Книга о русском еврействе. 1917-1967 — страница 34 из 40

Приезжающие из России передают, что смерть Сталина была воспринята русскими евреями, как избавление от не­посредственной страшной опасности, но также как начало смутных дней, грозящих всякими бедствиями личного и на­ционального характера. Историю этого тяжелого времени можно будет, конечно, писать только после того, как объек­тивные научные исследователи получат доступ к материа­лам, находящимся в государственных или частных, — если таковые еще имеются, — архивах. Все же, анализируя мате­риалы и сведения, которые проникли на Запад, можно ска­зать, что судьба пощадила Россию и русских евреев. Вскоре после второй мировой войны сталинский террор принял во­истину страшные формы и размеры и грозил затмить ужасы «Ежовщины» конца тридцатых годов. В начале 1950-х го­дов еврейские аспекты сталинской политики приняли со­вершенно маниакальный характер и увенчались преслову­тым делом врачей. Берия освободил еврейских врачей и, как по мановению волшебной палочки, из советской печати исчезли писания, отдававшие антиеврейским душком. Уже в апреле 1953 г. советское правительство открыто обвинило двух ответственных чиновников из полицейского аппарата в подготовке фальсифицированных документов и в необос­нованных обвинениях, жертвами которых явились гражда­не, привлеченные к этому делу. Русское еврейство вздохну­ло свободнее.

В 1957 году Хрущев стал полным хозяином партии и страны. Он оставался у кормила правления до конца 1964 г., и его отношение к евреям и к еврейскому вопросу в кри­тические сталинские годы имело особенно важное зна­чение для судеб русского еврейства.[30] Еще рано высказывать суждение об отношении к еврейскому вопросу его преем­ников Брежнева и Косыгина, но мы, разумеется, отметим те перемены, которые произошли в 1965 и 1966 гг.

Перепись 1959 г.

Многолетние опоры о числе евреев в Советском Союзе кончились в 1959 г., когда в Москве опубликовали результа­ты переписи. Некоторые исследователи отнеслись довольно подозрительно к цифрам из Москвы, утверждая, что они не дают подлинной картины русского еврейства в послевоен­ный период. В рамках нашей статьи мы не можем входить в оценку советской статистики, но должны отметить, что перепись 1959 г. дает обширный и солидный материал де­мографического характера, в том числе и цифры о поло­жении евреев в интересующий нас период.

Согласно переписи, 2.267.814 евреев жили в пределах Советского Союза на 1 января 1959 г. и таким образом евреи составляли приблизительно 1,1% всего населения страны. Приводим данные о географическом распределении еврейского населения.

Советские республики	Число евреев
Р.С.Ф.С.Р.	875.307[31]
Украинская С.С.Р.	840.311
Белорусская С.С.Р.	150.084
Молдавская С.С.Р.	95.107
Узбекская С.С.Р.	94.344
Грузинская С.С.Р.	51.582[32]
Азербайджанская С.С.Р.	40.204
Латвийская С.С.Р.	36.592
Казахская С.С.Р.	28.048
Литовская С.С.Р.	24.672
Таджикская С.С.Р.	12.415
Киргизская С.С.Р.	8.610
Эстонская С.С.Р.	5.436
Туркменская С.С.Р.	4.078
Армянская С.С.Р.	1.024
Всего в С.С.С.Р.	2.267.814

Вышеприведенная таблица свидетельствует прежде всего о значительных изменениях в географической струк­туре еврейского населения. В результате войны и нацист­ской оккупации, число евреев в исторически сложившихся местах их концентрации на Украине и Белоруссии сильно уменьшилось, особенно если мы примем во внимание рас­ширенные границы современной Украины. Относительно увеличилось число евреев, живущих среди русского и не­русского населения Р.С.Ф.С.Р. и, что особенно важно, — создались новые еврейские центры в азиатских частях Сов. Союза, состоящие не только из местных евреев, но также из новых пришельцев из Украины, Белоруссии, Литвы и т. д. По данным переписи, свыше 300.000 евреев находи­лось в этих районах, — т. е. приблизительно 13% всего еврейского населения России. Естественно, что в этих усло­виях разбросанности, сопротивление ассимиляционным про­цессам существенно уменьшилось. Мы не можем входить в детали, но несомненно, что новая географическая картина русского еврейства, стабилизировавшаяся в послесталинские годы, безусловно окажет большое влияние на его на­циональный и культурный облик.

Следует также отметить, что из общего числа 2.267.814 евреев — 1.030.629 были мужского и 1.237.185 — женского пола; 2.161.702 представляли городское население, и толь­ко 106.112 числились среди сельского населения. Сельское население включает, по-видимому, значительное число пред­ставителей технических профессий, работающих в деревне или обслуживающих колхозы. Другими словами, после всех революционных потрясений и войны русское еврейство в основном сохранило свой характер городского населения. Приобщение евреев к сельскому хозяйству, т. н. процесс аграризации, окончился провалом, несмотря на все усилия в этом направлении общественных еврейских организаций и в начальный период даже государственной помощи, ока­занной еврейским земледельческим колониям.

На 1 января 1967 г. еврейское население Сов. Союза достигло приблизительно 2.543.000. Эта цифра основана на исчислениях советской статистики об естественном при­росте населения Советского Союза. По этим данным, есте­ственный прирост доходил до 17 на тысячу в 1959, 1960, 1961 гг., до 15 на тысячу в 1962, 14 — на тысячу в 1963, 13 — на тысячу в 1964, 12 — на тысячу в 1965 и 11 — в 1966. Конечно, при этом мы исходим из предположения, что еврейское население увеличилось в той же пропорции, что и другие народы С.С.С.Р.

Религиозная жизнь

Советская конституция 1936 г. обеспечивает свободу вероисповедания и гарантирует свободу богослужения для верующих всех существующих в Советском Союзе религий. Но практика, как известно, совершенно иная, а еврейское население в Сов. Союзе продолжает оставаться «на особом положении». Дело не только в том, что в условиях советской действительности евреи, придерживающиеся правил о ко­шерной пище и соблюдающие субботу и праздники, подвер­гаются разным формам общественного остракизма. Уже по­сле смерти Сталина советская пресса сообщала о т. н. «об­щественных судах», организованных в Кишиневе и, возмож­но, в других местностях. Обвинялись верующие евреи, кото­рых судили за приверженность к «старым обрядам», за «суеверие» и т. д. Евреи в течение веков привыкли к такого рода отношению к своим религиозным традициям и поэтому такие «процессы» вряд ли могли их заставить отказаться от соблюдения библейских предписаний.

Гораздо существеннее для религиозных евреев была практическая невозможность совместить выполнение обря­дов с установленными порядками в советских учреждениях и на фабриках и заводах, где все по необходимости рабо­тают. Особенно трудно приходится молодежи, т. к. участие в религиозных «двадцатках», или посещение молитвенных домов грозит закрыть им доступ в высшую школу или поме­шать продвижению по службе.

Из источников, заслуживающих доверия, передают, что в разных городах России верующие евреи, как некогда ма­раны, приспособляются к советским условиям и создают своеобразные формы сопротивления официальному безбожничеству. Они служат ночными сторожами в предприятиях, редко встречаются с начальством — их мало видят и им удается кое-как соблюдать закон о субботнем отдыхе. Од­нако, в советских условиях 20-х и 30-х годов русские евреи не сумели сохранить своего самостоятельного общин­ного религиозного устройства. Этот общинный уклад — «три Б», как писал когда-то В. Лацкий-Бертольди: «Бет-Га-кнесет, Бет-Га-мидраш и Бет-Олам» (синагоги, дома мо­литвы и учения, кладбища) издавна составлял основной ба­зис еврейского религиозного быта. При этом, в традицион­ных еврейских общинах (признанных или непризнанных за­коном) всегда играли особую роль раввины. Но еврейские общины были закрыты уже в 1919-1920 гг. и еврейское на­селение оказалось в положении корабля, плывущего без руля и без ветрил. В этом отношении почти ничего не измени­лось и после смерти Сталина.

Согласно существующему законодательству, еврейская религиозная деятельность регулируется декретом от 8 ап­реля 1929 г., установившим права и обязанности всех рели­гиозных обществ — христиан, мусульман, евреев и т. д. Этот декрет предусматривает, что всякое общество верую­щих должно состоять, по меньшей мере, из 20 граждан не моложе 18-ти лет от роду. Эти «двадцатки» по существу заменили еврейские общины, но их права строго ограничены кругом вопросов, касающихся непосредственно молитвен­ных домов и их управления. Всякая иная деятельность, как, например, организация кооперативов, обществ взаимной помощи или религиозных школ строго воспрещена законом. Члены двадцаток не имеют права владения синагогальными зданиями, могут только арендовать здания синагог и имеют право производить денежные сборы на содержание арен­дованных ими молитвенных домов среди единоверцев. Все члены «двадцаток» несут лично и коллективно ответствен­ность перед властями за деятельность религиозной группы, к которой они принадлежат. Разумеется, каждая «двадцат­ка» должна быть зарегистрирована местными органами власти, которые могут по своему усмотрению и отказать в регистрации. К сожалению, нельзя установить число еврей­ских «двадцаток», ныне зарегистрированных в Советском Союзе. Некоторые данные появились в печати, но они осно­ваны на случайной и непроверенной информации, получен­ной из отдельных городов и в разное время. Необходимо подчеркнуть ограничительную политику советских властей по вопросу о создании районных или центральных еврей­ских религиозных учреждений. Закон о «двадцатках» пред­усматривает возможность созыва районных и областных конференций, разумеется, после предварительного уведом­ления и с согласия властей. Хотя вопрос о центральной ев­рейской религиозной организации сам по себе довольно сло­жен, нет сомнения, что в настоящих условиях создание такого рода центра встретило бы поддержку местных общин.

Такого рода центральные учреждения, с разрешения властей, как известно, существуют среди православных, ма­гометан и пр. Православная церковь, пользующаяся особы­ми привилегиями, имеет широко поставленную централь­ную организацию. Четыре центральных духовных учрежде­ния допущены среди магометан в европейской части Сов. Союза и Сибири, в Средней Азии и Казахской С.С.Р., на Се­верном Кавказе и в Закавказье. Но до сих пор еврейское население не получило разрешения на создание центрального учреждения. Еврейские «двадцатки» работают в условиях полного отсутствия всякой координации, и местные раввины лишены возможности созвать совещание для обсуждения текущих религиозных дел.

Представители православной церкви неоднократно по­лучали разрешение и выезжали заграницу — в С. Штаты, Швейцарию, в Израиль и др. страны. Католикос армянской церкви посетил Иерусалим в 1962 г., мусульманские пилигри­мы во главе с муфтием Зиявудином Бабахановым посетили Мекку и Медину в 1963 г. Но и в этом отношении евреи на­ходятся на особом положении. Представители религиозных евреев никогда не имели возможности выехать заграницу по делам своих единоверцев. В 1963 г. Синагогальный Совет Соед. Штатов официально пригласил московского раввина Левина в Нью-Йорк, но Левин ответил, что он не может при­ехать, т. к. он «стар и болен».

Гонения на еврейские религиозные общины приняли более решительные формы, когда волна арестов прокатилась по Сов. Союзу в 1960 г. Казалось, что Хрущев возвращается к сталинским методам: многие еврейские деятели были аре­стованы по обвинению в шпионаже и в связях с «посоль­ством одного из капиталистических государств». Три руко­водителя общины в Ленинграде были приговорены в октябре 1961 г. к разным срокам тюремного заключения — Т. Р. Пе­черский — на 12 лет, E. С. Динкин — на 7 лет и Т. А. Кага­нов — на 4 года.

