском Союзе этот концерт играет Ростропович. В 1932 году отец и сын Крейны вернулись в Москву, где Юлий состоит профессором по композиции. Он плодовитый композитор и его произведения часто исполняются. Em фортепианные пьесы играли такие большие пианисты, как Гилельс и Нейгауз. Юлиус Крейн — сам превосходный пианист и часто выступает в качестве исполнителя своих пьес. Он и превосходный музыковед, опубликовавший интересные работы о Дебюсси и Равеле.
«Три Крейна, — писал в «Новом Русском Слове» Леонид Сабанеев, — чувствовали себя еврейскими национальными музыкантами, выполнявшими роль пионеров по созданию национального искусства. Если эта роль им не удалась на русской территории, то не по их вине, а потому что идеологические соображения совершенно внехудожественного порядка признали их национальное направление ненужным, вредным и колеблющим устои строя — безотносительно к их дарованию, которое бесспорно».
ВЕПРИК, ФАЙНБЕРГ И ДРУГИЕ
Александр Веприк, который уже скончался, был польским евреем, уроженцем Лодзи, но вся музыкальная деятельность его прошла в России. Он совершенствовался в композиции у Мясковского в московской консерватории, где впоследствии сам стал профессором. Веприк писал музыку в обоих планах — в стиле французских импрессионистов (Дебюсси и Равеля) и Скрябина, и в «ново-еврейском» стиле. Его «Песни и танцы гетто» для оркестра имели большой успех и в Америке, — где их исполнял Тосканини. В 30-х годах произведения Веприка в Советском Союзе имели большой успех. В «Песне ликования» Веприка симфонически развита песня о Котовском, написанная им в духе украинской народной музыки. В партитуру вплетена также интонация напева «По долинам и по взгорьям».
Самуил Файнберг, тоже уже скончавшийся, был большим пианистом и часто исполнял Баха. Вместе с тем он был в московской консерватории одним из самых значительных педагогов по роялю. Файнберг был и музыкальным творцом высокого калибра. Его семь сонат для рояля и цикл романсов на слова Пушкина, как и чувашские песни, высоко ценимы в России. Следует отметить, что евреи-композиторы внесли значительный вклад в музыкальную культуру национальных меньшинств. Гнесин, Веприк, Крейны и др. немало помогли развитию музыкальной культуры Киргизии, Башкирии, Туркестана, Азербайджана, Туркмении.
Перечисленными именами не исчерпывается роль евреев-композиторов в музыкальной культуре Советского Союза. К этому перечню надо прибавить еще других музыкантов, еврейское происхождение которых сомнений не вызывает, как, напр., Юлию Вайсберг, невестку Римского-Корсакова; Юлия Мейтуса — автора оперы «Молодая Гвардия»; Адмони (на иврит означает — красный) ленинградского композитора, автора нескольких опер; скончавшегося в 1963 году Б. С. Шехтера — талантливого автора детских песен; А. Агана — композитора балетной музыки; Бориса Арапова — автора Таджикской сюиты; Аркаса — автора оперы «Катерина»; Аустера — автора музыки для народных инструментов. Кроме них, Л. Белкин, известный обработкой народных песен, Берлинский — автор музыки для театра, Брусиловский — автор киргизской оперы — также музыканты еврейского происхождения.
В последние годы выдвинулся композитор М. Вайнберг, польский еврей, последнюю четверть века проживающий в Советском Союзе. Его симфониетты, скрипичный концерт, пьесы для рояля исполняются очень часто. Играет его произведения и такой мастер, как Гилельс. — В национальных истоках творчества Вайнберга — пишет обозреватель ежемесячника «Советская Музыка» (№ 8 за 1961 г.), в его музыке сочетаются элементы в основном русской, но, также и польской и еврейской песенности. Вайнберг глубоко ощущает красоту протяжной народной русской песни. Существенным составным элементом мелодики Вайнберга являются попевки, основанные на еврейском фольклоре. Естественно вкрапленные в музыкальную ткань, они придают стилю композитора своеобразные индивидуальные черты. На концерте второго пленума правления союза композиторов С.С.С.Р. и Р.С.Ф.С.Р. были исполнены скрипичный концерт и симфониетта Вайнберга, что считается большой честью.
Об упомянутом выше Борисе Шехтере советские музыковеды писали, что он был автором опер и симфоний, камерных произведений, театральной музыки. Его опера «Пушкин в изгнании», его «Туркмения», симфонические поэмы «Узница» и «Слушай», опера «1905-й год» и другие произведения «вписали славные страницы в историю советской музыки» — отметила советская печать после его преждевременной смерти. .
