I. От февраля до октября
С. М. Дубнов как-то в Берлине сказал мне, что историки будут считать рубежом новейшей истории 1914-й год — начало первой мировой войны. Но для России — добавил он — таким рубежом будет не 1914-й, а 1917-й год, — начало второй великой русской революции. 1917-й год действительно оказался годом величайшего перелома в жизни и в судьбах России и всех населявших ее народов. Мне думается, что со времени падения Римской Империи не было в истории другого такого переворота, такой грандиозной политической, социальной и экономической революции.
Эта революция с ее миллионными жертвами началась в феврале 1917 года в ликующих тонах быстрого бескровного переворота. Но уже через неделю стало ясно, что начался затяжной и сложный процесс. В то смутное время Россия представляла собой конгломерат, как по вертикали, так и по горизонтали — и по социальному, и по национальному признакам. Когда старые скрепы пали, а новые еще не создались, все эти отдельные группы заговорили о своих разнообразных исторических требованиях и мечтаниях.
Особенно взволновались тогда национальные меньшинства, которые в совокупности представляли собой почти большинство населения России. Великорусская народность составляла около 40% населения, а среди меньшинств были такие большие нации, как польская, украинская, белорусская. Еще в 1905 году, в дни первой революции, в Петербурге состоялся «Съезд инородцев», на котором обозначились национальные чаяния и требования народов России. За прошедшие с тех пор двенадцать лет, у этих народов усилилось стремление к национальной свободе, к автономии, а у некоторых и к независимости.
Русские евреи, число которых в начале войны достигало б миллионов, и которые больше других страдали при царизме, тоже поднялись в дни революции 1917 года. Но у них этот подъем и волнения приняли особый характер, непохожий на движения остальных народов России. Оно и понятно. Евреи резко отличались от всех народов России экстерриториальностью, отсутствием осевшего на земле крестьянства и целым рядом других специфических свойств народа-уникума, проживающего в 60-ти государствах земного шара. Кроме этого, евреи были самой бесправной из населяющих Россию наций.
Особенности еврейского национального движения ярче всего выявилось в деятельности русских сионистов, которые в то время уже представляли собой довольно большую организованную массу. Сионистская организация имела свои ячейки во всех городах и местечках еврейской черты оседлости, Центральный Комитет в Петербурге и свои журналы на русском, на идиш и иврит. В 1917 году эта организация, помимо революции, была очень взволнована событиями и надеждами в сфере сионистских мечтаний. В то время на западе, точнее в Лондоне и Париже уже велись серьезные переговоры о создании еврейского центра в Палестине. Тогда же созданный В. Жаботинским, С. Трумпельдором, М. Гроссманом и П. Гутенбергом (все русские евреи) еврейский легион сражался на Иорданском фронте и принимал активное участие в оккупации Палестины Англией. В феврале 1917 года эти переговоры близились к благоприятному концу и вызывали крайне взволнованное настроение у сионистов во всех странах.
Русские сионисты лет за десять до того приняли, так называемую, Гельсингфорскую программу. Эта программа, отцами которой являлись А. Д. Идельсон, В. Жаботинский, И. Гринбаум и редакция сионистского журнала «Рассвет» превратила сионистскую организацию в России в самостоятельную еврейскую национальную партию в России и выдвинула ряд общих и национальных требований. После революции 1917 года гельсингфорская мечта «и возможной и близкою стала». Глубокое брожение охватило широкие круги русского сионизма в весенние дни 1917 года.
Вскоре после начала революции Ц. К. сионистов в Петрограде — по соглашению с членом экзекутивы Всемирной Сионистской Организации доктором Е. В. Членовым — решил созвать конференцию основных органов русского сионизма. Конференция эта состоялась в Москве под председательством Членова. На ней определились два течения: одно — уравновешенное и почти пессимистическое считало, что после достижения русскими евреями равноправия в России, они охладеют к сионизму и к Палестине; другое течение, пылкое и оптимистическое, утверждало, что русские евреи, получив равноправие, сразу ощутят разницу в их положении в сравнении с территориальными народами России. И так как к тому времени созреют большие возможности для дела возрождения Палестины, история неминуемо поставит в «порядок дня» историческое, т. е. сионистское решение еврейской проблемы. Это течение и взяло верх.