В том же году три руководителя Московской общины — Рошаль, Гольдберг и еще один еврей, имя которого нам не удалось установить, были осуждены на три года заклю­чения. Согласно сообщению Евр. Телегр. Агентства, ряд от­ветственных руководителей еврейских общин в разных го­родах были местными властями отстранены от их долж­ностей. Среди них Е.Т.А. назвало Бардоха (Киев), Фрида (Минск), Каоба (Вильно), Иерусалимского (Ташкент) и Зильбермана (Рига). После отбытия четырехлетнего за­ключения Каганов вернулся в Ленинград в 1966 г. По-видимому, репрессивные меры, принятые по отношению к ру­ководителям еврейских общин, были продиктованы жела­нием советских властей прекратить какие бы то ни было сношения между русскими евреями и представителями изра­ильского посольства. Однако, в последующие годы советская администрация отказалась от массовых репрессивных мер по отношению к еврейским общинам, вызывавших общие протесты в Западной Европе и Америке и, насколько нам известно, массовые аресты руководителей еврейских общин не повторялись.

Синагоги

Война и гитлеровская оккупация разрушили почти все еврейские синагоги на Украине, в Белоруссии и Литве. Со­ветские органы власти, по окончании войны, не только ни­чего не сделали для восстановления еврейских молитвенных домов, но, напротив, систематически препятствовали уси­лиям местного еврейского населения отстроить или отре­монтировать старые, чудом уцелевшие здания. Евреи-деле­гаты на международном студенческом конгрессе, посетив­шие Россию в 1954 г., были поражены убожеством и одрях­лением зданий синагог даже в Москве и Ленинграде. По всей стране старые синагоги исчезали, а новых не строили. Известный апологет еврейской политики Сов. Союза Соло­мон Рабинович объяснял упадок синагог тем, что «наш народ верит в спутников и не занимается религией». Одна­ко, данные о ликвидации синагог правительственными ор­ганами, принявшей почти массовый характер в хрущевский период, говорят совершенно о другом. Отнюдь не за недо­статком молящихся, а по указу властей были закрыты си­нагоги в следующих городах: Свердловск (Сибирь), Пяти­горск, Грозный (Кавказ), Жмеринка, Житомир, Кременчуг, Полтава, Черновцы, Львов (Украина), Саратов, Казань, Тула, Оренбург (РСФСР), Ковно (Литва), Калараш, Со­роки (Молдавия), Бобруйск, Минск (Белоруссия). Одно­временно местные власти запрещали т. н. «миньоны», т. е. богослужения, устраиваемые верующими на частных квар­тирах, в Харькове, Одессе и Витебске. Из Москвы опровергали сообщение о закрытии синагог в Минске и Житомире.

Этот далеко не полный список раскрывает подлинную картину положения синагог в Сов. Союзе. Синагоги закры­вались местными властями под разными предлогами, при­том, и в большинстве случаев, без возможности апелляции. Часто, под предлогом уменьшения числа верующих местные власти реквизировали молитвенные дома для красноармей­ских клубов, для коммунистического союза молодежи и т. д. В ряде городов ликвидации синагог предшествовала кам­пания в прессе — газеты указывали, что синагоги превра­тились в центры черного рынка, пьянства и антисоветской пропаганды. Легко себе представить, что значат в советских условиях такие обвинения, особенно для людей, работаю­щих в советских учреждениях.

Поэтому нет ничего удивительного и в том, что вопрос о числе закрытых синагог и числа синагог, молитвенных домов и «миньонов», ныне функционирующих в Советском Союзе, засекречен. Власти сообщают противоречивые сведения. Представитель правительственного комитета по религиозным делам сообщил в 1960 году, что в Сов. Союзе 400 синагог обслуживают приблизительно пол­миллиона верующих евреев. Приблизительно в то же время советское правительство официально уведомило Объед. На­ции, что в Сов. Союзе насчитывается 450 синагог. «The So­viet Mission Today», еженедельный бюллетень советского по­сольства в Вене, сообщил в том же 1960 г., что по всему Союзу религиозные службы совершаются в 150 синагогах. София Фрай из редакционной коллегии «Советиш Геймланд», отвечая на критическую статью в нью-йоркском «Лайф» (7 дек. 1959), сообщила, что синагоги существуют в Житомирском районе (6), Полтавском (3), Винницком (5), Хмельницковском (3), Черниговском (3), в Молдавии (11), а также в Ленинграде, Москве, Одессе, Херсоне, Ни­колаеве, Бердичеве, Днепропетровске, Кировограде и т. д.

Все вышеприведенные цифры были опубликованы в 1960 г., а три года спустя официальный журнал «U.S.S.R», на основании сведений, полученных от московского раввина Ю. Л. Левина, сообщил, что в Сов. Союзе существует всего 96 синагог, а С. Рабинович подтверждает, что в 1965 г. фак­тически 97 синагог функционировали в Советском Союзе. У нас нет никакой возможности проверить данные, опубли­кованные Рабиновичем. Но надо полагать, что эта достаточ­но низкая цифра, вероятно, более или менее соответствует настоящему положению вещей. Таким образом получается, что в 1965 г. в Сов. Союзе в среднем имелась одна синагога на 25.000 евреев. Даже, если допустить, что т. н. «штиблах»[33] и т. п. все еще существуют в разных городах, вне официаль­ной синагоги, то совершенно очевидно, что возможности удовлетворения религиозных нужд русских евреев остаются весьма ограниченными.

Приход к власти Брежнева и Косыгина очень мало отра­зился на отношении правительственных органов к синагоге. Правда, в некотором смысле официальные круги стали как будто осторожнее; предлоги или поводы для закрытия си­нагоги в том или другом пункте кажутся менее произволь­ными, — но в основном административная практика оста­лась та же.

В 1965 году местные власти уведомили еврейскую об­щину в Таллине (Эстония), что там синагога будет скоро снесена. Однако, в разрешении на постройку новой синагоги было отказано.

Служители культа

Ешиботы были закрыты много лет назад и нет ничего удивительного, что еврейское население испытывает сейчас острый недостаток в раввинах и других служителях культа. Число раввинов, получивших т. н. раввинский диплом, с каж­дым годом естественно уменьшается и можно сказать, что невозможность найти смену вымирающим раввинам являет­ся одной из наиболее серьезных проблем, стоящих перед ре­лигиозным еврейством в настоящее время. Здесь уместно упомянуть, что за последние 50 лет фактически отсутство­вали учреждения для подготовки «могелим», что создает почти безвыходное положение для религиозных семей, кото­рые хотели бы произвести обряд обрезания новорожденных младенцев.

По достоверным сведениям известно, что во всем Со­ветском Союзе в 1965 г. было около 40 раввинов, включая выходцев из Польши и Литвы. Среди раввинов, пользовав­шихся общим признанием, можно назвать Юду-Лейба Ле­вина, главного раввина Москвы, и Нуту Олевского, раввина Марьино-Рощинской синагоги (скончался в декабре 1966 г.), Хаима Лубанова в Ленинграде, Аврама Панича в Киеве, Из­раиля Шварцбарта в Одессе, Юду-Менахема Рабиновича в Вильне, Эммануила Давиджашвили в Тифлисе и И. Н. Алаева в Самарканде. Единственный в Сов. Союзе хасид­ский ребе, духовный вождь из Сквирской династии, А. Твер­ской, в 1964 г. эмигрировал в Израиль. Попутно следует отметить, что до сих лор в религиозных кругах чувствуется сильное влияние русского хасидизма, особенно любавичского хабада.

Только в 1957 г. Московская еврейская религиозная об­щина получила разрешение на открытие школы для подго­товки раввинов. Сообщение об этом ешиботе в Москве было всюду встречено с большими надеждами. Ешибот Кол-Яаков был официально открыт в январе 1957 г. в помещении Боль­шой синагоги. В течение первого учебного года он насчиты­вал 35 учеников. Видимо, не случайно большинство ешиботников приехали из советской Азии — из Грузии и Узбеки­стана, где после войны образовались центры религиозного еврейства. Подготовительную работу для создания ешибота вел раввин Соломон Шлифер, — в будущем первый Рош-Ешибот. Он скончался вскоре после открытия ешибота и его заменил Юда-Лейб Левин, который до нашего времени (1966) занимает пост Рош-Ешибота. После долгих и труд­ных переговоров раввину Шлиферу удалось привлечь не­большую группу компетентных учителей. Согласно имею­щейся у нас информации, в разное время преподавали в ешиботе раввины Шимон Требник, Хаим Кац, Яков Каме­нецкий и др. В последующие годы московский ешибот пере­жил много критических дней, после чего его деятельность фактически прекращалась. Раввин Шлифер останется в ан­налах русского религиозного еврейства, как человек, кото­рый пытался в тяжелые послесталинские годы, возобновить в России традицию изучения Торы.

К сожалению, надежды, возлагавшиеся на московский ешибот, не оправдались, так как советская власть сильно ограничила фактический доступ новых учащихся. Уже вна­чале 1960-х годов московские власти отказались возобно­вить разрешение на проживание в Москве ученикам уро­женцам Кавказа, и ешиботники, уехавшие на летние кани­кулы, не смогли вернуться в Москву. Число учеников рав­винской школы естественно начало быстро падать: в 1960 г. — 20, в 1961 — 11, в 1962 — 6, а в 1965 их осталось всего 4. Иностранцы, посетившие Москву в 1964 г., передавали, что ешибот фактически бездействует, но раввин Левин не­однократно опровергал эти слухи. Согласно сообщениям Ле­вина, работа ешибота была прервана лишь временно, но потом занятия в нем возобновились, и новые ученики должны были приехать из Грузии и Украины. Насколько нам удалось установить, только один ученик получил раввинский диплом (1958/1959) и сделался раввином в Перми.

Гонения на еврейскую религию не ограничивались лик­видацией синагог и затруднениями, которые чинили ешиботу. Американские раввины, посетившие Москву в 1956 г., три года спустя после смерти Сталина, писали, что у рус­ских евреев нет молитвенников, талесов, филактерий, мезуз и т. д. Люди, побывавшие в Москве, передавали, что сидоры и махзоры (молитвенники) стали такой редкостью, что их продавали тайком по 100-200 рублей за штуку. Талесы про­давались по 1500 рублей, но найти талес было почти невоз­можно даже за эту баснословную цену.

Несмотря на все препятствия, покойному раввину Шлиферу удалось добиться разрешения властей на выпуск 10.000 экземпляров стандартного молитвенника. Одновре­менно Московская религиозная община издала религиозный календарь на 5717 г. (1956-1957). Этот календарь, напеча­танный на мимеографе, состоял из 32-х страниц обычного текста, причем заупокойная молитва — «кадиш» была дана в русской транскрипции. Такого же рода религиозные ка­лендари публиковались в последующие годы и в лучшем из­дании печатались в типографии и были снабжены обложкой. Нужно отметить, что время возжигания свечей в календаре на 5726 г. (1965-1966 г.) указано только для Москвы.

Что касается молитвенников, то советские власти оста­вались глухи ко всякого рода ходатайствам в этом отноше­нии. Только в 1965 г. раввин Левин в беседе с делегацией американских раввинов сообщил, что у него имеется разре­шение на новое издание трехтомного молитвенника в 10.000 экземпляров. Дальнейшая судьба этого проекта неизвестна, но даже если новый молитвенник появится, то вряд ли огра­ниченное издание удовлетворит потребность верующих сре­ди 2V2 миллионов евреев Советского Союза. Если даже предположить, что советские власти согласятся взять на се­бя производство или ввоз талесов, филактерий, мезуз и пр., то вряд ли это будет сделано в нужном количестве. Давид Милер — корреспондент Евр. Телегр. Агентства, посетив­ший Сов. Союз в 1959 г. — особенно подчеркивал острый недостаток в предметах религиозного обихода и ту же кар­тину рисует отчет раввинов, посетивших Москву в 1965 г.

