Несравненно более трагично было положение еврейства в городах и местечках Украины, удаленных от центра. Там погромная стихия неистовствовала. Киевская еврейская община была бессильна реагировать на поток просьб и протестов, струившихся из провинции и взывавших о помощи. «Уже скоро три месяца, как наше местечко и соседние Лысянка, Петр, Ставище, Виноград и другие пребывают в большой опасности. Жизнь наша висит на волоске. Один день ужаснее другого. Банды вооруженных грабителей то и дело нападают на наше местечко и соседние, грабят, убивают и не щадят человеческих жизней. Почти ежедневно они внезапно появляются на улицах, избивают или убивают всех встречных. Убийства последних дней ужасны...» — Так писали из Жажковской еврейской общины в августе 1918 года, апеллируя к чувствам киевских собратьев. Сходные послания наводняли киевскую общину.
Руководители общины и Еврейский Национальный Секретариат тщетно искали помощи у Директории и Совета министров: Винниченко и Чеховский были так же бессильны обуздать «темные силы», вдохновлявшие погромную стихию, как и еврейские ходатаи. 27 августа 1918 года Совет киевской еврейской общины в лице ее председателя Н. С. Сыркина, товарища председателя X. С. Рубинчика и общественного раввина Я. М. Алешковского вручил министру внутренних дел обстоятельную докладную записку, рисующую угрожающее положение украинского еврейства и требуя незамедлительного принятия мер против подымающейся все выше волны погромов. Записка начинается следующими словами:
«Едва освободившись от рокового нашествия большевиков, ознаменовавших свой путь массовыми избиениями и убийствами евреев и разгромивших их имущество (как например: Новгород-Северск — убито 88 евреев, тяжело ранено — 11; Серединая Буди — убито 25 евреев и т. д.), — как над еврейским населением разразилась новая гроза. Разрастается погромная агитация со стороны темных элементов. Крестьяне призываются к резне евреев. Во многих городах и местечках происходят беспощадное избиение и издевательства над ни в чем неповинным еврейским населением. Эксцессы часто сопровождаются роковым финалом. Очевидцы и местные еврейские общины отмечают много случаев убийств, разгромов и разорений. Погромная волна грозит разлиться кровавым потоком по всей Киевщине, Черниговщине и Волынщине».
Далее идет перечисление ряда местечек, — Лысянок, Стрижевок, Плисково, Городни, Белалавок, Ставниц, Володарок и других, где реками лилась еврейская кровь и разграблено еврейское имущество при попустительстве и частично при содействии местных властей. Терроризованное еврейское население испытывает на себе, кроме того, непосильную тяжесть беспрерывно налагаемых на него денежных контрибуций, совершенно несоответствующих материальным возможностям обнищавших местечек.
Погромы 1918 года, однако, бледнеют в сравнении с теми кровавыми ужасами, которыми петлюровцы, добровольцы и большевики отметили этапы своей борьбы за власть на Украине. География погромного движения оставляет только считанные уголки, незапятнанные еврейской кровью. Эксцессы 1918 года явились только печальным прологом к более трагическим событиям, к той жуткой стихии ненависти, которая захлестнула украинское еврейство в последующие годы. Мемуарная литература тех лет, как и документы, собранные объективными бытописателями эпохи, дают представление о том, кто были те лица, которые организовывали погромы на Украине, кто были подлинными их вдохновителями. Это так называемые атаманы: полковник Палий, Соколовский, Лазнюк, Ангел Григорьев, Тютюник, Струк, Волынец и многие другие, запятнавшие себя еврейской кровью. С прибытием в Сарны республиканского полка имени Петлюры начался погром уже в конце декабря 1918 г. Грабя дома, убивая евреев, насилуя еврейских женщин, казаки заявляют, что «полковник разрешил в продолжение трех дней распоряжаться евреями как вздумается». «Смертельный ужас витает по всей линии, ведущей от Коростеня в Сарны» отмечает докладная записка Еврейского Национального Секретариата военному министру от 4 января 1919 года. Неделей позже В. Лацкий-Бартольди, представитель еврейской Фолькспартей, выступил с следующей речью в Малом Национальном Собрании: «Мы должны предостеречь украинцев, что на антисемитизме им не удастся построить государства. Пусть знают господа из Директории, что они имеют дело с мировым народом, который пережил многих своих врагов. Мы думали, что нам есть на кого надеяться. Теперь пора покончить с этой иллюзией. Если правительство не примет мер, мы должны организоваться, чтобы с ним бороться». В том же духе выступал и Меир Гроссман: «Мы приветствовали правительство и армию, но из этих рядов вышли погромные банды. Пролитая еврейская кровь отделила стеной еврейскую демократию от новой власти». И. М. Чериковер, историк этого периода, отмечает, что к этому времени в рядах всех еврейских партий наблюдается перелом; происходит среди активных деятелей отход влево. Кризис захватывает и Поалей-цион, являвшейся с самого начала правительственной партией. Министр по еврейским делам А. Ревуцкий убеждается на опыте, что его участие в правительственной Директории лишено какого бы то ни было значения. Товарищ министра иностранных дел Арнольд Д. Марголин, уполномоченный Директорией возглавлять делегацию для ведения переговоров с представителями Антанты в Одессе, пережил на собственном горьком опыте подлинный кошмар: попав в Триполье, находившееся в руках украинских повстанцев, он только чудом спасся от расстрела.