Московская конференция длилась три дня и закончилась постановлением возможно скорее созвать съезд русских сионистов с широкой программой, посвященной внутренней российской и общей политике.
После московской конференции закипела работа и в Ц. К. и на местах. Во всей России, а в Петрограде особенно, тогда уже ощущались хаос, разруха и голод. Тем не менее было решено созвать съезд в Петрограде — в центре всероссийской жизни, чтобы придать ему импозантный и демонстративный характер. Специально организованный Комитет в составе старых сионистских деятелей (А. И. Рапопорт, М. И. Закс, М. Г. Перельман и С. Д. Зальцман) успешно справился с очень трудной тогда организацией созыва съезда.
Седьмой съезд русских сионистов открылся 27-го мая 1917 года в большом зале Музыкальной Драмы. Прибыло 552 делегата и до 1.500 гостей со всех концов России. Съезд прошел в приподнятом настроении под руководством Е. В. Членова и М. М. Усышкина. Съезд приветствовали от Временного Правительства министр иностранных дел Терещенко, представитель города Петрограда и ряд представителей еврейских учреждений столицы.
Были заслушаны три доклада о международных перспективах в связи с деятельностью сионистских представителей в Лондоне и Париже (Е. В. Членова, М. М. Усышкина и А. М. Гольдштейна), два доклада о политической работе в России (Ю. Д. Бруцкуса и И. Гринбаума) и еще несколько докладов, посвященных культурно-просветительной национальной работе (Г. С. Златопольского, А. Друянова и Л. Б. Яффе). После оживленных прений, последовавших за докладами, были приняты резолюции декларативного и практического характера, направленные к тому, чтобы активировать сионистскую работу, как среди русского еврейства, так и в Палестине. Был избран новый Ц. К. в Петрограде и особый центр для проведения культурной работы в Москве. Съезд закончился речью Членова, полной энтузиазма и веры в то, что открылась новая историческая страница в судьбе еврейства.
Ц. К. после съезда приступил к работе в двух направлениях. Большая политическая работа шла по линии русской внутренней политики. Она сосредоточилась на подготовке выборов в разные представительные учреждения: в Учредительное собрание, на намечавшийся Всероссийский еврейский съезд, в муниципалитеты и в еврейские общины на местах. На выборах в Учредительное собрание сионисты решили выставить в провинции особый «список еврейских депутатов», который должен был потом образовать единую еврейскую парламентскую фракцию. На этих выборах сионисты имели в черте оседлости некоторый успех. По одному из кандидатских списков удалось провести адвоката О. О. Грузенберга, который солидаризировался с программой сионистов по национальным вопросам. На выборах на Всероссийский Съезд, на выборах в городские управления и в общины сионисты разных фракций (мизрахи, альгемейне — сионисты и сионисты-социалисты разных группировок) вместе собрали около 60% голосов и таким образом получили большинство на еврейской улице.
По линии Палестинской колонизации были созданы особые переселенческие и домостроительные кооперативы и основан ежемесячный журнал «Палестина» с конкретной информацией о положении в стране. Эти кооперативы и проекты практических мероприятий имели большой успех — паи охотно приобретались широкой сочувствующей публикой.
Представители Ц. К. посетили посла Великобритании в Петрограде Бьюкенена, чтобы установить с ним тесный контакт: тогда уже было известно, что мандат на управление Палестины получит Англия.
Работа развивалась интенсивно и проходила с большим подъемом. И хотя вся эта работа продолжалась всего восемь месяцев, она развивалась в таком живом и бодром темпе, что русским сионистам начинало казаться, что мы действительно вступили в эпоху национального возрождения.
