Но вот наступает эпоха великих реформ, отмена крепостного права, реформа судопроизводства, прогресса в образовании, литературе, науке. Развитие страны идет вперед. Некоторые облегчения, как и обещания лучшего будущего, дарованы и евреям. В результате, во всех областях экономической жизни страны заметно деятельное участие евреев из средних слоев, идущих в гору, к состоятельности. В городах и местечках раздается мощный клич к просвещению и эмансипации, и через них — к приобщению к русской культуре и общественности. Новое поколение выходцев из еврейской бедноты, прошедшее русскую школу, загорается от пламени русской революционности и с воодушевлением вступает в борьбу. Просвещение и ассимиляция, эмансипация и революционный социализм — характеризуют настроения целого еврейского поколения.
Но в следующее царствование картина резко меняется.
Россия при Александре III стала государством, в котором антисемитизм стал системой власти. Борьба с евреями велась на всех фронтах и во всех формах. Евреям закрывали доступ в школы и в то же время боролись с еврейской «обособленностью»; толковали об еврейской «эксплуатации» и одновременно о том, что евреи увиливают от труда; говорили, что еврей, мол, атеист, однако хедер и ешибот подвергались преследованиям. После погромов 80-х годов, изгнания, наветы, правовой гнет не прекращались. Положение из года в год ухудшалось. Достаточно отметить, что в течение одного этого царствования (1881—1894) было издано 65 законов, направленных против евреев, а затем, при Николае II, вплоть до июня 1914 г. — еще 50 законов и распоряжений против евреев. В этой вакханалии соревновались министры и губернаторы, городские управы и полиция, губернские управления и учебные округа. Естественно, что это рождало «еврейский бунт», — неизбежное сопротивление.
Правильное представление о размерах «еврейского бунта» против царского режима можно получить из некоторых цифр о росте революционного движения среди евреев. До 90-х годов среди осужденных за революционную деятельность к каторжным работам евреи составляли — 11%. В 1884-90 гг. в России было 4307 политических заключенных и среди них евреев 579, т. е. 13,4%. В 1897 г. 1140 лиц было арестовано за революционную деятельность, среди них 213 евреев, 18,7%; в 1898 г. — 1414, среди них евреев 351, т. е. 24,8%. По отчету Бунда, в 1903/4 в его организациях числилось 30000 рабочих, а по отчетам всех еврейских революционных партий в России, в них числилось в 1906-07 году, по крайней мере, 75000 членов. Сюда не входят евреи, принимавшие участие в многочисленных общерусских оппозиционных и революционных организациях.
Была и другая реакция на еврейское бесправие и антисемитизм, которая получила свое выражение в эмиграции и, особенно, в палестинофильстве.
О размерах палестинофильских течений в среде русского еврейства свидетельствует следующий факт: в первый период в России было около 80-ти ховевеционистских кружков, приблизительно в 50 городах. В дни Второго сионистского конгресса (1898 г.) было уже 373 таких кружка; к 6-му конгрессу (1903 г.) — 1572 кружка; к концу рассматриваемого периода — не было еврейской общины в России, в которой не существовало бы сионистской организации. О размере влияния сионизма в России можно судить хотя бы по тому, что из 40 колоний в довоенной Палестине большинство было основано русскими евреями, которые составили решающее большинство и во второй алия (1903—1915). Это было глубоко народное движение, втягивавшее лучших людей. И тут были смены подъема и упадка. С трудом продвигается вперед единение пробуждающегося народа, пытающегося — с малыми силами и средствами — заложить основы своего будущего, но их манит чудесный новый мир, который должен родиться с приходом великой революции. Ее громы и молнии, бури и зарницы освещают ему и мрак изгнания и его бессилие перед лицом гигантского поединка с окружающими враждебными силами.
Антисемитизм, как политическая система сверху, революционность, как форма самозащиты снизу, — таков был удел народных еврейских масс. Но самодеятельность народа нашла свое разнообразное выражение во всех областях жизни: в повседневной борьбе против властей, в организации самообороны в погромные дни и в основании сотен обществ взаимопомощи в мирное время, в национальном, политическом и социальном пробуждении масс, в возникновении еврейских политических партий и еврейских революционных организаций, и в эмиграции и сионистском движении во всех его течениях и оттенках.