Советские власти, вообще относящиеся с большой по­дозрительностью ко всяким контактам русских граждан с иностранцами, особенно резко почему то обрушиваются на евреев, принимающих в подарок молитвенники или талесы от единоверцев-туристов. В феврале 1962 г. раввин Левин призывал членов религиозной общины не принимать подар­ков от евреев, приезжающих из заграницы. А в августе 1963 г. московские «Известия» посвятили резкую статью амери­канскому раввину, который, якобы, распределил 800 молит­венников и др. предметов религиозного обихода. Досто­верно известно, что в большинстве случаев посылки, содер­жащие предметы религиозного обихода, до адресата не доходят. Когда в 1959 г. раввинат в Израиле послал в Сов. Союз разным еврейским общинам 185 пакетов с «эсропим» и «луловим», — посылки эти были возвращены с официаль­ной печатью «ввоз запрещен».[34]

В 60-х годах власти распространили политику удуше­ния еврейских религиозных обрядов на область, в которой религиозные евреи проявляют особенную чувствительность: в целом ряде городов под разными предлогами были при­нудительно закрыты еврейские кладбища. Среди прочих городов это случилось в Минске, а в Москве власти отказали предоставить в распоряжение религиозной общины участок, который мог бы быть освящен согласно еврейской религи­озной традиции. Такого же рода трудности испытывали евреи в Ленинграде. Во многих случаях тела умерших были кремированы, что, конечно, вызвало сильное возмущение среди верующих евреев.

Ограничения выпечки мацы

В течение многих лет советские власти не вмешивались в празднование еврейской Пасхи. Обрядовая сторона этих праздников их мало занимала. Конечно, безбожники говори­ли и писали о «суевериях», связанных с Пасхой, и при слу­чае «разъясняли социальную подоплеку этих пережитков древнего мира». Но несмотря на атеистическую пропаганду, евреи в Советском Союзе в общем праздновали свою Пасху, а мацу покупали даже те, кто мало придерживался рели­гиозных традиций. Русские евреи приобретали мацу в госу­дарственных магазинах, причем соответствующие государ­ственные органы заботились об изготовлении и распределе­нии мацы. Если имели место случаи недостатка мацы в том или ином пункте, то религиозные евреи относились к этому спокойно, допуская, что местные власти чего-то недо­смотрели.

В середине пятидесятых годов, — приблизительно тогда, когда Хрущев стал полновластным хозяином страны, — положение круто изменилось к худшему. Именно в это время антиеврейские настроения в центре усилились и чи­новники на местах знали, что в отношении евреев можно себе позволить разные вольности, особенно когда дело ка­сается религии. Появившийся в 1954 г. «Краткий философ­ский словарь» ясно указывал, что еврейская религия пред­ставляет из себя собрание суеверий, основанных на рели­гиозной нетерпимости и на реакционных идеях, причем особенно подчеркивалась связь еврейской религии с «импе­риалистическим сионизмом».

По имеющимся данным, в 1959, 1960 и 1961 гг. был введен запрет на изготовление мацы в Киеве, Одессе, Харь­кове, Ростове, Кишиневе и Риге. Однако, этот запрет, по-видимому, еще не носил всеобщего характера. Местные власти разрешали выпечку мацы в Москве, Ленинграде и Тифлисе, а в 1962 г. также и в Киеве. Но в 1963 г. были за­крыты пекарни, организованные отдельными общинами и, одновременно, по предписанию властей, государственные пекарни отказались изготовлять мацу. Так как печь мацу в частном порядке в советских условиях очень трудно, то эта новая политика властей поставила верующих евреев в почти безвыходное положение. Следует добавить, что многочи­сленные посылки мацы, адресованные из заграницы частным лицам в разные города Советского Союза, не были достав­лены, и что та же участь постигла посылки, посланные об­щественными организациями и раввинатом Израиля и Ан­глии. Передают, что небольшие группы верующих, которые пытались в частном порядке заготовить необходимые ко­шерные продукты и, в частности, мацу, натолкнулись на явно враждебное отношение властей. Советские власти предприняли широкую кампанию в прессе, которая указы­вала, что посылка мацы из Израиля или капиталистических стран Европы и Америки органически связана с империали­стической антисоветской политикой. Естественно, что в этих условиях многие боялись принимать посылки и в советских газетах появились письма в редакцию, протестующие про­тив «ненужной мацы».

Наряду с газетной кампанией власти предпринимали также административные меры. В июле 1963 г. Эмиль Кац, Вольф Богомольский, Клавдия Бляхман и Малка Врио были привлечены в Москве к суду за незаконную выпечку мацы, «спекуляцию» и незаконную наживу в связи с выпечкой ма­цы. Обвиняемые признали, что они переуступали излишек испеченной ими мацы нуждающимся евреям, но при этом подчеркивали, что они никаких денежных операций для на­живы не совершали, а пекли мацу исключительно для удо­влетворения своих религиозных нужд.

Защитник Михаил Лозинский в своей речи указал, что весь этот процесс является результатом правительственных ограничений на выпечку мацы. В существующих условиях верующие не имеют другого выхода — они вынуждены печь мацу частными средствами и делить между друзьями заго­товленные запасы. Защита также обратила внимание суда на положение в московских церквах, где открыто продаются свечи и просфоры для причастия, и никто до сих пор не обвинял руководителей церкви в спекуляции и незаконной торговле. Все эти доводы, однако, ничуть не повлияли на решение суда. Трое обвиняемых были признаны виновными и приговорены к тюремному заключению сроком от 6 меся­цев до 1 года, а четвертый (старик-инвалид 82 лет) был освобожден по старости лет.

Однако, к концу 1964 г. и в начале 1965 местные орга­ны значительно смягчили административные мероприятия, регулирующие выпечку мацы. Все же эта новая политика применялась не одинаково в разных местах и, видимо, мно­гое зависело от людей, выполняющих предписания, полу­ченные свыше. Естественно, что во всех городах евреи должны были заботиться о своевременной доставке муки и о подготовке специальных пекарен, а это, конечно, в первую очередь, зависело от местных властей. Согласно имеющим­ся данным, в 1965 г. в Москве 4 пекарни выпускали ежеднев­но около 4000 фунтов мацы. Необходимые разрешения на выпечку мацы были также получены в Ленинграде, Одессе, Риге и в Грузии. Однако, евреи в Киеве, Харькове и Минске и в отдельных местностях Узбекской республики, пытав­шиеся организовать выпечку мацы, продолжали испытывать всяческие затруднения. Хотя ничего существенно не измени­лось в 1966 году, все же можно сказать, что некоторое улучшение в снабжении еврейского населения мацой наблю­дается сейчас. Хождение по мукам религиозного еврейства длится уже много десятилетий и, именно, поэтому досто­верные сведения о том, что в Советском Союзе до нашего времени сохранилось значительное ядро религиозного ев­рейства, придерживающееся предписаний Торы и выпол­няющее вековые обряды вызывает чувство глубокого удо­влетворения. Передают даже, — и это граничит с чудом, — что в Советском Союзе находятся молодые русские евреи, которые, несмотря на все препятствия, приобрели довольно серьезные познания в области Талмуда и традиционной ли­тературы. Особенно важно отметить, что в самые трудные годы русские евреи обращались к своим раввинам за разре­шением вопросов, касающихся применения еврейского рели­гиозного закона к современной жизни. Это значит, что веко­вая традиция не оборвалась даже в каторжных условиях советской действительности.

Поразительным примером жизненности еврейской тра­диции в СССР и частично в странах сателлитах — является небольшая книжка под названием «Шомрей Гагахелет» (Хранители огня), недавно вышедшая в Израиле под ре­дакцией раввинов 3. Г. Гаркави и А. Шаули. Достаточно взглянуть на приведенный в ней материал, чтобы убедиться, что еще рано сбрасывать русское еврейство со счетов ев­рейской истории. Эти «респонсы» раввинов посвящены по существу одному вопросу: как сохранить в условиях без­божного, атеистического государства хотя бы минимум ев­рейского традиционного уклада? Евреи спрашивают, и раввины отвечают, что нужно и что можно делать, если нельзя иметь необходимый кворум (миньон) для совмест­ного богослужения. Трактуется в книжке также трагиче­ская проблема о принятии на себя мученичества в случаях принуждения отказаться от верности Торе.

Как было указано выше, евреи, живущие в азиатских частях Советского Союза, сохранили в большей мере, чем их единоверцы в России и на Украине, традиционный, ре­лигиозный уклад. Но следует отметить, что после смерти Сталина, в период т. н. либерализации многие тысячи ев­реев открыто участвовали в богослужениях в Москве, Ле­нинграде, Киеве и т. д. В 1962 г. 10.000 собрались вокруг главной московской синагоги в день Иом-Кипура. В 1963 г. число их поднялось до 15.000. Известный французский по­литический деятель Жан-Пьер Блок, который находился в Ленинграде в 1965 г., сообщает, что много тысяч евреев были в синагоге в день поста. В 1966 г. многотысячная тол­па молодежи запрудила улицы и площадь вокруг москов­ской синагоги, чтобы праздновать Симхат-Тору. Под аккомпанемент гитар они пели еврейские песни и танцевали до поздней ночи. Судя по сообщениям прессы, это же имело место в Ленинграде, Тифлисе и других городах. При этом следует учесть, что все эти молодые люди, и юноши и де­вушки вряд ли посещали еврейские школы, и их знания ев­рейской религиозной традиции, по всей вероятности, были весьма ограничены. Как же случилось, что вопреки безбож­ному воспитанию, несмотря на доминирующие общественные настроения, эта тяга к вековому еврейскому укладу сохранилась даже среди молодого поколения русского еврейства? Будущий историк изучит и осветит это замеча­тельное явление. Мы же, современники, можем только заре­гистрировать эти примечательные факты, свидетельствую­щие о пробивающихся наружу творческих силах, которые в условиях свободы окажут влияние на формирование куль­турного типа русского еврейства в пореволюционном рус­ском обществе.

Антиеврейская политика

После смерти Сталина, особенно в годы интенсивной де­сталинизации, антисемитская пропаганда на короткое вре­мя почти совсем исчезла из газет и журналов Советского Союза. Новые люди, пришедшие к власти, создавали свой, отличный от сталинского, стиль советской жизни. Началась частичная реабилитация жертв сталинского «культа лич­ности». Нужно, однако, сказать, что в отношении евреев эта «весна» очень скоро закончилась. Новая советская бюрокра­тия — наследники Сталина, выдвиженцы из крестьянской среды, были проникнуты глубоким недоверием к чуждому им городскому еврею. Все, что они слышали об евреях в последние годы сталинского режима, внушало им уверен­ность в социальной и политической «неблагонадежности» евреев. Вдобавок, в результате немецкой оккупации, анти­семитизм в разных формах значительно усилился среди всех слоев населения Украины, Молдавии, Литвы и т. д.

Эти настроения в той или иной степени охватили вер­хушки партийного и правительственного аппарата. Пять­десят лет после революции, несмотря на все существующие законы, на евреев продолжают смотреть, как на чужаков. Эренбург, всегда бывший принципиальным сторонником ассимиляции, заявил в Париже в 1959 г., что он перестанет считать себя евреем после того, как исчезнет антисемитизм в России. Эренбург не раз возвращался к вопросу об ан­тисемитизме и в своей серии статей в «Новом Мире», по­священной Чехову (май-июнь 1959 г.), он писал о реакции Чехова на процесс Дрейфуса и подчеркивал резко отрицательное отношение писателя к антисемитизму и ко всякому проявлению расовых предрассудков. Эти статьи звучали, как призыв к русской интеллигенции дать отпор усиливаю­щимся антиеврейским выступлениям в Советском Союзе.