Но все это казалось, — пока не грянул, как гром с ясного неба, октябрьский большевистский переворот.
II. После октября
После октябрьского переворота и, в особенности, после разгона Учредительного Собрания стало ясно, что вся, столь успешно, развернувшаяся работа сионистов России, будет сведена на нет. Однако Ц. К. сионистов и все организации на местах, несмотря на трудности создавшегося под властью большевиков положения, пытались работать по-прежнему. И им действительно удалось сохранить свои позиции и продержаться до середины 1919 года.
Большевики, занятые освоением руководящих функций государственной власти, совершенно не думали о сионистах. Но в 1918 году организовалась и выступила на сцену, так называемая, «евсекция» — еврейская секция большевистской партии.
Одной из главных задач этой секции была, по их собственным определениям того времени, — «борьба с еврейской контрреволюцией». Само собой понятно, что главным оплотом «еврейской контрреволюции», по их мнению, были сионисты. «Евсекция» и пустилась в борьбу с сионистами, пользуясь для этого в большой мере поддержкой аппарата репрессий, в том числе, конечно, и ВЧК в Москве и ее органов на местах.
Атака на сионистов началась во всех концах России. Но первое серьезное выступление имело место в Москве в связи с работой сионистов в области насаждения культуры на иврит и было направлено против «тарбут». В декабре 1918 года Комиссариат по Делам Национальностей, возглавлявшийся Сталиным, издал циркуляр, в котором, однако, не было специальных ограничений о языке в еврейских школах. Но в июле 1919 года по настоянию евсекции было объявлено, что языком еврейской школы должен быть идиш, а иврит является языком «контрреволюции». Этот циркуляр заставил «тарбут» обратиться с протестом к комиссару Народного просвещения Луначарскому. Он заявил представителям сионистов раввину Я. И. Мазе и М. Рудницкому, что считает чистейшим «вандализмом» объявление языка «контрреволюционным». Но когда дело перешло в Коллегию Наркомата, где председательствовал историк профессор Покровский, было им же постановлено прекратить во всех школах преподавание «иврит». Запрет распространился даже на вечерние школы для взрослых.
В то же время по всей провинции начались систематические обвинения сионистов в контрреволюции, а местами и более того — в шпионаже в пользу Англии. ЦК сионистов в Петербурге, председателем которого был тогда Ю. Д. Бруцкус, решил выступить в защиту преследуемых сионистов. Представители ЦК — Ю. Бруцкус, С. К. Гепштейн и А. И. Идельсон были делегированы для этой цели в Москву. Не без труда им удалось разъяснить председателю ВЦИК советов Калинину и редактору «Известий» Стеклову всю вопиющую вздорность обвинения евсекции и других против сионистов. М. Калинин провел тогда на заседании Президиума ВЦИК 21-го июля 1919 года постановление, направленное против преследования сионистов и, в особенности, против препятствий в школьной и просветительной работе. Выписку этого постановления за подписью секретаря ВЦИК Енукидзе, ЦК сионистов разослал всем местным сионистским организациям.
В это время «Рассвет» (выходивший после закрытия под именем «Хроника еврейской жизни») выступил с рядом критических статей по адресу евсекции. В одной из этих статей приводился, между прочим, циркуляр Святейшей Инквизиции, объявлявший греческий язык еретическим и требовавший заменить его латинским. Разгневанная евсекция пожаловалась в Петроградскую Ч. К., обвиняя сионистов не только в контрреволюции, но и в шпионаже в пользу Англии. Этот донос, по-видимому, пришелся по вкусу ЧК, и в сентябре 1919 года был совершен обыск в помещении ЦК сионистской организации на Троицкой улице и в редакции журнала на Васильевском острове, а после обыска были арестованы и препровождены в Пересыльную тюрьму на Шпалерной улице члены ЦК и редакции Ю. Д. Бруцкус, С. К. Гепштейн, А. О. Зайденман, Р. Б. Рубинштейн, А. И. Рапопорт и М. Шахнович. После шести недель следствия и ареста дело было прекращено за недоказанностью.[47]
Евсекция тогда обратилась в Москву во Всероссийскую Ч.К. стараясь убедить ее, что нет лучшего применения для террора, чем разгром сионистской организации, имеющей отделения в 700 городах и местечках.
