Журнал проникнут был традиционными настроениями и пытался установить компромисс между религией и Гаскалой. В нем сотрудничали преимущественно писатели из северных районов — Айзик-Меир Дик, Михл Гордон, Элиокум Цунзер. Направление журнала резко изменилось, когда он попал в руки социалиста М. Винчевского. Цензура немедленно почувствовала происшедшую перемену и запретила ввоз журнала в Россию. «Кол-Лоам» прекратил существование.
Центральной фигурой в еврейской литературе за последнюю треть 19 века является Менделе Мойхер-Сфорим. Господствующим направлением той эпохи был реализм, и главным вкладом Менделе явилось установление основ творчества — образцов формы, стиля, писательской техники, языка. Важнейшие литературные явления того времени и большинство еврейских писателей концентрировались вокруг личности Менделе. Среди писателей были как его предшественники, так и современники его, хотя по характеру своей литературной деятельности принадлежавшие к более ранней эпохе; среди них были также попутчики, последователи его и — противники. Менделе принадлежит в литературе на идиш центральное место, и вокруг его личности мы наметим схему развития еврейской литературы.
Начнем с тех писателей, которые, будучи хронологически современниками Менделе, по форме и содержанию своих произведений были его предшественниками.
Еврейские поэты того времени составляли как бы промежуточное звено, переход от народной песни к индивидуальному творчеству. Самым известным поэтом был Михель Гордон (1823—1892), уроженец Вильны. Это был человек исключительной душевной чуткости, прошедший через мытарства и скитания, честный просветитель (маскил), в своих произведениях подвергавший критике отрицательные стороны еврейского быта. Язык его стихов прост и ритмичен, содержание прозрачно. Его любимый жанр — бытовые баллады; многие из них вошли в народный песенный репертуар. Под старость Гордон разочаровался в идеалах Гаскалы; удрученный нищенским существованием домашнего учителя, он создает цикл проникнутых горечью и одиночеством элегий. Шурином Михеля Гордона был известный поэт на иврит Иегуда-Лейб Гордон (1829—1892), который выпустил только в 1886 году свой сборник стихов на идиш под названием «Шихас Хулин» с преобладанием в них социальных мотивов в духе Гаскалы. Поэт сам не слишком высоко ставил плоды своего творчества на идиш, но нужно признать, что стихи его по форме отличаются от произведений других поэтов-маскилим легкостью и мастерством. Известного совершенства формы достиг и другой поэт той эпохи — уроженец Вильны Ш. И. Каценеленбоген, обнаруживший также разнообразие тематики: лирику, национальные мотивы, сатирические куплеты, переводы из Гейне и русских поэтов, молитвы и религиозные напевы. Он, однако, не имел успеха, представляя собой как бы звено, соединяющее Шлойме Этингера (1800—1856) с Шимоном (С.) Фругом.
Наибольшей популярностью на Литве пользовался в свое время Элиокум Цунзер (1835—1913), этот Айзик-Меир Дик еврейской поэзии. Это был последний знаменитый «бадхен», выступавший, по старинному обычаю, со своим репертуаром на свадьбах и на торжествах в богатых домах. Его стихи стали достоянием народных масс. Придерживаясь традиций «бадхенов», Цунзер неизменно дидактичен и тяготеет к морализированию — сначала в духе Гаскалы, а затем — в духе палестинофильства. Подобно другим «песенникам» и поэтам, обнаруживающим склонность к театральности, Цунзер часто прибегает к персонификации («Паром», «Лето и Зима»). Особенной популярностью пользовались его поэмы «Соха», «Аристократ», «Девятый вал».
В 60-х и 70-х годах приобрел некоторую известность уроженец юга России Шмуэль Бернштейн, автор разных произведений, но главным образом — стихов. Среди них преобладают сентиментальные жалобы на жизненные невзгоды, — они проникнуты искренней народной задушевностью и кроткой примиряющей резиньяцией перед лицом суровой судьбы.
Абрам Гольдфаден (1840—1908) входит в историю, как «отец современного еврейского театра», как организатор, режиссер, драматург и композитор, создавший ряд трогательных мелодий. Тема еврейского театра выходит, однако, за пределы нашего обзора; притом надо отметить, что театр Гольдфадена возник в 1876 г. в Румынии; период его расцвета в России продолжался всего несколько лет — с 1879 по 1883 г. В 1883 г. распоряжением властей запрещены были представления на идиш, и театр перенес свою деятельность в Соединенные Штаты. Нас А. Гольдфаден интересует здесь, как автор стихов, проникнутых духом Гаскалы и романтического национализма; в этих мелодиях, выдержанных в народном стиле, он достиг большого стихотворного мастерства. На лестнице, ведущей от народной песни к современной поэзии, он бесспорно занимает первую ступень. Необходимо также отметить литературное значение его опереток. Некоторые из них — это комедии-гротески, высмеивающие, подчас в грубоватой форме, отрицательные стороны еврейской жизни: таковы, например, «Шмендрик» или «Цвей Кунелемилех». Другой жанр — сентиментальные народные мелодрамы на исторической канве, вроде «Бар-Кохбы» или переработка легенд — «Суламифь». А. Гольдфаден поднял на большую высоту старинное наследие Пуримских представлений, придал более рафинированную форму жанру искусства кабачков, представителями которых были т. наз. «певцы из Брод» (к сожалению, мы лишены возможности включить в рамки нашего обзора характеристику последнего из этих «певцов», Вельвеля из Збаража).