С развитием успехов большевиков и развалом украинской армии страшные погромы начались в феврале и марте. Прибывающие из Балты, Ананьева, Проскурова и других городов, и местечек очевидцы погромов рассказывали о страшных зверствах, выпавших на их долю. А. Марголин утверждает, что положение на Украине напоминает худшие годы Хмельницкого и Гонты. Чувствуя личное бессилие и безнадежность обращения к Директории, Марголин подает в отставку. В письме к С. Петлюре от 12 февраля 1919 года он обращает внимание на пагубные последствия, которые будут иметь антиеврейские эксцессы для судьбы государственного существования Украины. Петлюра не мог ничего ответить на это письмо. Гайдамацкая стихия уже более не повиновалась ему. «Наказ войскам действующей армии Украинской Народной Республики» от 13 апреля 1919 года, подписанный атаманами Мельником и Синклером, призывал не поддаваться антиеврейской агитации, которую ведут черносотенцы, большевики, кулаки и просто грабители стремящиеся угробить освобожденную Украину. Но этот наказ прозвучал холостым выстрелом. Во всяком случае Петлюра не обнаруживал охоты расправляться с погромщиками или обуздывать погромную стихию. Еврейское население было отдано фактически на поток и разграбление.
Погромная статистика дает представление об огромных размерах катастрофы, постигшей украинских евреев. В Киеве, Умани и Брацлаве было разгромлено 4.078 еврейских домов, треть которых погромщики превратили в пепелища. Погромы эти производились по заранее разработанному плану. Наряду с этим шла кровавая работа по физическому уничтожению еврейского населения, убийства и насилия над женщинами. После того, как все имущество и пожитки выбрасывались из разгромленных домов на улицы, наступала очередь за городской чернью и крестьянами, хлынувшими за добычей из окрестных деревень. Не опасаясь противодействия или наказания, они складывали на возы награбленные вещи. Разбирались крыши домов, срывались двери и окна, и целые караваны крестьянских возов направлялись в деревни.
Исследователь погромной статистики, Я. Д. Лещинский подвел следующие цифровые итоги из 1552-х разгромленных еврейских магазинов в Киеве и Богуславе 428 (27%) были сожжены. Разграблено и превращено в щепки было 425 (27%). Продано с торгов за бесценок местным крестьянам 148 магазинов. Захвачено и не возвращено владельцам 49 товарных складов. Наконец, 21 магазин национализирован властями. Из 1.552 магазинов в руках их законных владельцев оставалось всего 481 ((31%), при чем повсюду был уничтожен инвентарь. Не в лучшем положении находились промышленники и ремесленники. В одном только Киеве, насчитывавшем до 1.000 еврейских промышленных и ремесленных предприятий, было разграблено 385 (38,5%), сожжено 151 (15%), захвачено и не возвращено владельцам — 43, эвакуировано — 47, национализировано властями 40, продано с торгов 24. Уцелело всего 183 предприятия, причем хозяева 127 предприятий пропали без вести во время событий. Машины, орудия труда и инвентарь разграблены и сожжены. В общем евреи промышленники и ремесленники потеряли во время погромов до 75% своего достояния.
Среди героев погромной полосы на Украине следует отметить командира батальона смерти — «Куриня смерти» Полиенко, устроившего погром в Бердичеве. За несколько дней до этого погрома полковник Пороховский предупреждал еврейскую общину, что если немедленно не будет внесено три миллиона, то «он снимает с себя ответственность за дальнейшее». Требуемая контрибуция объяснялась необходимостью для евреев «искупить вину за поддержку немцев еврейскими деньгами в борьбе с республиканскими войсками». Бердичевская община, протестуя против лживого обвинения, отказалась платить контрибуцию, и тогда Полиенко разрешил своему батальону смерти погулять по городу. Г. Солодарь, товарищ городского головы в Бердичеве, засвидетельствовал, что погром носил организованный характер: «Мне по должности, в тот день и ночь разъезжавшему по городу атаман Полиенко заявил, что в его задачи входит усмирение жидов». Представители комендатуры в это время получили распоряжение Главнокомандующего юго-западным фронтом атамана Оскилки «не вмешиваться в городские события».
После Бердичева наступила очередь Житомира. Казаки батальона смерти открыто говорили, что они «торопятся на большой погром в Житомир». Очевидцы рисуют такую картину погрома в Житомире: — 8-го января прибыли в город казаки на грузовике. Грузовик остановился на площади, и казаки начали стрелять в окна домов. Затем они стали разбивать двери и железные шторы магазинов. Часть товаров выбрасывалась на улицу. Женщины и подростки и собравшиеся жители окрестных деревень жадно набрасывались на добычу и уносили ее. Первы