Этот разгром ВЧК начала в 1919 и продолжала в 1920 гг. В Киеве местный Совет провел постановление о закрытии всех сионистских организаций в губернии. В других городах происходили обыски и аресты. Но ЦК сионистской организации продолжал сопротивляться и отстаивать свою легальность, опираясь на постановление Президиума ВЦИК от 21 июля 1919 года.
20 апреля 1920 года Ц. К. созвал в Москве Всероссийскую конференцию сионистов. Но всех членов конференции (90 человек) ВЧК арестовала по обвинению в контрреволюции. Все арестованные были посажены в Бутырскую тюрьму. Президиум ВЧК объявил, что сионистская организация является контрреволюционной, и ее деятельность запрещается в Советской России. Из участников конференции — 19 — особо известных своей активной деятельностью в сионизме — были без суда и следствия приговорены к 5 годам принудительных работ. Приговор этот, однако, не был приведен в исполнение. В те дни приезжали в Москву представители еврейских профессиональных союзов Америки г. г. Фишер и Пайн. Они обратились в Совнарком. Кроме того, в «Известиях» появилось опровержение, ранее опубликованных измышлений, будто в помещении ЦК сионистов при обыске найдены «пироксилиновые шашки». ВЧК вскоре объявила амнистию всем 19 по случаю первого мая. Но на закрытии всех сионистских организаций в России ВЧК настояла. С того времени для сионистов началась пора подполья.
Рамки моей статьи не позволяют входить в подробности, но одной характерной истории я хочу все же коснуться.
В те дни я встретил в Москве своего товарища по Академии, архитектора Э., старого большевика, с которым я был в хороших личных отношениях. Я рассказал ему про наши злоключения. Он сказал мне: «Вы, сионисты, должны сыграть «ва-банк», т. е. обратиться к Ленину. В конце концов все зависит от него. И я советую тебе обратиться к нему через Горького».
Я вспомнил, что Горький в свое время относился сочувственно к сионизму и обратился к нему. Горький обещал побеседовать с Лениным. Через несколько дней он мне сообщил о своей беседе. Ленин сказал Горькому, что относится к сионизму отрицательно. Во-первых, сказал он, национальные движения реакционны, ибо история человечества это — история борьбы классов, а нации это — буржуазная выдумка; а во-вторых, главное зло нашего времени это — государства с их армиями. Государство это — орудие, при помощи которого меньшинство управляет большинством и владеет миром. Его главная цель — разрушить все государства и заменить их союзом коммун. Эти же сионисты мечтают прибавить еще одно государство к уже существующим.
Девять арестованных руководителей русского сионизма были освобождены 2-го июля 1920 года. Эту дату и приходится считать датой окончательного удушения легального сионизма в России. Сионизм ушел в подполье. Мне самому пришлось работать в нелегальной сионистской организации до моего выезда из России в 1922 году.
III. Из России в Палестину
В 20-х годах шла большая волна эмиграции из России, и в эту эмиграцию влилась волна русских сионистов.
Помимо общих причин, вызывавших массовое бегство из большевистской России, эмиграцию сионистов стимулировали доходившие до них слухи о положении дел в Палестине. Оккупация Палестины англичанами, участие в ней еврейского легиона, толки о предстоящем образовании в Палестине еврейского правительства — вызвали среди евреев в разных концах России, и в особенности у сионистов, большую тягу в Палестину. В отдельных городах северной и центральной России эмиграция в Палестину облегчалась благодаря «оптации» евреями польского, латвийского, литовского или эстонского гражданства. Во время первой мировой войны многие беженцы из этих стран попали в центральную Россию, а после заключения мира между Советской Россией и образовавшимися на западе новыми государствами им было предоставлено право оптации гражданства этих государств. Среди сионистов многие действительно были беженцами и уроженцами новых государств, а иные смогли использовать закон об оптации исключительно для того, чтобы покинуть Россию: получив разрешение на выезд на запад, они надеялись в дальнейшем пробраться в Палестину.