ИСААК ДУНАЕВСКИЙ И БРАТЬЯ ПОКРАСС
В истории советской оперетты и создания массовой народной песни евреи-композиторы и исполнители-дирижеры, постановщики, актеры занимают, выражаясь советским языком, «ведущее» положение. В оперетте одно из первых мест принадлежит скончавшемуся в 1955 году композитору и дирижеру Исааку Осиповичу Дунаевскому, автору десятка оперетт, музыки к кинофильмам, создателю ряда популярных советских песен (как «Широка страна моя родная», «Ой, цветет калина»).
Дунаевский родился в Лохвице, Полтавской губернии, в семье, все члены которой были музыкально одарены. Осип Дунаевский — отец был певцом-любителем. Он особенно любил украинские песни, как и еврейские. Мать Дунаевского пела небольшим, но приятным, мелодичным голосом. Дядя Дунаевского — Самуил превосходно играл на гитаре, мандолине и на гармонике-концертино. Из братьев композитора двое стали хоровыми регентами и двое — театральными капельмейстерами.
Семья из Лохвицы переехала в Харьков, где Дунаевский в 19 лет окончил консерваторию по скрипке, в классе Иосифа Ахрона. С 1924-го года Дунаевский проживал в Москве и Ленинграде. Им создана музыка к таким популярным кинокартинам, как «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Вратарь», «Светлый путь», «Дети капитана Гранта» и др. И. О. Дунаевский был создателем первых оперетт на современные советские темы, как «Золотая долина», «Вольный ветер», «Сын клоуна». Он пользовался признанием в официальных кругах, был депутатом Верховного Совета РСФСР, автором боевых маршей и песен, распеваемых в армии и флоте.
Песни Дунаевского отличаются «жизнелюбием, дерзостью, молодым неуемным весельем» — отмечают в советской печати. В Нью-Йорке мы слышали его песню «Ой цветет калина» в театре «Березка». В этой песне нельзя не почувствовать еврейской метрики и мелодии.
«Мы слышим в музыке Дунаевского, — писал цитированный нами выше музыковед Н. Нестьев, — отзвуки самых разных бытовых жанров — от городского романса, частушки, водевильных куплетов до концертного русского вальса и революционномаршевой песни. Дунаевский отлично знал секреты интонационных переплавок и смелых жанровых превращений. Так печальный напев старой фабричной песни превращался у него в мужественную, ритмически строгую мелодию «Песни о Каховке», а раздольная городская песнь «По Дону гуляет» послужила основой для стремительно-плясовой «Молодежной» из «Волги-Волги».
Известный музыковед Борис Асафьев (Игорь Глебов) говорит о «силе воли, проницательности, таланте и мастерстве Дунаевского», который пересоздал массовую песню. Он брал старое и придавал ему новый дух и вид.
В области создания массовой песни велика также роль двух братьев Даниила и Дмитрия Покрасс. «Красноармейская», «Марш Буденного», «Если завтра война», «Трактористы» — песни обоих братьев Покрасс, сыновей еврейской семьи уроженцев киевского Подола — пользуются широким признанием и популярностью.
Кроме них выдвинулись в области оперетты и народной песни в советской России и следующие музыканты-евреи: Матвей Блантер — автор оперетт «На берегу Амура», «Катюша», «Партизан железняк» и массовых песен; Заславский — автор оперетты «Соловьиный сад»; С. Кац — автор оперетты «Взаимная любовь»; Зиновий Компанеец (композитор «Габимы», — автор популярных песен); 3. Левина — автор «Кавалерийской»; авторы песен и оперетт Натан Леви, Илья Ковнер, Клара Кацман, Осип Сандлер и др.
Высок процент евреев и среди советских музыковедов. А. Алыпванг, Израиль Нестьев, Л. Мазель, Л. Баренбойм, Мильштейн, Рабинович и другие обогатили музыковедческую литературу ценными работами и монографиями. Особенно ценны двухтомный труд Баренбойма об Антоне Рубинштейне и упомянутая монография Нестьева о Прокофьеве.
В заключение об исполнителях камерной музыки. Квартет имени Глазунова состоит из четырех евреев — Лукашевич, Ружанский, Гинцбург и Могилевский. Московский камерный оркестр, созданный и управляемый Рудольфом Баршаем в его турне по Америке в сезоне 1963 года, с обоими Ойстрахами в качестве солистов, был сенсацией музыкального сезона.
Не впадая в преувеличение, можно сказать, что в области исполнительной, евреи-виртуозы в Советском Союзе занимают «ведущее» положение. В области музыкального творчества такие композиторы, как Михаил Гнесин, Александр Крейн, Веприк, Файнберг, вписали интересную страницу в историю музыкального творчества в России в советский период. В области массовой песни и оперетты Дунаевский, братья Покрасс и другие числятся в первых рядах. В области распространения музыкального образования «Институт имени Гнесиных» занимает выдающееся место, как и писатели и исследователи-евреи.