Николай II до последнего дня своего царствования оставался непоколебим в своем решении не допускать расширения прав евреев в России. В самый разгар военной катастрофы 1915 года он говорил Горемыкину, что в еврейском вопросе «ничего на себя не возьмет». Министры, придя в себя после паники, перестали считать этот вопрос актуальным. Так в августе 1916 года министр внутренних дел Хвостов «не находил достаточных оснований к возбуждению в настоящее время вопроса о пересмотре законоположений о черте оседлости». И еще в начале судьбоносного 1917 года один из директоров департамента этого министерства, которому доложили, что по газетным сообщениям правительство готовит законопроект по данному вопросу, сделал на докладе пометку: «Что за чепуха! Откуда берутся такие известия? Никаких реальных шагов по этому поводу в министерстве не предпринято...»[35].
Сообщение об этой пометке было напечатано в журнале «Еврейская Неделя» 22 января 1917 года. Но всего через месяц режим, для которого она была так характерна, сошел со сцены, а люди, ставшие у власти в феврале 1917 года, ясно сознавали, что еврейские правоограничения являются одной из язв павшего режима и что эта язва должна быть немедленно удалена из государственного организма.
В декларации, опубликованной 3 марта 1917 года за подписями председателя Государственной Думы М. В. Родзянко и министра-председателя нового правительства кн. Г. Е. Львова, уже было объявлено, что одним из оснований, которыми будет руководствоваться в своей деятельности Времейное Правительство, будет «отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений». В изданной через три дня программной декларации Временного Правительства мы находим следующие строки:
«Сознавая всю тяжесть гнетущего страну бесправия..., Временное Правительство считает необходимым, еще до созыва Учредительного Собрания, обеспечить страну твердыми нормами, ограждающими ... гражданское равенство».
А 20 марта 1917 года Временным Правительством был издан формальный акт, по которому:
«Все установленные действующими законами ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности, отменяются».
Этим актом заканчивается одна страница в истории русского еврейства. С него началась другая, — также, хотя и по-иному, мрачная — страница, которую дочитают, вероятно, только наши дети.
Приложение
(подписано 20 марта 1917 года)
Исходя из убеждения, что в свободной стране все граждане должны быть равны перед законом и что совесть каждого не может мириться с ограничением отдельных граждан в зависимости от их веры и происхождения, Временное Правительство постановило:
Все установленные действующими узаконениями ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности, отменяются. В соответствии с сим:
I. Отменяются все узаконения, действующие в России как на всем пространстве, так и в отдельных ее местностях, и устанавливающие, в зависимости от принадлежности российских граждан к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности, какие-либо ограничения в отношении:
1) водворения, жительства и передвижения;
2) приобретения права собственности и иных вещных прав на всякого рода движимые и недвижимые имущества, а равно владения, пользования и управления сими имуществами и представления либо принятия их в залог;
3) всякого рода занятия ремеслами, торговлей и промышленностью, не исключая горной, а равно участия в казенных подрядах и поставках и публичных торгах;
4) участия в акционерных и иных торгово-промышленных обществах и товариществах, а равно занятия в сих обществах и товариществах всякого рода должностей, как по выборам, так и по найму;
5) найма прислуги, приказчиков, подмастерьев и рабочих, и принятия к себе ремесленных учеников;
6) поступления на государственную службу, как гражданскую, так и военную, порядка и условия ее прохождения, участия в выборах в учреждения местного самоуправления и иные всякого рода общественные учреждения, занятия всякого рода должностей по правительственным и общественным установлениям и исполнения обязанностей, сопряженных с означенными должностями;
7) поступления в учебные заведения всякого рода и наименования, как частные, так и общественные и правительственные, прохождения в них курса и пользования стипендиями, а равно занятия преподаванием и воспитанием юношества;
8) исполнения обязанностей опекунов, попечителей, присяжных заседателей;
9) употребления иных, кроме русского, языков и наречий в делопроизводстве частных обществ, при преподавании в частных заведениях и ведении торговых книг.