На Украине, в Крыму, в Бессарабии и на Кавказе положение было другое. Власть в этих районах часто менялась. На территории у Черного и Азовского морей царил хаос. Циркулировали самые фантастические слухи, и евреи, особенно молодежь, строили планы эмиграции. Так возникла тогда стихийно, безалаберно, но все же возникла «третья алия». (В сионизме алией называется поток эмиграции в Палестину. Так первая алия вспыхнула после погромов 80-х годов. Вторая алия-эмиграция рабочих и молодежи 1903 и последующих годов).
Третья алия охватывает 1919-1923 гг.. Точных данных о ее размерах нет, но по моим подсчетам в 1919 году она достигла примерно 2.000 душ, в 1920 году — 8,000, а а в 1921 — несколько больше. Эта алия еще ожидает своего историка, который разберется в том, как организовывались и передвигались, например, отдельные группы, вроде «квуцы 105». Ее члены выехали в ноябре 1918 года без паспортов, без виз. Добрались в три месяца до Триеста, оттуда через Рим и Египет в апреле 1919 года попали в Палестину. Или история эмиграции из Крыма, когда по 200 человек ехали на небольших судах в Константинополь; в январе попали на судно «Мексика» и в марте 1919 года очутились в Палестине.
Или совсем особый случай — «Руслан». На «Руслане» 637 эмигрантов выехали из Одессы 14-го ноября 1919 года. «Руслан» получил разрешение на выезд «с беженцами из Палестины». Дело в том, что во время войны группа беженцев из города Сафеди (Цефат) в Палестине какими-то окольными путями попала в Одессу. Этим беженцам и разрешили вернуться на родину. Для их отправки образовался «Комитет беженцев из Палестины», который включил в эту группу еще около 500 «беженцев». Получив разрешение русских властей, комитет обратился к англичанам за разрешением на выезд в Палестину. С большим трудом удалось получить это разрешение от английского министра иностранных дел Керзона. В декабре 1919 года «Руслан» прибыл в Палестину. На судне был образован особый Комитет, руководивший поездкой, председателем которого был профессор Иосиф Клаузнер, а секретарем молодой адвокат, член союза «Макаби» — Наум Хет.
Кроме таких, самотеком возникавших, групп шло особое организованное движение «Гехолуца». Идея «Гехолуца» связана с именем капитана Иосифа Трумпельдора, своеобразного героя того времени. Помню, как в 1917 году он явился ко мне в Петроград в типографию отдела пропаганды с двумя рукописями. Одна из них представляла написанный им «Устав Гехолуца», а другая — агитационную брошюру о задачах и целях «Гехолуца». Трумпельдор с увлечением рассказывал мне, как «Гехолуц» превратился в «трудовую армию» для строительства новой Палестины. Брошюру его мы напечатали, и он приступил к созданию «Гехолуца». Трумпельдор нашел много сотрудников для осуществления этой идеи в России, в Польше, в Литве и в Бессарабии. В августе 1919 года он открыл бюро «Гехолуца» в Константинополе, которое было связано с Палестиной; потом бюро в Варшаве, где «Гехолуц» работал вместе с Ортом; а также бюро на Украине и в Бессарабии. Число отделений «Гехолуц» достигло 130, а в 1921 году в Карлсбаде состоялось их объединение.