Очень содержательный отчет об антиеврейских на­строениях в советской верхушке представила французская социалистическая делегация, посетившая Москву в мае 1956 г. Об этих беседах подробно сообщил Пьер Лошак, француз русского происхождения, сопровождавший французскую де­легацию. В откровенной беседе Хрущев не отрицал наличие антиеврейских настроений, но он их относил к пережиткам старого режима. Сам Хрущев, однако, нашел возможным сказать, что если евреи захотели бы занять первые места в советском аппарате, то это, конечно, вызвало бы недоволь­ство среди «коренных» советских граждан. Принимавший участие в беседе тогдашний заместитель премьера Михаил Первухин подчеркнул, что не следует забывать «нашу соб­ственную интеллигенцию». Несмотря на то, что и Хрущев, и Первухин, видимо, проводили различие между евреями и «коренным» населением и между еврейской и русской интел­лигенцией, Хрущев все же энергично протестовал, когда его обвиняли в антисемитизме. В таких случаях он ссылался на свои семейные связи и напоминал, что его сын, погибший на войне, был женат на еврейке. Любопытно, что в беседе с Элеонор Рузвельт в 1957 г. Хрущев отрицал даже возмож­ность антисемитизма в Советском Союзе, где «националь­ный вопрос вообще не существует и где все национальности, и в том числе евреи, пользуются всеми правами и преиму­ществами советских граждан».

Трудно сказать, верил ли Хрущев в эту идиллическую картину советской жизни, или же он решил использовать свою встречу со знаменитой американкой в целях пропа­ганды. Во всяком случае все то, что мы знаем о положении евреев, когда Хрущев был у власти, рисует гораздо менее благоприятную картину. Как известно, в 1957 г. Хрущев ликвидировал т. н. антипартийную группу и тогда же вместе с другими вождями был также исключен из Президиума Центрального Комитета партии Лазарь Каганович. Хотя исключение Кагановича не было связано с его еврейским происхождением, все же его уход с еврейской точки зрения несомненно символизировал конец эпохи. После Кагановича евреев в Президиуме коммунистической партии или в се­кретариате Центрального Комитета нет. Евреи исчезли не только из руководящих органов партии, но также из веду­щих правительственных кругов.

Несомненно, политика антиеврейской дискриминации начала складываться еще перед войной, но только после смерти Сталина антиеврейские ограничения приняли, так сказать, «будничный» характер.

Очень показательна в этом отношении недавно опубли­кованная работа С. Рабиновича. Рабинович пишет, что сре­ди членов местных городских и центральных советов на­считывается 7647 евреев, но он не указывает, что общее чи­сло членов всех советов достигает почти 2.000.000. Среди 1443 членов Верховного Совета Национальностей и Совета Союзов в 1964 г. было всего 5 евреев, — хотя 95 процентов еврейского населения живут в городах и несомненно пред­ставляют тот элемент, из которого обычно вербовались со­ветские активисты. Как известно, списки кандидатов подго­товляются партийными комитетами и, невидимому, они-то и ограничивают число евреев в центральных учреждениях Союза. Достаточно просмотреть списки людей, занимающих высокие посты в партии, в правительстве, в армии и в дипло­матическом корпусе, чтобы получить довольно ясное пред­ставление о действительном положении вещей: евреев там почти нет, а те немногие, кто еще остался на верхушке, игра­ют по существу второстепенную роль. Цитированная выше работа С. Рабиновича вполне подтверждает эту картину.

Среди евреев, занимающих ответственные посты, со­гласно Рабиновичу, находятся Петр Шварцбард — зам. председателя Госплана Белоруссии, Рафаль Элигулашвили — председатель экономического совета Грузии, Марк Злат­кин — главный редактор одного из крупных издательств Грузии, Роберт Златкин — ответственный сотрудник Цен­трального Комитета партии Грузии, Владимир Венгерский — ответственный работник Центр. Комитета партии Узбе­кистана, Исаак Баренбойм — глава строительного треста в Киеве, Илья Игудин — главный редактор газеты в Литве, Нахум Ферштак — заведующий отделом сельскохозяй­ственных инструментов в Узбекистане.[35] Нельзя не отме­тить, что большинство людей, названных в этом списке, ра­ботают в провинции и особенно на Кавказе, где, судя по отчетам разных делегаций, недавно посетивших СССР, антиеврейские настроения распространены гораздо меньше, чем в других частях Союза.

Рабинович почти не упоминает Москву — и именно по­тому, что в Москве на верхушке партии евреев нет. Мы зна­ем, конечно, о Вениамине Дымшице, но и он, несмотря на высокое положение в экономической иерархии страны, не принадлежит к руководящей группе советских деятелей. Да­же редактор нью-йоркской коммунистической еврейской га­зеты «Морнинг Фрайгайт» Поль Новик, после поездки в Сов. Россию в 1965 г. писал, что «евреи исчезли из советского ди­пломатического корпуса и безусловно какие-то формы антиеврейской политики — пережиток культа личности — про­являются в «стране».

Судя по имеющимся сведениям, в Советском Союзе до известной степени сохранилась знакомая еврейской социоло­гии тенденция концентрации евреев в специфических от­раслях экономической жизни страны. Так, напр., евреи очень широко представлены среди профессии экономистов, сре­ди работников учетно-распределительных отделов разных предприятий (бухгалтерия) и т. д., в медицине и в разных технологических научных учреждениях. Советские журналы сообщают, что в 1963 г. среди 128.000 научных работников СССР, имевших докторскую или кандидатскую степень, на­считывалось 7.680 евреев. 20 еврейских врачей входили в Медицинскую Академию и 57 евреев были в Академии Наук. Среди многих народностей России евреи старших поколений занимают пропорционально видное место на верхах науки и искусства. Укажем для примера, что среди лиц, получив­ших ленинскую премию в 1964 г., было 14 евреев (тринад­цать ученых — Бенцион Буль, Соломон Ривкин, Дина Габе, Марк Айзенман, Евгений Сапир, София Белкин, Александр Быстрицкий, Лев Цыбулин, Григорий Острин, Соломон Шайкевич, Зельман Соминский, Ханан Изаксон и Натан Абелев; и одна артистка балета Майя Плисецкая). В 1965 г. ленинскую премию получили известный экономист Леонид Канторович и скрипач Леонид Коган.

В 1966 году среди 19 ученых, удостоившихся ленинской премии, было 5 евреев: Виталий Гинзбург, Самуил Рейнберг, Владимир Бройде, Эмануил Рашба и Евгений Грос. Ту же награду среди 102 инженеров получили 10 евреев: Со­ломон Хазан, Вениамин Зильберберг, Евсей Бененсон, Арон Рабинович, Илья Темпан, Исаак Ханин, Леонид Косой, Аб­рам Зейдель, Леонид Ройтер и Ерохим Эпштейн. В 1967 году ленинскую премию получили известные ученые: Герш Будкер, Илья Лифшиц и Абрам Лясс.

Включая людей, получивших только среднее техническое образование, 427.000 евреев работают по своей спе­циальности. Любопытно, что в июне 1956 г. Екатерина Фурцева, видная коммунистическая деятельница, стоящая близко к верхам партии, жаловалась на то, что в некоторых учреждениях евреи составляли более половины всего пер­сонала. Фурцева предлагала перевести часть евреев-служа­щих в другие учреждения, т. е. установить для евреев, работающих в разных государственных предприятиях, своего рода процентную норму. Мы не знаем, были ли идеи Фурцевой осуществлены.

Статистические данные, относящиеся к этому вопросу, отсутствуют, и поэтому все, что мы знаем об антиеврейской дискриминации в стране, основано лишь на детальном изучении структуры советских предприятий, проведенном разными исследовательскими центрами в Западной Европе и в Америке. Существование антиеврейских ограничений подтверждается также всеми делегациями, посетившими Советский Союз за последние годы. На основании этих источников нужно констатировать, что евреи наталкива­лись на большие затруднения не только при поступлении на работу, но особенно в тех случаях, когда после долго­летней службы они имели право на повышение или на по­лучение более ответственной работы. По-видимому, в анало­гичных случаях т. н. «коренные» элементы получают пред­почтение, а служащие евреи переходят при первой возмож­ности, на пенсию. Этот вопрос особенно остро стоит в отдельных национальных республиках, где евреи должны конкурировать с местной, недавно сформировавшейся ин­теллигенцией.

Этот правительственный курс отражается также на положении еврейских студентов, число которых в 1960 г. составляло 77.117, — при общем количестве в 2.395.545, т. е. всего около 3 процентов. В 1962/63 и в 1963/64 число еврейских студентов повысилось до 79.300 и 82.600 при об­щем количестве в 2.943.700 и 3.260.700. Таким образом, процентное соотношение понизилось до 2,6-2,5 процента. Вячеслав Елютин, министр высшей и средней школы, в 1959 г. заявил в Нью Норке, что процент евреев среди студентов достигает около десяти, но эта цифра не соответству­ет действительности. Конечно, формальных ограничений для студентов-евреев не существует. Но, как известно, условия приема в высшие школы в СССР вообще довольно трудные, а евреи, видимо, должны преодолевать еще до­полнительные препятствия. Многочисленные студенческие делегации, посетившие Сов. Союз, передают, что евреи ис­пытывают специальные затруднения при поступлении в университет в центральных городах — в Москве, Ленин­граде, Харькове, Минске и т. д. Для того, чтобы попасть в Московский или Киевский университет, еврей, получивший среднее образование, должен иметь наивысшие отметки, а иногда даже и это не помогает, т. к. школьное начальство, в известных случаях, отдает предпочтение другим канди­датам. Для евреев, видимо, почти закрыты высшие военные школы и школы, где обучаются будущие дипломаты. От того ли, что евреям не доверяют, или по другим причинам, — советские власти не хотят евреев в этих профессиях.

Нужно сказать, что все эти препятствия ничуть не уменьшили традиционную еврейскую тягу к образованию (конечно, идущую теперь по пути светского, а не религиоз­ного воспитания). Как уже было указано, свыше 80.000 евр. студентов посещают высшие школы Сов. Союза. Если нель­зя попасть в Московский или Киевский университет, — они идут в провинциальные школы: в Таллин, в Тифлис, в Си­бирь, где меньше конкуренции особенно для кандидатов с хорошей подготовкой, полученной в средних школах круп­ных центров.

Антиеврейские выступления в печати

Известный английский писатель Эдвард Крэнкшау, ав­тор обстоятельной работы о Хрущеве, подчеркивает его крестьянское происхождение и утверждает, что Хрущев был антисемитом. То же самое утверждали коммунисти­ческие деятели Польши после пребывания там Хрущева в марте 1956 г. Из совершенно достоверных источников пе­редавали, что, будучи в Варшаве, Хрущев, не стесняясь го­ворил с большим пренебрежением об евреях вообще и об евреях-коммунистах в частности. Мы знаем также, что в откровенной беседе с Иосифом Сальсбергом, членом деле­гации коммунистической партии Канады, Хрущев неодно­кратно возражал против надобности школ на еврейском языке. По его словам, такого рода школы, да и вообще организация еврейских общин в Советском Союзе не нужна.[36] Напомним также, что года два спустя Хрущев сказал Сер­жу Груссару из парижского «Фигаро», что еврейская коло­низация в Биробиджане не удалась, потому что евреи не проявили необходимой коллективной дисциплины, а к тому же их не тянет к трудовой жизни.

Именно в период, когда Хрущев стоял у власти, антиеврейские выступления стали обыкновенным явлением в сов. печати. А ведь материал в сов. прессу попадает не случай­но: статьи подвергаются цензуре и проникает в печать толь­ко то, что соответствует общей линии партии.

Любопытно, что советские газеты и журналы очень редко помещали статьи общего характера, освещающие бытовые стороны еврейской жизни. Советские газеты много писали об украинцах, о татарах, об узбеках и т. д. и уделяли много места их театру, любительским хорам и спортивным состязаниям. Но жизнь евреев для них почти не существова­ла. Когда упоминали о героях отечественной войны, об ев­реях обычно забывали.