Следуют пункты II — VII, в которых перечислены подлежащие отмене статьи из следующих частей Свода законов:
Общее учреждение губернское (г. II)
Устав о воинской повинности (т. IV)
Устав о прямых налогах (т. V)
Устав таможенный (т. VI)
Устав горный (т. VII)
Законы о состояниях (т. IX)
Законы гражданские и Положение о казенных подрядах и поставках (т. X, ч. I)
Уставы духовных дел иностранных исповеданий и Свод уставов ученых учреждений и учебных заведений ведомства министерства народного просвещения (т. XI, ч. 2)
Уставы Кредитный, Торговый и о Промышленности (т. XI, ч. 2)
Устав строительный (т. XII, ч. 1)
Устав сельского хозяйства (т. XII, ч. 2)
Уставы о Паспортах, О предупреждении и пресечении преступлений, О благочинии (т. XIV)
Уложение о наказаниях (т. XV)
Судебные уставы Императора Александра II (т. XVI, ч.1)
Законы о судопроизводстве гражданском (т. XVI, ч. 2)
VIII. Действие всех изданных до обнародования настоящего постановления административных распоряжений как гражданских, так и военных властей, в силу которых ограничивается пользование какими-либо правами в зависимости от принадлежности к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности, прекращается.
IX. Действие сего постановления распространяется на соответственные ограничения, установленные в отношении иностранцев, не принадлежащих к гражданам воюющих с Россией держав, в зависимости от принадлежности их к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности.
X. Настоящее постановление вступает в силу со дня его обнародования.
Министр-председатель князь Львов
Министр юстиции Керенский
И. М. ДИЖУР. ЕВРЕИ В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ РОССИИ
В первые годы революции в России имело хождение бойкое словечко «Чай Высоцкого, Сахар Бродского, Россия — Троцкого». В устах скрытых и явных антисемитов это звучало намеком на все то же пресловутое «засилье евреев», о котором постоянно вопила черная сотня и против которого весьма почтенные государственные люди в течение долгих лет считали необходимым принимать серьезные меры.
Как известно, в эти годы «военного коммунизма» очень быстро исчезли чай и сахар (не только Высоцкого и Бродского, но и всякий), да и мифическая «Россия Троцкого» вслед затем испарилась из политического жаргона. Но остался миф о необычайном влиянии евреев на весь ход развития России, по мнению одних — пагубном, по мнению других — благотворном.
Какова же на самом деле была роль евреев в хозяйственном росте и развитии Государства Российского?
В средние века в официальных кругах не жаловались на «засилье евреев». Наоборот, великие князья Московские и мелкие удельные князья старались всячески использовать то влияние, какое тогда некоторые богатые крымские евреи имели у могущественных ханов татарских.
Так, великий князь Московский Иван III в 1474 году поручает своему послу Беклемишеву в Крыму убедить еврея Хози Кокоса похлопотать перед ханом Менгли-Гиреем о выдаче великому князю ярлыка (освобождение от непомерной дани). Через 12 лет, в 1486 году мы находим в инструкции великого князя боярину Семену Борисовичу, отправленному с посольством к тому же хану Менгли-Гирею, следующее поручение:
«Да молвит Кокосю жидовину от великого князя... как еси наперед того нам служил и добра нашего смотрел, и ты бы и поныне нам служил, а мы аж даст Бог хотим тебя жаловать».
При Василии Ивановиче (1479—1533) отношение к евреям стало более враждебным в связи с начавшимся преследованием секты «жидовствующих». Иван Грозный на обращение к нему польского короля Сигизмунда с просьбой о разрешении еврейским купцам приезжать в Россию ответил категорическим отказом. Запрещение евреям въезжать в пределы России было включено в договор с Польшей 1610-го года. Но несмотря на это, по свидетельству летописца, во времена Лже-Дмитрия страна была наводнена иностранными еретиками, литовцами, поляками и евреями.
В царствование Михаила Феодоровича отношение к евреям было довольно терпимое, и в Уложении царя Алексея Михайловича нет упоминания о каких-либо ограничениях для евреев. Евреи, очевидно, имели доступ во все города, включая Москву. «Сама московская казна поддерживала торговые сношения с евреями, как, например, с «Быховским евреянином Июдой Исаевым (1674) и с шкловским евреянином Самойлом Яковлевым».
Но при царе Феодоре Алексеевиче в договор с Польшей 1678 года был включен пункт, запрещавший евреям «ездить на обе стороны со всякими товарами». На практике запрет этот, по-видимому, слабо применялся, а во время царствования Петра Великого еврейское население России и особенно Малороссии достигло внушительных по тому времени размеров.
С 1721 года появляются первые указы (Верховного Тайного Совета) о выселении евреев из сел и деревень, а Елизавета Петровна возобновила старомосковскую нетерпимую политику по отношению к евреям. Когда ей представлен был Сенатом доклад о том, что закрытие евреям доступа на ярмарки Малороссии и в Ригу разоряет торговых людей этих мест и приносит убыток казне, императрица положила свою знаменитую резолюцию: — «от врагов Христовых не желаю интересной прибыли».