Так направлялась трудовая эмиграция в Палестину, где она оседала в колониях и «кибуцах». Большая часть эмиграции из России (оптанты, о которых мы выше говорили) шла сначала в Ковно, Варшаву, Вильну; затем в центр Европы — Берлин, Париж и Лондон; и только небольшая часть ее направлялась непосредственно в Палестину. В конечном счете эмигранты осели в Израиле, но в первые годы число их было немало и в Западной Европе, где была создана организация сионистов из России с центрами в Лондоне и Берлине. В Лондоне и Париже многие видные русские сионисты были привлечены к политической и партийной работе Всемирной Сионистской Организации, и эта работа длилась до ратификации Мандата, т. е. до 1922 года. Самые известные из этих сионистов, как Ахад-Гаам (У. Гинцберг), Гилель Златопольский, И. Найдич, В. Темкин, А. Идельсон, В. Жаботинский, И. А. Розов, М. С. Алейников, М. Соловейчик, А. М. Гольдштейн, Ш. Г. Персиц, И. Маховер, д-р М. Шварцман, Ш. X. Левин и другие занимались ответственной работой в Лондоне и Париже и попали в Палестину только в 1924-1926 гг.
В Берлине русские сионисты создали особую организацию, объединявшую всех сионистов Западной Европы, созывали свои конференции и возродили «Рассвет». В редакцию «Рассвета» входили Ю. Д. Бруцкус, С. К. Гепштейн, М. Алейников, И. Б. Шехтман, В. И. Якобсон, М. Гиндес, И. Клинов, И. Тривус. Был создан ЦК (Мерказ) русских сионистов с особым бюро по эмиграции, с Национальным Фондом и Керен-Гайсодом. Эта временная организация существовала всего 3-4 года, и уже в 1924 году большинство ее членов двинулось в Палестину. «Рассвет» вскоре перешел в Париж, где он под редакцией В. Жаботинского и М. Берхина существовал еще лет 10, но уже не как журнал всей организации, а как партийный орган сионистов-ревизионистов.
Я отметил здесь в самых общих чертах движение сионистов из России в Палестину в первые годы после разрушения сионистской организации большевиками. Кроме сионистов двинулись тогда в Палестину и евреи — не сионисты. Материалы об этой своеобразной и единственной в своем роде стихийной волне эмиграции еще ждут своего исследователя. Следует отметить, что эта эмиграция, состоявшая из трудящихся и молодежи — с одной стороны, и из сооциалистически настроенной русской интеллигенции — с другой, сыграла серьезную роль в послевоенной колонизации Палестины. Эмиграция шла стихийно. Переживания и приключения эмигрантов напоминают страницы из романов Купера и Майн-Рида. Но, в общем, этот вклад русских сионистов в новую Палестину оказался очень ценным для будущего строительства Израиля.
IV. От Декларации Бальфура до начала Английского Мандата
В истории еврейской независимости пятилетие 19171922 было очень важным периодом. Оно начинается 2-го ноября 1917 г. (декларация Бальфура) и продолжается до 22-го июля 1922 года (Ратификация Лигой Наций мандата Англии на Палестину). В борьбе этой эпохи русские сионисты сыграли заметную и серьезную роль. Это было пятилетие, в которое все русское еврейство было выбито из всех своих позиций, а русские сионисты разбиты, разгромлены, выброшены большевистской бурей во все стороны земного шара. Казалось, что армия изгнанников, слабая и немощная, будет плестись в хвосте исторических событий бурной эпохи. Между тем, русские сионисты проявили в эти годы изумительную активность и энергию в борьбе за создание еврейского центра в Палестине.
Еще до октября 1917 года Ц. К. русских сионистов образовал особую комиссию, которая разработала и формулировала пожелания сионистов для представления будущей мирной конференции. Декларация Бальфура, конечно, вызвала среди русских сионистов большой подъем, хотя она и подверглась некоторой критике.
К концу мировой войны и русские сионисты и украинские направили специальные делегации в Лондон и Париж для участия в борьбе за еврейскую Палестину во время мирной конференции. Конечно, в этой политической акции приняли большое и активное участие также английские и американские сионисты, но все же и роль русских сионистов была весьма заметной. Во главе всей политической работы в эти годы стояли два русских сиониста, правда, давно осевшие на Западе, — Хаим Вейцман и Наум Соколов. Существенное значение имел также еврейский легион, принявший непосредственное участие в боях за Палестину. В легион входили американские, английские, русские евреи, но инициаторами и организаторами легиона, как мы выше отметили, явились русские сионисты.
