Может быть, выявившаяся на этом предвыборном собрании неудовлетворенность, положением, при котором от имени русского еврейства выступал орган, в котором представлены были не все существовавшие течения, и привела к тому, что в Государственной Думе 4-го созыва совещания депутатов с представителями еврейской общественности приняли более постоянный и организованный характер.
Л. Н. Нисселович не баллотировался в 4-ю Государственную Думу. Его здоровье было подорвано в значительной мере его деятельностью в Государственной Думе. Он скончался в 1913 г. в возрасте 51 года. Русско-еврейская пресса всех направлений с грустью отметила его кончину и воздала должное его деятельности, высоко ее оценивая.
В Четвертую Государственную Думу были выбраны 3 еврейских депутата — Н. М. Фридман, бывший депутатом и в 3-ей Думе от Ковенской губернии, и два врача — М. Б. Бомаш от Лодзи и И. Б. Гуревич от Курляндской губернии.[9] Фридман был присяжным поверенным. Будучи юристом, он больше двух своих коллег был подготовлен к парламентской деятельности. К тому же он имел уже опыт по деятельности в 3-й Думе. Человек он был умный, практичный, внушавший к себе доверие и симпатии. Но он был человеком, я бы сказал, тихим, не борцом. Н. М. Фридман не только не отвергал содействия еврейских общественных деятелей, но приветствовал помощь представителей разных течений еврейской общественности. Для установления постоянного контакта с евреями-депутатами было образовано так называемое Политическое Бюро при еврейских депутатах, состоявшее из представителей всех четырех, имевшихся в Петербурге еврейских, не социалистических, партийных образований — Народной Группы, сионистов, Фолькспартей и Демократической Группы. Бунд и другие социалистические партии в Политическом Бюро участия не принимали. Представительство входивших в Политическое Бюро партий носило более или менее постоянный характер. — Состав Бюро не менялся от заседания к заседанию, но в течение пяти лет существования Бюро его состав, конечно, не оставался неизменным.
В Еврейскую Народную Группу вошли, главным образом, евреи-члены Конституционно-Демократической партии. В Народную Группу вошел также Г. Б. Слиозберг, не вошедший в партию к. д., мотивируя это тем, что не хочет быть кадетом еврейского исповедания. К тому же по своим взглядам он был много правее к. д. В Народную Группу вошел также ряд деятелей, в вопросах общей политики бывших левее к. д., как, например, Л. Г. Штернберг. В русско-еврейском еженедельнике «Восход» Народная Группа имела преобладающее влияние.
Членами Политического Бюро от Народной Группы были Г. Б. Слиозберг, М. М. Винавер и Л. Я. Штернберг.
Сионисты были представлены в Бюро И. А. Розовым, М. С. Алейниковым и Исаком Гринбаумом, «Фолькспартей» — М. Н. Крейниным, С. М. Дубновым, доктором А. В. Залкиндом. Если не ошибаюсь, представителем «Фолькспартей» был и О. О. Грузенберг.
«Фолькспартей» по идеологии была партией С. М. Дубнова. Она подчеркивала национальный элемент в еврейской политике и склонялась к идеям вне территориальной национальной автономии. Необходимость требования национальнокультурной автономии для еврейского меньшинства в России признавалась, впрочем, всеми входившими в Политическое Бюро партиями.
От Демократической Группы участвовали Л. М. Брамсон, А. И. Браудо и я.
Еврейская Демократическая Группа была самой левой из несоциалистических партийных образований. Как я уже упомянул, основали ее евреи, участвовавшие в Союзе Освобождения и не вошедшие в Кадетскую партию, считая ее программу и тактику слишком оппортунистической.
Все три депутата-еврея были членами кадетской партии.
Заседания Политического Бюро происходили не реже одного раза в неделю, а иногда и чаще. Были они длительными, иногда затягивались далеко за полночь. Прения часто бывали очень бурными. Наиболее яркими участниками Бюро были М. М. Винавер и О. О. Грузенберг, и редко бывали случаи, когда против того, что говорил один, не возражал бы горячо и красноречиво другой...
Едва ли не самым активным и влиятельным членом Политического Бюро был А. И. Браудо. Он родился в Центральной России, в среде, далекой от еврейства, но стал одним из самых действенных борцов против антисемитизма и за равноправие евреев в России. Он не был оратором и редко выступал с речами в заседаниях Политического Бюро. Но к его мнению все члены прислушивались с особым вниманием. Браудо занимал видный пост в Публичной Библиотеке и пользовался всеобщими симпатиями. Он повсюду имел связи. У него были личные отношения и с революционерами, и с лицами весьма правыми и даже с членами императорской семьи. Его преданность делу борьбы за равноправие была беспредельна. Он посвящал ей много времени и энергии, несмотря на то что жил в очень стесненных материальных условиях.