Об ужасах гитлеровского истребления евреев в России писали очень мало, а если писали, то специфически антиеврейский элемент немецких зверств умышленно замалчи­вался или тонул в общих рассуждениях о фашизме, челове­коненавистничестве и т. п.

Всем памятна реакция Хрущева на поэму Евтушенко «Бабий Яр». Выступая на собрании писателей в декабре 1962 г., он резко критиковал Евтушенко, который, дескать, не су­мел, как следует, разоблачить фашистских преступников за их зверства в Киеве, в Бабьем Яре. Ведь у Евтушенко выхо­дит, «что только евреи были жертвами кровавого нацизма, а в действительности там гитлеровцы истребляли и русских, и украинцев, и людей других национальностей».

Долголетнее упорное замалчивание, по существу, каса­лось бытовых и положительных аспектов еврейской жизни, но одновременно сов. печать и в центре и на местах посвя­щала много места разным нападкам на евреев. Писали об евреях, которые на фронт не шли, а в тылу умудрялись за­хватить самые лучшие места, наиболее удобные квартиры и т. д. Газеты вскрывали псевдонимы и подчеркивали еврей­ское происхождение разных чиновников, которые по тому или другому поводу подвергались общественному порица­нию. Та же система применялась, когда газеты давали ин­формацию об обвиняемых в поджогах, воровстве, жульни­честве и т. д. Под предлогом борьбы с религией, синагоги описывались, как центры всяких нечистоплотных «гешеф­тов». При этом обычно подчеркивались грязь и непривле­кательная обстановка молитвенных домов.

Для читателей, привыкших к советскому стилю, не мог­ло быть сомнения, что речь идет об организованной кам­пании.

Приведем несколько примеров. «Советская Россия» объяснила своим читателям, что недавно приговоренный к пятилетнему заключению человек, называющий себя Нови­ковым или Тимофеевым, в действительности является Гимельфарбом (Москва, 8-18-1962 г.). Известный московский сатирический журнал «Крокодил» поместил карикатуру, изображавшую Иуду, продающего Христа за доллары. Ли­цо Иуды было взято без изменений из типичной нацистской карикатуры на евреев (Москва, 10-2-1960). «Львовская Правда» в хронике сообщала о драке в львовской синагоге, которая, дескать, всем известна, как обычное место куте­жей, скандалов и спекуляции (Львов, 11-1-1962). После знаменитого процесса Олега Пеньковского велась широкая кампания против общения с иностранцами. «Известия» на­звали Бориса Уманского и Гинзберга, которые, якобы, под­держивали тесные отношения с чуждыми элементами из заграницы (5-26-1963). «Труд» обрушился на Моисея Чер­нухина, Зиновия Рогинского и Семена Шейфера, которые вели свои грязные делишки с иностранцами (6-9-1963). Такого рода специфическая информация печаталась всюду и этими текстами можно было бы наполнить многотомное издание. Из газет назовем «Правда Украiни», Киев, «Ком­мунист», Саратов, «Вечерний Ростов», «Ленинский Путь», Самарканд, «Советская Латвия», Рига, «Волжская Комму­на», Куйбышев, «Звезда», Минск и т. д.

Дошло до того, что местная газета в Буйнакске (Даге­стан) поместила статью, в которой рассказывалось, что ре­лигиозные евреи покупают небольшие количества крови у своих нееврейских соседей и потом для своих ритуальных целей пьют эту кровь, предварительно смешав ее с водой.[37]

Антисемитизм, проникший с благословения вла­стей в советскую прессу, в свою очередь влиял на рост антиеврейских настроений среди масс и служебных слоев.

В начале можно было полагать, что вся эта пропаганда, несомненно, терпимая властями, все же является больше все­го результатом больной фантазии людей, проживших свою жизнь под Сталиным и сохранивших верность настроениям и духу его времени. Но очень скоро стало ясно, что речь идет о гораздо более серьезном явлении. Как мы указывали вы­ше, антиеврейские выступления в советской печати были частично связаны с традиционной советской пропагандой безбожничества. Специально созданные общества и органи­зации уже много лет ведут систематическую агитацию про­тив церквей, синагог, попов, раввинов и т. д. Среди писа­телей, ведущих эту пропаганду в еврейском секторе в послевоенные годы известны Моисей Беленький, К. Ямполь­ский, Михаил Шахнович, Трофим Кичко, Ф. С. Маяцкий. Здесь нужно оговориться, что религиозные евреи относи­лись к этой пропаганде довольно спокойно. Книг Шахно­вича, Ямпольского и др. они не читали и эти псевдонаучные исследования с цитатами из Ленина и Сталина их не бес­покоили.

Положение изменилось с конца 50-х годов, когда со­ветские пропагандисты начали усиленно подчеркивать ор­ганическую связь иудаизма с сионизмом и в то же время изображать Израиль, как центр американских империали­стических интриг на Среднем Востоке. В 1963 г. вышла на украинском языке в Киеве под эгидой Украинской Академии Наук книга Т. Кичко «Иудаизм без прикрас».

На этой книге надо остановиться. Ее нужно не только читать, но и видеть. Приведем несколько цитат. Уже на обложке сказано, что «автор книги раскрывает перед чи­тателем основную суть иудейской религии (иудаизма) — одной из старейших религий мира, которая вобрала в себя и сконцентрировала все наиболее реакционное и античело­веческое, что входит в писания разных религий».[38] «Талмуд проникнут презрением к труду и к трудящимся — просто­людинам... Особенно отрицательно относится Талмуд к труду крестьян» (стр. 40). «Одна из заповедей иудаизма говорит «не кради», но при этом, как разъясняет Хошен Мишпат — нельзя красть только у своих, а у других можно красть все, как указано в... священном писании... Иегова передал евреям все богатства неевреев» (стр. 92). «Мораль иудаизма не осуждает лицемерие и подкуп...» (стр. 93).

Кичко не жалеет места, чтобы объяснить украинскому читателю, что еврейские раввины занимаются по существу грязными делами, жульничеством, эксплуатацией труда и к тому же полны ненависти к чужакам — неевреям. Кичко не забывает также синагоги, где евреи занимаются всякими гадостями, и связывает все это с Израилем, американским империализмом и т. д. «Спекуляция мацой, свининой, воров­ство, обман, разврат — суть настоящее лицо руководителей синагоги» (стр. 96). «Нельзя понять историю взаимоотно­шений между американским капиталом и сионизмом и иуда­измом, если не учесть дела миллиардеров Рокфеллеров, кото­рые уже десятки лет стараются захватить в свои руки часть Палестины — Негев с ее нефтяными залежами... Израиль и сионизм и иудаизм рассматриваются американскими импе­риалистами, как передовые позиции, как запасное орудие для обстрела арабского мира...» (стр. 171, 172).

Для того, чтобы оценить по существу книгу Кичко, нужно видеть карикатуры, сопровождающие текст. На об­ложке длинноносый еврей с красными кровавыми руками, в полном молитвенном облачении в талесе. Все карикатуры — числом до тридцати как будто взяты автором из нацистско­го органа Штрайхера «Дер Штюрмер».

Такой книги и такого характера пропаганды Советский Союз никогда еще не знал. Естественно, что появление этой книги было встречено с возмущением не только среди евреев свободных стран, но также среди широких нееврейских об­щественных кругов Западной Европы и Америки. Книга осо­бенно поразила те круги либеральной интеллигенции, которые до сих пор рассматривали всякое указание на анти­семитизм в Сов. Союзе, как проявление холодной войны. Даже коммунисты запротестовали. Нью-йоркская коммуни­стическая еврейская газета «Морнинг Фрайгайт» в передо­вой статье заявила, что книга Кичко... «напоминает всем известные карикатуры на евреев в антисемитских журна­лах» ... (Нью Норк, 24 марта 1964 г.). Еврейская комму­нистическая газета в Париже «Найе Прессе» опубликовала открытое письмо, посланное в советское агентство печати «Новости», в котором требовала «информировать нас об этом памфлете... действительно ли такая книга появилась в Киеве, а если появилась, то что думает и предпринимает советская власть» против такой антисемитской «пропаган­ды» (Париж, 16 марта 1964 г.). В Канаде левый ежене­дельник «Вохенблат» опубликовал статью под названием «Мы потрясены» (19 марта 1964 г.). Протесты против кни­ги Кичко появились также в «Юманите» в Париже (24 мар­та 1964 г.), в левой итальянской газете «Паэза Сера» (25 марта 1964 г.), в коммунистической газете «Унита» (29 марта 1964 г.), а также в Англии, в Швеции и других странах.

Москва сначала пыталась даже защищать опублико­вание «Иудаизма без прикрас», но потом, под давлением из коммунистических кругов Запада, старалась загладить впе­чатление произведенное книгой Кичко, но никто там, разу­меется, не решился публично признать, что в Советском Союзе вышла, по существу, гитлеровская книжка. Тем не менее книга Кичко, переданная на рассмотрение идеологи­ческой комиссии при Ц. К. компартии, была признана оши­бочной и плохо подготовленной. Комиссия указала на... «ряд ошибочных высказываний и иллюстраций... которые могут оскорбить чувства верующих и быть истолкованы в духе антисемитизма».[39] Самого Кичко не тронули и, насколько известно, он продолжает свою писательскую деятельность.

Книга Кичко, видимо, была задумана, как первый шаг большой антиеврейской кампании. Она была сдана в печать в Киеве в декабре 1963 г., а в январе 1964, т. е. через месяц, была сдана в печать в Кишиневе брошюра Ф. С. Маяцкого «Современный иудаизм и сионизм». Маяцкий более осто­рожен, но все же повторяет все обычные высказывания, характерные для советской пропаганды. Особенно показа­тельны источники, которые он использовал для своего пам­флета. Среди прочих, Маяцкий ссылается на статьи некоего Я. Марека под названием «Джойнт, филиал американской разведки», опубликованные в «Московском пропагандисте» (№ 2, 1953 г.) и в «Правде Украши» (И февраля 1953). Статьи Марека, как это видно по датам, печатались в по­следние месяцы жизни Сталина в порядке подготовки про­цесса врачей. Как известно, этот процесс был приостанов­лен и весь материал официально признан результатом «не­допустимых» приемов следствия. Но все же одиннадцать лет спустя Маяцкий включает этот фальсифицированный и отвергнутый советским судом материал в «научный» ап­парат своей работы...

В начале 1967 года появились сообщения о Соломоне Борисовиче Дольнике, которого обвиняли в шпионаже и в связях с израильским посольством. Израильское правитель­ство категорически опровергло эти обвинения. Однако, в московских «Известиях» от 24 февраля 1967 г. вновь сооб­щалось, что «инженер-технолог Дольник... когда вышел в отставку, стал чаще посещать синагогу», где он встречался с израильскими дипломатами, которые поручают ему «рас­пространять среди советских граждан передаваемые изра­ильскими дипломатами антисоветские и сионистские брошю­ры. Он размножает антисоветскую клевету, рассовывает ее по карманам верующих в гардеробе синагоги... В своей квартире Дольник готовит отвратительную фальшивку: он вырезает из бумаги фашистскую свастику, накладывает ее на негатив, где изображен памятник на еврейском клад­бище... Документ готов». Эти фотографические доказатель­ства осквернения еврейских памятников идут потом загра­ницу в качестве наглядного свидетельства о советском антисемитизме. «Большего цинизма, — восклицает возму­щенный журналист, — не придумаешь. Нет подобных про­явлений в Советском Союзе, создал их сам Дольник», а под­сказали Дольнику разведчики и сионистские лидеры из Тель-Авива». После этого «Дольнику дают уже явно шпионские задания», но к счастью, «советские патриоты, русские и евреи» помогли схватить и разоблачить агента, изменив­шего родине и народу».