До войны 1914 года во всех столкновениях в области мировой политики сионисты старались сохранять нейтралитет.
Во время первой мировой войны, когда в Копенгагене состоялась встреча сионистов из стран, принадлежавших к обоим воюющим лагерям, представители немецких, австрийских, итальянских и турецких сионистов настаивали на дальнейшей «нейтральности». Некоторые из них утверждали, что Германия выйдет победительницей и советовали ориентироваться на Германию. На самой конференции и, особенно, после нее Хаим Вейцман и В. Жаботинский требовали ориентации на Англию, на Антанту. Жаботинский, проживший несколько лет в Константинополе, где он вместе с В. И. Якобсоном руководил сионистским политическим бюро, утверждал, что младотурки никогда не согласятся на еврейскую Палестину, и что без раздела Турции сионизм ничего не добьется. Кроме того, и Вейцман, и Жаботинский были глубоко убеждены, что победит в войне Антанта и поэтому настаивали на ориентации на Англию. Эта ориентация, благодаря настоянию русских сионистов, одержала верх в сионистских кругах. Поэтому, когда начались мирные переговоры, вожди русских сионистов, очутившиеся тогда в положении эмигрантов, приняли активное участие в политической работе в Лондоне, Париже и Вашингтоне.
Борьба за создание еврейского центра в Палестине увенчалась успехом, но успех этот не легко дался сионистам. К концу войны оказалось, что лучшей формой решения палестинской проблемы в духе декларации Бальфура будет передача мандата на Палестину Великобритании. После получения согласия на это Франции (на известных условиях) нужно было добиться согласия арабов. Вейцману удалось добиться соглашения с эмиром Фейсалом, сыном Геджаского короля Хуссейна, жившего тогда в Мекке. Но только 24-го апреля 1920 года на конференции в Сан-Ремо, где участвовали Британия, Италия, Япония и Франция, удалось провести окончательное решение о предоставлении мандата Великобритании. На этой конференции выступали два русских сиониста — Н. Соколов и М. Усышкин.
Только 20-го сентября 1920 года президент Вильсон подписал согласие Америки. Однако и после этого возникали разные трудности, — особенно по установлению границ территории, охваченной мандатом. Когда все препятствия были устранены, потребовалась ратификация мандата Лигой Наций.
С этой ратификацией были задержки. Пришлось сократить территорию мандата, отделить часть Трансиордании для одного из сыновей короля Хуссейна, — и все-таки были опасения, что ратификация не состоится. Мне вспоминается случайное совещание сионистов в Берлине, на котором весною 1922 года один их старых русских сионистов, ближайший сотрудник Вейцмана и Соколова, — Лео Моцкин докладывал нам о положении дела. Его доклад был в общем оптимистичен, но в заключение он сказал: «А все-таки возможно, что мандат не будет утвержден!» Меня это сообщение очень взволновало, и я спросил его:
— «Что же будет тогда с нами, русскими сионистами, покинувшими Россию и сжегшими за собой корабли?»
— «Как раз за русских сионистов — сказал Моцкин, — я не беспокоюсь! Если будет провал, они начнут бороться с начала. Я в своей жизни начинал сионизм три раза: в дни «Ховевей-Цион», на первом конгрессе с Теодором Герцлем, и теперь с Вейцманом. Если провалимся, начну в четвертый раз!»
К счастью, начинать в четвертый раз ему не пришлось: 24-го июля 1922 года мандат Великобритании на Палестину был ратифицирован Лигой Наций...
ОТ РЕДАКЦИИ. Автор настоящей статьи С. К. Гепштейн скончался, не успев ее закончить. Считаем нужным опубликовать эти ценные воспоминания заслуженного русско-еврейского журналиста и деятеля сионистского движения.