А. И. Браудо был видным масоном, одним из немногих евреев в русском политическом масонстве. Его принадлежностью к масонству в значительной степени объясняются его связи и возможности. Как известно, русское политическое масонство сыграло большую роль при определении состава Временного Правительства первого и последующих составов.[10]
В Париже, в 1937 г. вышел сборник, посвященный памяти А. И. Браудо, в котором приняли участие еврейские и нееврейские общественные деятели весьма разных направлений. Помещенные в этом сборнике статьи Бурцева и Аргунова свидетельствуют о том, что в разоблачении Азефа А. И. Браудо сыграл едва ли не решающую роль (это было связано с тем, что масоном был и А. А. Лопухин). Как мы узнаем из мемуаров И. В. Гессена, А. И. Браудо принес в редакцию «Речи» текст проекта Основных Законов 1906 г., изданных незадолго до открытия 1-й Государственной Думы. Опубликование этого документа «Речью» произвело большую сенсацию. Надо думать, что этот проект был получен А. И. Браудо благодаря его масонским связям.[11]
Кроме вышедшего в Париже сборника, в Ленинграде в 1926 году Обществом Распространения Просвещения между евреями в России был выпущен научно-литературный сборник, посвященный памяти А. И. Браудо, с посвященной ему статьей Д. А. Левина и биографическими сведениями.
При Политическом Бюро состояло Информационное Бюро, поставившее себе целью собирать материалы о преследованиях евреев и направленных против них действиях власти. Это Бюро имело штат постоянных сотрудников. Многие сведения поступали в Информационное Бюро от деятелей еврейских учреждений, работавших в прифронтовой полосе — Еврейского Комитета Помощи жертвам войны (ЕКОПО) и ОЗЕ.
От случая к случаю в Бюро привлекались для собирания или обработки материала временные сотрудники. Деятельность Информационного Бюро получила особое развитие со времени начала войны 1914 года. Материалами для Информационного Бюро пользовались не только евреи-депутаты, но и депутаты разных партий, а также пресса, общая и еврейская, поскольку этому не препятствовала военная цензура. Отдельные документы и сводки размножались и рассылались членам правительства. Среди сводок была и сводка того, что вычеркивалось военной цензурой, составляемая на основании полученных Информационным Бюро от разных органов печати гранок. Эти гранки с несомненностью подтверждали, что военная цензура пользуется своими прерогативами, чтобы устранить все, что говорит в пользу евреев, например, даже сообщения о наградах за военные подвиги. Если отличившийся солдат носил явно еврейскую фамилию, военный цензор оставлял только первую букву фамилии и ставил точку; если имя было еврейское и фамилия не явно еврейской — оставлялась лишь первая буква имени.
О существовании Политического Бюро и состоявшего при нем Информационного Бюро власти, конечно, знали. Разрешение на их существование никогда не было дано и никогда не испрашивалось. Но деятельность этих Бюро не встречала особых препятствий, так что оно вело, можно сказать, полулегальное существование.
В первые же дни войны 1914 г. Политическое Бюро оказалось перед исключительно тяжелыми задачами. Искренними патриотическими настроениями было охвачено все население России. В Петербурге имели место многочисленные патриотические демонстрации, в которых принимали видное участие и евреи.
26 июля 1914 г. Фридман огласил в Государственной Думе декларацию, в которой было сказано:
«В исключительно тяжелых правовых условиях жили и живем мы, евреи, и тем не менее, мы всегда чувствовали себя гражданами России и всегда были верными сынами своего отечества... Никакие силы не отторгнут евреев от их родины — России, от земли, с которой они связаны вековыми узами. В защиту своей родины евреи выступают не только по долгу совести, но и по чувству глубокой к ней привязанности».
Вся русско-еврейская пресса, включая и сионистическую, и органы, выходившие на идиш, проявили в эти дни патриотические настроения в связи с войной. Значительно было число добровольцев евреев, в числе которых были и студенты заграничных университетов, из-за процентной нормы лишенные права учиться в России. Русские евреи, учившиеся в союзных государствах, вступали добровольцами в союзные армии. Мобилизация среди еврейского населения России почти не дала недобора. Процент евреев в армии был выше их процента в населении, как и процент убитых и выбывших из строя. И все же война с первых же дней стала для евреев источником исключительных бедствий. Уже через несколько дней после начала войны начались в прифронтовых местечках сплошные выселения евреев по распоряжению местных военных начальников. Так, например, через десять дней после объявления войны комендант поселка Мышенка близ Лодзи предписал всем евреям (их было 2000) немедленно выехать и не подчинился распоряжению губернатора, разрешившего им вернуться. Такого рода выселения имели место по распоряжению местных начальников, в особенности, в Русской Польше, где антисемитизм среди польского населения был очень силен. Ложные доносы и распространение ложных слухов об еврейском предательстве стали обычным явлением. В Сувалках в сентябре 1914 года произошел и еврейский погром.