Тут имеются вое элементы хорошо известного сценария и более всего прискорбно то, что в центре «шпионского гнез­да» ставится властями синагога. Легко себе представить, с какой горечью читали эти сообщения московские верующие евреи, посещающие синагогу трижды в день...

Экономические преступления

В начале 60-х годов советские власти приняли ряд чрезвычайных мер, чтобы приостановить рост т. н. эконо­мических преступлений. В эту категорию входят самые разнообразные нарушения законов, как спекуляция валютой и золотом, взяточничество, присвоение государственной соб­ственности при исполнении служебных обязанностей и т. д. Согласно советскому законодательству, некоторые из этих преступлений караются смертной казнью. В процессах об­виняемых в преступлениях этой категории, еврейский аспект заслуживает пристального внимания, так как их приходится признать новыми звеньями в цепи гонений против евреев.

Началось с того, что советские газеты стали подчерки­вать еврейское происхождение обвиняемых в разных пре­ступлениях имущественного характера. По-видимому, хотели создать впечатление, что большинство спекулянтов и мошен­ников — евреи. Вскоре стало бросаться в глаза то обстоя­тельство, что евреи составляли исключительно высокий про­цент среди обвиняемых, и особенно среди осужденных по этим процессам. Приведем несколько примеров.

Первым таким процессом было дело Рокотова, Файбишенко и Едлиса, в 1961 г. в Москве, которых обвиняли в незаконной покупке и продаже валюты и золота. Верховный суд приговорил Рокотова и Файбишенко к расстрелу. Боль­шую известность получил процесс в г. Фрунзе, в Киргизии, имевший место в 1962 году. На скамье подсудимых находи­лись служащие разных государственных учреждений, кото­рых обвиняли в незаконном обогащении за счет казны. Сре­ди приблизительно 50-ти привлеченных к суду было 19 евреев. Из 9-ти приговоренных к смертной казни, судя по именам, 3 еврея. 20 октября 1963 г. «Известия» сообщили, что судебные власти готовят процесс шайки преступников, занимавшихся нелегальным трикотажным производством, причем нашли нужным отметить, что все главари этого под­польного предприятия — евреи. (Среди них были Шая Шакерман и Борис Райфман, о которых много писали на За­паде). Из 24-х обвиняемых на процессе в Москве в 1964 г. 10 человек были приговорены к смертной казни, из них было 7 евреев. В августе 1963 г. в Пятигорске трое были при­говорены к смертной казни за спекуляцию золотом и валю­той и среди этих трех был раввин Беньямин Гаврилов. (Смертная казнь была ему впоследствии заменена 15-лет­ним заключением).

Согласно опубликованным на Западе неполным дан­ным, с 1 июля 1961 г. по 1 июля 1963 г. 140 обвиняемых бы­ли приговорены к смертной казни и среди них было 80 ев­реев. Процессы этого рода продолжались и в 1965 году и хорошо осведомленные круги в Америке и в Западной Ев­ропе считают, что в период от 1961 г. до 1965 сотни евреев были приговорены к тяжелым наказаниям в разных горо­дах в Советском Союзе. Даже московский радиокоммен­татор Адамов признал, что среди осужденных за экономи­ческие преступления было много евреев, но при этом прибавил, что это явление не характерно для общего поло­жения евреев в Советском Союзе.

Все же официальные советские круги упорно отрицали, что судебные власти обращаются с евреями иначе, чем с другими обвиняемыми. Геннадий Терехов, ответственный сотрудник центральной советской прокуратуры, заявил на открытом собрании журнала «Советиш Геймланд», что фак­тически число евреев, привлеченных к уголовной ответствен­ности, было пропорционально ниже числа неевреев. Одна­ко, Терехов не привел более подробной информации или точ­ных цифр.

Нужно сказать, что точных данных по этому вопросу никто, конечно, иметь не может. Для того, чтобы составить настоящую статистику евреев, обвиненных и приговоренных по т. н. экономическим преступлениям, нужно было бы изучить громадное количество советских газет и журналов и разные другие советские источники, а также заранее уста­новить что именно попадает под понятие экономических преступлений. Суть дела, однако, не в статистике. Зная со­ветский уклад, очень трудно предположить, чтобы такого рода процессы, повторявшиеся в разных городах Советского Союза, не были результатом заранее продуманного плана. Вернее всего предположить, что власти опять, видимо, ре­шили использовать давно известный метод — выставить ев­реев на показ и на устрашение другим.

Суровость наказаний, включая наличие большого числа евреев среди смертников, вызвала понятную тревогу не только среди евреев, но также и в широких рабочих кругах, среди церковных деятелей и т. д. в Западной Европе и в Соединенных Штатах. Уже в 1963 году Бертран Россель в письме к Хрущеву писал, что советские официальные кру­ги, видимо, «поддерживают антисемитизм...» в России. При этом Россель подчеркнул, что он более всего потрясен мно­гочисленными приговорами евреев к смертной казни. Хру­щев ответил, что в Советском Союзе нет антисемитизма и что все эти обвинения являются ничем иным, как злостной клеветой. Письма Росселя и ответ Хрущева были опубли­кованы в «Правде» и «Известиях» 28 февраля 1963 г. Этим деле не кончилось. К Росселю присоединились многочислен­ные представители либеральной интеллигенции Запада, в том числе Альберт Швейцер, Лайнус Полинг, Франсуа Мо­риак и мн. др. Волна протеста захватила левые просовет­ские и даже чисто коммунистические круги Зап. Европы и Америки. Наученные горьким опытом эпохи «культа лич­ности», они приняли московскую версию процессов с неко­торой подозрительностью. Трудно сказать, как реагировали советские вожди на все эти протесты, особенно на заявле­ния, исходящие из коммунистических кругов. Видимо, на верхах решили, что пропаганда о преобладающей роли ев­реев во всех таких делах зашла слишком далеко. В 1966 г. сведения об экономических процессах и об евреях, совер­шивших разные проступки, появлялись все реже и реже.

Недавно выпущенный советский фильм, где рисуется жизнь и деяния нарушителей экономических законов, уже совер­шенно игнорирует евреев.

Культурная жизнь

В последние годы жизни Сталина произошел полный разгром еврейской культуры в Советском Союзе. Еврейские школы исчезли, еврейские театры и издательства ликвиди­рованы, еврейские газеты закрыты. Та же участь постигла еврейские книги, которые бесследно исчезли из книжных складов и даже библиотек. После прихода к власти т. н. кол­лективного руководства (1953), а потом Хрущева, в еврей­ской печати стран-сателлитов и Запада заговорили о пред­стоящих изменениях в политике по отношению к еврейской культуре. В беседах с разными заграничными делегациями советские представители передавали, что предполагается снова открыть еврейский театр, организовать еврейское из­дательство и возобновить выпуск еврейской газеты, журнала и книг. Вскоре после 20-го съезда коммунистической партии (1956 г.) вновь были допущены на сцене и на радио еврей­ские песни и другие виды еврейского эстрадного искусства. Все это, конечно, создавало оптимистические настроения, которые с особенным усердием поддерживала коммунисти­ческая пресса на Западе.

Эти ожидания больших перемен далеко не оправдались. Вскоре выяснилось, что новые советские вожди относятся без всякой симпатии к еврейским культурным чаяниям и явно не спешили восстановить еврейские учреждения, разгром­ленные во время сталинского террора. «Почему не была вос­становлена культурная деятельность русского еврейства?» — вопрошала варшавская еврейская коммунистическая га­зета «Фольксштимэ» 10 ноября 1956 г. Но ответа на этот вопрос не было. Любопытно, что брошюра о городе Вильно, написанная Р. Шалугой и выпущенная Госиздатом Литов­ской республики в 1957 г., ни одним словом не упоминала об евреях в городе Вильно. При этом Шалуга указывал, что интересующиеся караимами, могут найти много интересных документов о них в виленском Историческом музее. Отме­тим также, что английское издание книжки Николая Ми­хайлова «Glimpses of the U.S.S.R. Its Economy and Geography», вышедшей в Москве в 1960 г., уделяет много места различ­ным народам Советского Союза, но совершенно умалчивает об евреях.

Представители официальных кругов подчеркивали, что евреи могут жить своей национальной жизнью только в Биробиджане, где они располагают своей территориальной базой. Но вне Биробиджана они не могут претендовать на свои отдельные культурные учреждения и должны сливать­ся с русскими, украинцами, татарами и т. п.

Цитируя перепись 1959 года, советский демограф И. Писарев пишет, что свободное развитие народов не исключает возможности отмирания национальных разли­чий. Он специально ссылается на многочисленные смешан­ные браки и подчеркивает другие признаки все возрастаю­щей в Советском Союзе ассимиляции («The Population of the U.S.S.R., Moscow» — год издания не указан).

Впрочем, во время своего пребывания в Нью-Йорке в том же 1959 году, Анастас Микоян на вопросы американ­ских журналистов об еврейских культурных нуждах отве­тил, что «в моей стране все люди свободны жить в их соб­ственной культурной обстановке. Они могут иметь свои театры и свою литературу... и это, конечно, относится также и к евреям. Но дело в том, что евреи вошли вместе с рус­скими в русскую культуру до такой степени, что они при­нимают участие... в русском театре и в русской литературе. Много писателей-евреев считают себя русскими и предпо­читают писать по-русски. Мы, конечно, не можем вмеши­ваться в эти дела».[40]

В этой связи следует привести заявление Арона Вергелиса в 1964 г. в журнале «Советиш Геймланд», в ответ на письмо Бертрана Росселя, в котором последний спраши­вал, почему до сих пор не восстановлены еврейские куль­турные учреждения. Вергелис, несомненно, отражает офи­циальную позицию правительства по еврейскому вопросу. Согласно Вергелису, русские евреи не нуждаются в том... «что называется культурной автономией... По сравнению с двадцатыми и тридцатыми годами, тяга к еврейской куль­туре значительно понизилась и поэтому совершенно невоз­можно без всякого повода искусственно увеличивать еврей­скую культурную работу на идиш.

Нет спора, что процесс секуляризации русского еврей­ства за последние 20-30 лет принял довольно широкие раз­меры. Евреи в России в известной степени переживают те же процессы ассимиляции и приспособления к культуре доминирующего большинства, как это наблюдается в Со­единенных Штатах и в странах Западной Европы. Но на­ряду с ростом ассимиляции — этого, конечно, никто не отрицает — в России наблюдается также заметный интерес к возрождению еврейской культурной деятельности. Вспом­ним, что, согласно переписи 1959 г., 405.936 евреев — при­близительно 18% всего еврейского населения, указали, что они считают идиш своим национальным языком. Приведем также очень важное свидетельство известного еврейского писателя из Франции, Хаима Словеса.

Словес, долголетний коммунист, вернулся из Советско­го Союза глубоко потрясенный тем, что он там видел. В своей статье в левом еврейском журнале «Идиш Культур» Словес подверг откровенной критике советскую позицию. «Слабость официальной советской теории интеграции — говорит он — заключается, прежде всего, в том, что эта теория находится в полном противоречии с реальным поло­жением вещей, как оно было в прошлом и как оно имеется в наше время». Со слов еврейских писателей он утверждает, что в Советском Союзе имеется большой спрос на книги на идиш, но ответственные органы их почему-то не печатают.[41]

Ту же картину рисует Гершон Кениг, редактор комму­нистической «Найе Прессе» в Париже, посетивший Москву в 1965 г. Кениг пишет, что русские евреи сохранили свой на­циональный облик — независимо от того, говорят ли они по-русски или на идиш.

Необходимо отметить, что все эти новые теории инте­грации не являются официальной позицией коммунистиче­ской партии. Теоретически советское государство продол­жает признавать право каждой национальности на куль­турное самоопределение. По вопросам о национальных мень­шинствах в советской науке и публицистике ведется порой скрытая и сдержанная полемика и еще не ясно, когда выкристаллизуется новая линия.