Писатели Гаскалы питали большую склонность к драматической форме, хотя не могли рассчитывать на то, что их пьесы попадут на театральные подмостки. Все они тяготели к реализму и к сатире и были убеждены, что форма драмы даст возможность изобразить действительность с наибольшей точностью. Этим объясняется появление в 60-х и 70-х годах таких бытовых пьес, как «Бабьи узелки» (1864) Людвига Левинсона (пьеса эта впервые появилась на сцене в 20-х годах нашего столетия), «Реб Иохце Дал-Гао» Шмуэля Бернштейна, «Хаим-богатей» (1866) и «Певица Рохеле» (1868) И. Б. Фальковича, «Необыкновенный брис» (1871) и «Комиссионер» (1879) Ульриха Калмуса.
Пора, однако, вернуться к Менделе Мойхер-Сфорим, к центральной фигуре нашей литературы. Есть нечто символическое в том, что Шолом-Яков Абрамович (1836—1917) приверженец Гаскалы и современных методов воспитания, признанный участник литературы на иврит, преобразился в человека из народа, простака-книгоношу, как только он начал писать на идиш. Менделе Мойхер-Сфорим — это не только псевдоним, это также художественный образ в его богатой галерее типов: он стоит перед нами, как живой, этот старый еврей с нагруженной книгами тележкой, в которую впряжена тощая кляча, постоянно ухмыляющийся, мудрый странник по городам и местечкам черты оседлости. Впоследствии, когда за писателем укрепилось почетное звание «дедушки еврейской литературы» (данное ему «внуком» Шолом-Алейхемом), представление о «дедушке» сливается с представлением о той маске, в которой Шолом-Яков Абрамович предстает перед еврейским читателем. Это первый большой писатель на идиш, которому удалось завоевать интимную привязанность и глубокое уважение широких кругов читателей.
В течение первых двадцати лет своей деятельности Менделе Мойхер-Сфорим выступает как боец и обличитель («Маленький человечек», «Фишка хромой», первый вариант «Волшебного колечка»), но постепенно его творчество становится более уравновешенным. Он переходит от сатиры к юмору, от тенденциозности, подсказанной общественными мотивами, к объективизму, от борьбы с теневыми сторонами еврейской жизни — к увековечению ушедшей жизни (более поздний вариант «Волшебного колечка» и «Шлойме сын реб Хаима»). Начав, как просветитель, маскил, — но верный направлению, репрезентантом которого был Элиэзер-Цви Цвейфель, — Менделе не выступил против хасидизма и никогда не задевал религиозных чувств читателей. Его социальная сатира направлена была против заправил общины, верховодивших народной массой, она бичевала экономическую беспочвенность, праздность, презрение к физическому труду, провинциальную беспомощность, готовность довольствоваться малым, духовную ограниченность и изоляцию от окружающего мира («Странствия Беньямина Третьего»).
Идейно Менделе стоял значительно выше своих современников. Хотя драма «Такса» является как бы продолжением «Беззаконного мира» Ицхок-Бера Левинсона, в ней, наряду с беспощадно разоблачаемой машиной коррумпированных дельцов общины, выступает наделенный некоторыми чертами самого автора образ Шлойме Бекера, этого предтечи грядущего еврейского революционного движения. В символической повести «Кляча», которую можно рассматривать, как вторую часть «Таксы» (1873), автор, опережая на десять лет свое поколение, становится провозвестником национальной идеи, воспринятой в еврейской среде лишь в 80-х годах. В этой повести, которая, кстати сказать, пользовалась большой популярностью у читателей, автор выступает с критикой экономической программы Гаскалы, предваряя ту критику, с которой выступило впоследствии еврейское революционное движение. Менделе принадлежит почетное место не только в истории литературы, но и в истории еврейской общественности. Это вполне естественно, ибо основной чертой литературы на идиш является ее тесная связь с общественной жизнью, постоянный параллелизм развития художественных форм и новых идей в еврейской общественности.
Менделе Мойхер-Сфорим был синтетическим реалистом. Он создал типичное местечко Кабцанск (от слова «кабцан» — бедняк) и дал нам большие полотна, изображающие характерные ситуации в жизни еврейской местечковой бедноты в середине 19-го столетия. Он рисует все возрасты, все социальные слои, дом и синагогу, баню и богадельню, нужду будней и благодать субботы, жилище, одежду, пищу, образ мысли своих героев, их разные ухватки и навыки. От изображения местечка он переходит к зарисовке типов большого еврейского города Глупска (прототипом Глупска был Бердичев, подобно тому, как прототипом Кабцанска явилось местечко Капуля Минской губернии, в котором автор родился). События, происходящие в Глупске, относятся к 60-м и 70-м годам. Все последующие перемены, наступившие в еврейской жизни, отсутствуют в произведениях Менделе: вплоть до глубокой старости он пытается совершенствовать и углублять изображение типов, которые поразили его воображение в юные и зрелые годы. Изображенная им жизнь почти неподвижна, статична; от этого подхода автора пострадала сюжетная сторона его произведений. В его романах мало интриги, мало происшествий, что компенсируется мастерской обрисовкой характеров и ситуаций, нравов и учреждений. К этому прибавляется своеобразное описание природы у Менделе, который как бы «облачает ее в молитвенное одеяние, — в талес». Нет сомнений, что писатель «объевреил», придал чисто-еврейский колорит всем своим заимствованиям из лучших образцов современной русской реалистической литературы.