В конце 1966 г. советская пресса неожиданно признала, что т. н. территориальный принцип недостаточно освещает столь сложное и своеобразное явление, как национальное самосознание, и что при этом нужно принимать во внимание также и факторы культурно-исторического характера [42].

Каково же сейчас положение еврейской национальной культуры в Советском Союзе?

1. Школа

Как известно, детские начальные и средние школы на еврейском языке были ликвидированы во время сталинского террора. Та же участь постигла еврейские исследователь­ские институты, которые функционировали, в частности, в Киеве и Минске. После Сталина ничего не изменилось и ев­рейские школы остаются под запретом. В 1966 г. в пределах Советского Союза еврейских школ не было, и это также от­носится к т. н. Еврейской Автономной Области — Биробид­жан.

2. Еврейские книги и еврейские писатели

Советское правительство долгие годы замалчивало са­мый факт сталинского разгрома еврейской литературы. В своей нашумевшей речи на 20-м съезде коммунистической партии (1956 г.) Хрущев ни одним словом не коснулся мас­совых расстрелов представителей еврейской интеллигенции, хотя антиеврейские преследования выделялись даже на фо­не страшных лет диктатуры Сталина. Из достоверных источников известно, что в 1957 г. Союз советских писате­лей обращался с письмом в Центральный Комитет партии и указал на невозможное положение писателей, пишущих на идиш: еврейские писатели были лишены возможности печа­тать свои труды, так как государственные издательства не принимали рукописей на еврейском языке. Об официальном отношении Кремля к еврейской литературе и еврейской книге много писали в западной прессе и в печати сателли­тов. Правда, в период Хрущева еврейских писателей уже не расстреливали, отдельные из них даже получали разные отличия, но политика удушения еврейской литературы про­должалась почти без перемен. Сталин умер в 1953 г., а пер­вая книга на идиш вышла в 1959 г., т. е. спустя шесть лет после начала т. н. «либерализации». За весь период от 1948 до 1965 г. включительно вышли в Советском Союзе 13 книг на идиш. Для сравнения укажем, что в одном 1962 г. совет­ские издательства выпустили 34 книги на удмуртском языке (общее число удмуртов — 600.000), 49 книг на марийском языке (500.000) и 116 на башкирском языке (1.000.000) ,[43] Приведем полный список 13 книг на идиш, которые вышли между 1948 и 1965 гг.:

1. Дерцейлунген (Рассказы), И. Л. Перец, Гослитиздат, Москва, 1959 г., 438 стр.

2. Фишке дер Крумер, Менделе Мойхер Сфорим, Гослит­издат, Москва, 1959 г., 424 стр.

3. Ойсгевелте Верк (Избранные сочинения), Шолем-Алейхем. Гослитиздат, Москва, 1959 г., 376 стр.

4. Идише Автономе Гегент (Сборник), Биробиджан, Ха­баровское книжное издательство, 1960 г., 163 стр.

5. Але Лидер ун Брив (Стихи и письма), Ошер Шварц­ман, Гослитиздат, Москва, 1961 г., 155 стр.

6. Ойсгевелте Верк (Избранные сочинения), Давид Бер­гельсон, Гослитиздат, Москва, 1961 г., 764 стр.

7. Идише фолклидер с нотами (Еврейские народные пес­ни), Мойсей Береговский, Советский композитор, Мо­сква, 1962 г., 250 стр.

8. Азой лебн мир (Сборник), Новеллы, очерки, репортаж. Советиш Геймланд, Москва, 1964 г., 488 стр.

9. Эрев (Накануне), Эли Шехтман, Советский писатель, Москва, 1965 г., 236 стр.

10. Гимл унд эрд (Небо и земля), Нота Лурье, Советский писатель, Москва, 1965 г., 307 стр.

11. Ойсдервелт (Избранное), Мойсей Тайф, Советский пи­сатель, Москва, 1965 г., 157 стр.

12. Горизонтн, Советиш Геймланд, Советский писатель, Москва, 1965 г., 534 стр.

13. Их муз дерцейлн (Я должен рассказать), Маша Рольник, Идиш бух, Москва-Варшава, 1965 г., 263 стр.[44]

Насколько удалось установить, только две книги на идиш вышли в СССР в 1966 г. и одна в начале 1967 г.

1. Трот фун дойрес (Поступь поколений), Перец Маркиш, Советский писатель, Москва, 1966 г., 690 стр.

2. Майн Ойцер (Мой клад), Самуил Галкин, Советский писатель, Москва, 1966 г., 300 стр.

3. Геклибене Верк (Избранные произведения) Лейб Квит­ко. Советский писатель, 1967 г., 480 стр.

В 1963 году книги на идиш не выходили, хотя «Со­ветиш Геймланд» уверял своих читателей, что большое ко­личество рукописей на идиш находится в распоряжении ре­дакции журнала. Напомним, что 4 из этих книг принадлежат перу еврейских классиков (Менделе, Шолем-Алейхем, Перец, Бергельсон), а одна относится к периоду гражданской вой­ны (Шварцман). Можно предположить, что некоторые ев­рейские писатели имеют законченные манускрипты работ, которые сейчас печататься не могут. Все, что было подне­сено читателям, конечно, выдержано в духе «социалистиче­ского реализма» и может угодить вкусу тех, кто ведает де­лами советской литературы.

Запрет на еврейские книги не распространялся на пе­реводы с идиш на русский, украинский, киргизский и другие языки Советского Союза. По имеющимся данным, от 1955 г. до 1964 г. поступили в продажу в переводах на пятнадцать языков СССР 282 книги, принадлежащие перу 90 еврейских авторов. Согласно официальной статистике, тиражи всех этих изданий достигли 26.000.000.

«Советиш Геймланд» (Советская Родина) — первый и единственный в Сов. России журнал на идиш после сталин­ского разгрома — появился в свет только в 1961 году.

На этом журнале следует остановиться подробнее, так как при отсутствии центральных еврейских организаций «Советиш Геймланд» по необходимости играет роль как бы неофициального центра советского еврейства. «Советиш Геймланд» может также служить показателем общей линии советского правительства в отношении евреев.

Во главе «Советиш Геймланд» власти поставили Арона Вергелиса, поэта и публициста, который родился на Украи­не, окончил Московский Литературный Институт и долгие годы работал в Биробиджане. Свою карьеру Вергелис на­чал еще при Сталине и по сей день остался типичным пар­тийным аппаратчиком, которому «вверили» еврейскую ли­тературу. «Советиш Геймланд» старательно сообщал своим читателям о тяжелом положении американских негров, клеймил политику США в Вьетнаме, писал и о евреях «экс­плуатируемых в капиталистическом Израиле». Однако, на его страницах никогда не ставился вопрос о страшной судь­бе еврейских писателей в России — о тех, кто поверил в коммунистический рай в СССР и закончил свою жизнь в подвалах КГБ. Строго следуя официальной линии, «Сове­тиш Геймланд» также игнорировал еврейский аспект гит­леровских злодеяний. Первая серьезная статья о восстании в варшавском гетто появилась в «Советиш Геймланд» толь­ко в 1963 году. Больше того, Вергелис отказался поместить еврейский перевод поэмы Евтушенко «Бабий Яр» и откро­венно солидаризировался с позицией Хрущева в отношении этой поэмы.

Этот журнал с тиражом в 25.000 в течение многих лет занимал строго официальную позицию. Никакие новые веяния в «Советиш Геймланд» не проникали. Однако, к концу 1965 г. и в течение 1966 г. характер «Советиш Геймланд» стал понемногу изменяться. В отличие от прежних лет жур­нал расширил отдел новостей об еврейской жизни заграни­цей, притом эти новости представлены острее, чем это де­лалось раньше. Для примера можно указать на заметки о семидесятилетии американских писателей — Гладштейна, Вайнрейха и Бикеля, интервью с вдовой поэта Бялика и т. д. В июльском номере за 1966 г. появилось обширное сообще­ние о деятельности ИВО, причем в этой статье (перепеча­танной из нью-йоркской коммунистической «Морнинг Фрай­гайт») подчеркивались заслуги ИВО в развитии еврейской культуры на идиш. В августе 1966 г. «Советиш Геймланд» поместил статью Шмуэля Гордона о культурно-историче­ской структуре русского еврейства. Гордон утверждает, что даже ассимилированные евреи, говорящие по-русски, все же сохраняют свой, отличный от других слоев населения характер. Такого рода «крамольные статьи» в «Советиш Геймланд» раньше не печатались.

Стоит упомянуть, что в декабре 1966 года Вергелис сообщил журналистам в Лондоне о намерении его журнала открыть русский отдел для советских евреев, не говорящих на идиш. Если этот проект осуществится, то это будет означать, что в Москве признают существование особых национально-культурных нужд даже у тех евреев, которые считают русский своим родным языком.

Показательно также, что «Биробиджанер Штерн» (единственная газета на идиш, выходящая в Советском Союзе три раза в неделю) увеличила свой тираж с 1000 до 12.000 экземпляров. Туристы, посетившие Россию в конце 1966 г., сообщают, что эту газету можно теперь приобрести в Вильне, Минске и других городах.

Что означают эти почти одновременно предпринятые новые шаги? Возможно, что на верхах появились колебания — продолжать ли политику принудительной ассимиляции? Возможно, что Москва осторожно подготовляет почву для ослабления «твердой» линии в этом вопросе.

В настоящее время в Советском Союзе живут около ста еврейских писателей. Среди них находятся Мойсей Альтман, Натан Альтман, Мойсей Альтшулер, Мейер Ак­сельрод, Рива Балиясна, Хаим Биндер, Рахиль Боймволь, Давид Бромберг, Ицик Бронфман, Иосиф Бухбиндер, Арон Вергелис, Либа Васерман, Залман Вендров, Аврам Гонтер, Эли Гордон, Шмуль Гордон, Мотл Грубьян, Гирш Добин, Шика Дриз, Ирма Друкер, Ицик Кипнис, Зиновий Компанеец, Иосиф Котлер, Иосиф Лернер, Яков Левин, Миша Лев, Хаим Маламуд, Бузи Милер, Хаим Надель, Гирш Полянкер, Лейб Пульвер, Соломон Рабинович, Марк Разумный, Мотл Саксиер, Шмуль Шендерей, Эли Шехтман, Яков Штернберг, Сяма Телезин, Яков Якир и др. В рамках настоящей статьи мы должны ограничиться лишь очень краткими сведениями об этих писателях.

Приведем суммарные сведения о 60 советских еврейских писателях, которыми мы располагаем: 32 из них родились до 1910 г. и, следовательно, частично принадлежат к дорево­люционному поколению, 24 родились между 1911 и 1930 гг. и могут до известной степени считаться продуктом револю­ционного времени, 4 родились после 1931 г., т. е. уже в эпо­ху Сталина. Из 60 — 16 являются уроженцами больших городов, а остальные 44 — выходцы из местечек и деревень, в большинстве из старой черты оседлости; 30 из Украины, 10 из Молдавии, 9 из Литвы, 6 из Белоруссии, 2 из Польши и 3 из Великороссии. 35 получили высшее образование. Сле­дует отметить, что почти все названные писатели одновре­менно работают по-русски в качестве журналистов и пере­водчиков, служат в качестве инженеров, бухгалтеров и вра­чей. Многие из них работают учителями в русских школах. Не подлежит сомнению, что все эти писатели — люди с выс­шим русским образованием — сознательно идентифициро­вали себя с еврейской литературой и с творческой работой на идиш.

3. Театр, музыка, искусство

В июле 1956 г. Хаим Сулер из нью-йоркской коммуни­стической газеты «Морнинг Фрайгайт», по возвращении из России, сообщил о планах восстановления еврейского театра в Москве. Тогда даже назывались имена актеров и членов специального комитета, который якобы должен был за­няться осуществлением этого плана. В последующие годы советские сановники часто возвращались к этому проекту и даже выражали сожаление, что «встречаются неожиданные препятствия» — то нет актеров, то еще не решен вопрос о месте и о городе, где этот театр будет помещаться. Один­надцать лет после появления заметки в нью-йоркской газете на всей территории С.С.С.Р. еще нет ни одного профессио­нального еврейского театра. Между тем в 1962 г. в Совет­ском Союзе функционировали 495 профессиональных теат­ров на русском, украинском и др. языках. В это число вхо­дили 32 театра оперы и балета, 356 — драмы, комедии и музыкальной комедии и 107 — детских. Эти театры пред­ставляли многочисленные национальности и языки Совет­ского Союза, — всех, кроме евреев.

Так и после Сталина еврейский театр остается под за­претом.

Между тем, тяга к еврейскому театру была огромна. Вопреки желанию официальных кругов среди еврейских масс начался процесс культурной самодеятельности. В рам­ках нашей работы мы не можем входить в сложную общую проблему о возможностях самодеятельности в условиях советского режима. Современная социология, занимающая­ся изучением тоталитарного строя, обратила внимание на это своеобразное явление. Не подлежит сомнению, что го­раздо легче проявлять самодеятельность в форме любитель­ского театра, чем, например, в литературе или в школьном деле. Хронологически еврейская самодеятельность в этой области началась в середине 50-х годов в связи с развитием общего процесса «либерализации». Старые актеры, певцы и музыканты (многие из них уроженцы Польши, Литвы и Бессарабии) начали организовывать кружки, специализи­рующиеся в репертуаре на идиш. Организация таких кружков требует энергии и умения использовать имеющиеся связи с клубами, профессиональными союзами и т. д. Не­ожиданно на помощь пришла молодежь — еврейские юно­ши и девушки, сохранившие интерес к еврейскому слову и еврейской песне. Постепенно возникли любительские круж­ки в Вильне, в Ковне, Риге, Черновцах, Ленинграде и др. городах, где они добились покровительства профессиональ­ных союзов и других организаций. Эти подчас непритяза­тельные странствующие труппы привлекали тысячи слу­шателей — старых и молодых, включая многих и не знаю­щих идиш.

Согласно имеющимся данным, в одном 1957 г. в СССР состоялось около 3000 концертов с репертуаром на идиш. Около 300.000 слушателей посетили такие любительские ве­чера в 1961 г. Советские газеты об этих вечерах не писали, но варшавская «Фольксштиме» передавала, что еврейские литературные чтения и концерты стали одним из самых зна­чительных явлений в еврейской жизни в Советском Союзе. Эти концерты были встречены с энтузиазмом в Москве, а затем и на Украине, в Белоруссии и в других частях Совет­ского Союза.

Среди любительских кружков наибольшей известно­стью пользовался «Виленский Драматический Ансамбль» при Виленском Совете профессиональных Союзов. Учреж­денный в 1956 г., этот ансамбль насчитывал 40 членов и ра­ботал под руководством Мотеля Кановича и Сарры Бекер. Репертуар Виленского Ансамбля включает пьесы старых классиков, а также произведения советских драматургов. За последние годы в Ансамбле поставили «Дос Гройсе Гевине» и «Тевье-дер-Милхикер» Шолем-Алейхема; «Бойтре» Мой­ше Кульбака; «Фрайе Лихт» Шнеера и «Гершеле Острополер». В 1966 г. поставили новую пьесу о жизни евреев во время немецкой оккупации «Кейнмол нит фергесн». Пьеса шла под музыкальный аккомпанемент, построенный на мелодии традиционной Кол-Нидрэ. В Вильне существует также еврейский любительский хор с 50 хористами, ан­самбль танцоров и любительский оркестр.

В 1962 г. в Ковно был образован новый еврейский дра­матический ансамбль, который выступает с большим успе­хом перед еврейской и нееврейской публикой. Ковенская труппа часто возвращается к истокам еврейского театра, и ее постановка «Цвей Кунилемлех» Гольфадена приобрела большую популярность. Существует также еврейский лю­бительский художественный клуб в Риге.

Чтобы дать более полную картину еврейской культур­ной самодеятельности нужно упомянуть т. н. эстрадное искусство, ныне широко распространенное в Советском Союзе. В эту категорию входят индивидуальные актеры, певцы и музыканты, выступающие соло и группами. Они дают вокальные концерты, иногда связанные с чтением ли­тературных произведений и с комедийными номерами. В этой области пользуется широкой популярностью «Черно­вицкий Художественный Ансамбль» под руководством из­вестной актрисы Сиди Тал. В сотрудничестве с Мотелем Сакснером ансамбль дает «концерты-ревю» по всему Со­ветскому Союзу.

В 1964 г. был образован в Ленинграде новый художе­ственный ансамбль «Слова и Песни» с участием Мейера Брауде, Семена Фрейденберга и Анны Шевелевой. Из других еврейских актеров Ленинграда надо назвать Гирша Канев­ского, Макса Завлина и Льва Фишмана. В 1966 г. они вы­ступали в Москве с новой программой под общим названием «А гут иомтеф» (с добрым праздником).

Особенно популярны в еврейской среде певицы Нехама Лифшиц, Анна Гузик, Дина Ройткоп и Зина Привоенская. Советская пресса, игнорирующая еврейское искусство, все же не преминула неодобрительно отозваться о Нехаме Лиф­шиц за то, что она уделяет много внимания национальным и религиозным мотивам (Нехама Лифшиц включает в свой репертуар также песни на слова Бялика и Шнеура). Среди певцов пользуется успехом Эмиль Горовиц (ученик Михоэлса), ветеран Зиновий Шульман и принадлежащий к более молодому поколению Михаил Александрович (хорошо изве­стный в Советском Союзе тенор Беньямин Хайтовский не­давно скончался). Нужно упомянуть также играющих во многих городах С.С.С.Р. актеров Гирша Левинсона, Соню Биник, Лею Колину, Розу Курц и Семена Толкова.

Достаточно прочесть этот весьма неполный список, чтобы убедиться, что в России имеются значительные кадры актеров с еврейским репертуаром. Люди, побывавшие в Со­ветском Союзе, передают, что билеты покупаются задолго до концерта. Еврейские певцы поют также и новые совет­ские песни, но особенным успехом пользуется старый «испы­танный» репертуар. Часто поют, ставшие фольклором, пес­ни погибшего в краковском гетто поэта-композитора Гебиртига. В связи с этим, интересно отметить курьезную судьбу популярной песенки «Майн Штетеле Белц». Советские пев­цы несколько видоизменили ее, прибавив куплет, призываю­щий молодежь не забывать о своем еврейском происхожде­нии. Есть другие примеры такого рода. То, что мы знаем о любительском театре и о музыкальных выступлениях, убеж­дает в том, что еврейские актеры и певцы часто независимо от своего качественного уровня, играют значительную роль в формировании еврейской культурной жизни в С.С.С.Р.

Среди художников, работающих на еврейские темы, на­зовем Соломона Гершова, С. Кауфмана, Шора и Гершона Кравцова. Недавно Анатолий Каплан опубликовал свои ил­люстрации к «Тевье дер Милхикер» и к «Дер фархишуфтер шнайдерл» Шолом-Алейхема. Упомянем также Зиновия Толкачева, который выпустил в Киеве свои рисунки об Ос­венциме. Этот список можно было бы значительно расши­рить. В последние месяцы «Советиш Геймланд» часто пе­чатает репродукции еврейских художников.

* * * *

За последнее время участились собрания, посвященные памяти евреев, погибших во время оккупации. В хрущев­ский период таких собраний не устраивали и, во всяком случае, о них не писали. Судя по отчетам прессы, специаль­ные собрания, посвященные 25-летию ликвидации еврейских гетто, состоялись в Таллине (Эстония), Риге (Латвия) и Ковне (Литва). Среди организаторов этих митингов были писатели, представители местных общественных организа­ций и городских советов. Активное участие принимали так­же еврейские актеры и певцы. Интересно отметить, что, судя по имеющимся у нас сведениям — эти собрания памяти ев­рейских жертв нацизма были организованы в б. лимитро­фах, где евреи жили компактными массами, и где, несмотря на объективные условия, видимо, сохранилась сильная тяга и привязанность к самостоятельным формам еврейской жизни...

Русской революции уже пятьдесят лет, и новые соци­альные силы определяют сейчас судьбы России. Несмотря на большие перемены, происшедшие в стране, враждебность к евреям сохранилась и пережила годы революции и войны. В сталинский период антисемитизм проник глубже в гущу народов Советского Союза. В росте антиеврейских настрое­ний играли роль не только безумие Сталина и гитлеровская пропаганда во время оккупации, но также и послевоенный патриотический угар. Приходится признать, что за послед­ние годы советский антисемитизм приобрел характер бы­тового и почти повседневного явления. В России сейчас много пишут о новом человеке, о «новой социалистической морали» и т. д., но эти идейные искания не помешали вы­шедшему из крестьян чиновничеству проявлять открытое недоверие и враждебность к чуждому ему городскому еврею.

После смерти Сталина об антисемитизме начали писать — среди других Эренбург, Пастернак, Евтушенко, а в под­польной литературе — Синявский и Даниэль. Однако, со­ветские вожди продолжают отрицать самый факт существо­вания антисемитизма в С.С.С.Р. Недавно в разговоре с парижскими журналистами, Косыгин заявил, что «говорят о том, будто в Советском Союзе существует антисемитизм. Ничего подобного в нашей стране нет и не может быть...». Косыгин при этом пояснил, что национальный вопрос в С.С.С.Р. «успешно решен» и «сказанное относится целиком и полностью и к гражданам еврейской национальности». От­вечая на поставленные вопросы, Косыгин добавил: «Что касается объединения семей, то если какие то семьи хотят встретиться или хотят уехать из Советского Союза, то им открыта дорога и никакой проблемы здесь не сущест­вует». Согласно Косыгину, в России нет антисемитизма. До него это же утверждал Хрущев, а до Хрущева — другие советские вожди. Вспомним при этом, что некоторые офи­циальные советские представители отрицали самый факт расстрела еврейских писателей при Сталине, а некоторые еще в середине 50-х годов твердили, что Фефер, Бергельсон, Квитко живут и благоденствуют.

В нашем кратком обзоре мы пытались дать объектив­ную картину жизни русского еврейства в сталинские годы. Что русские евреи живут в условиях дискриминации и огра­ничения их религиозных и культурных нужд, не вызывает сомнения у всех, кто следит за положением в С.С.С.Р., вклю­чая также и некоторых представителей западных коммуни­стических партий и левонастроенных деятелей на Западе. И как это всегда бывает, антисемитизм сверху вызывает сопротивление снизу и, именно эта реакция в еврейской сре­де в значительной степени объясняет разные формы еврей­ской национальной самодеятельности, о которых мы писали выше.

Заявление Косыгина о возможностях выезда из Совет­ского Союза также имеет большое значение. Хотя в совет­ских газетах о таких предметах писать не полагается, за последние 10-12 месяцев небольшое число еврейских семей получили разрешение и выехали в Израиль.[45] Весьма воз­можно, что эти новые мероприятия возвещают начало более либеральной политики в отношении возможности эмиграции из России. Недавно Советы дали разрешение на выезд жене журналиста и невозвращенца Л. Финкельштейна.

Смерть Сталина ускорила ход развития России. Но учи­тывая зигзаги коммунистической политики вообще, трудно предсказать, как будет развиваться в дальнейшем советская политика по отношению к русскому еврейству.[46]

С. ГЕПШТЕЙН. РУССКИЕ СИОНИСТЫ В БОРЬБЕ ЗА ПАЛЕСТИНУ. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