Все эти очерченные нами процессы, конфликты, вся внутренняя напряженность и в то же время рост национальной самодеятельности масс нашли свое самостоятельное языковое выражение. Отсюда и возрождение иврит, как языка литературы, равно как и расцвет литературы на идиш, языке широких масс, пробудившихся к национальной, политической и социальной активности.
Велико историческое значение русско-еврейского коллектива в истории мирового еврейства в новое время. Дело не только в том, что более половины еврейского народа жило в России и что русское еврейство явилось численно крупнейшим еврейским коллективом. Вся история еврейства в новое время стала под знаком русского еврейства. В силу особых обстоятельств общественного и духовного порядка именно в русском еврействе созрели те творческие силы, в которых был залог обновления и возрождения еврейского народа.
A. MEHEC. В МИРЕ ЕВРЕЙСКИХ РЕЛИГИОЗНЫХ ИСКАНИЙ
ЕШИБОТЫ И ТЕЧЕНИЕ «МУСАРНИКОВ»
Еврейская религия — это диалог между Богом и человеком: это показал нам с большой убедительностью известный мыслитель Мартин Бубер в своем знаменитом произведении «Я и ты». Божество открылось еврейскому народу не в видимом образе, а в слове. Завет «не сотвори себе кумира» имел огромное влияние на духовное развитие еврейства. Священное писание, Книга, стоит в центре еврейской религиозной жизни.
Поэтому изучение Торы приобрело особенное значение: в этом изучении Торы человек встречается со своим Создателем. Не в том суть, что Тора дает людям возможность получить необходимые указания, как поступать, как вести себя. Напротив, изучение Торы имеет огромное значение само по себе, ибо оно является в такой же степени, как молитва, диалогом между Богом и человеком. Тора приносит человеку слово Божье; а в молитве человек со своим словом обращается к Богу — к Отцу Небесному. Граница между Торой и молитвой не очерчена резко, ибо изучение Торы тоже является способом служения Богу, своего рода обрядностью. Не раз высказывалось мнение, что изучение Торы — это высшая ступень служения Творцу.
В изучении Торы лежало нечто мистическое. Изучая Тору, люди забывали голус, нужду и мирские заботы: «словно песня звучали для меня твои законы в доме моем на чужбине» (Псалмы. Гл. 119).
Особенно одухотворяло изучение Талмуда. В Библии еврей внимает слову Божьему, и единственным ответом может быть: «наасе венишма» — мы услышим и выполним. Иной характер носит изучение Талмуда: изучающий Талмуд входит в общение с людьми, с истолкователями Божьего слова. Правда, это люди исключительные, танаи и амореи, но все же это только люди. В Талмуде мы найдем много споров по поводу способов толкования Торы, существуют различные мнения и разъяснения, и изучающий неожиданно узнает, что Тора не была дана в законченном виде, что позднейшие поколения имели возможность добавлять и вносить новшества в Тору. И раз могли в свое время существовать различные мнения в ешиботах Израиля и Вавилона, почему не быть аналогичным расхождениям и в ешиботах России и Польши?
Дискуссии в Талмуде захватывали фантазию юных людей. Они не довольствовались сухим толкованием текстов. Талмудическая литература является плодом творчества ряда поколений, в ней естественно нашли свое выражение настроения и взгляды людей разных эпох и различных направлений. К тому же смысл текстов не вполне ясен; приходилось сравнивать тексты, сопоставлять один закон с другим. Так получил развитие диалектический метод, метод истолкований неясных текстов и самостоятельных выводов. Это и есть тот метод «пилпула», так часто подвергавшийся критике. Не подлежит сомнению, что только благодаря «пилпулу» был создан единственный метод, обеспечивший нормальное развитие талмудической Галахи.
Верно, что применение метода «пилпула» заходило порой слишком далеко. Но ведь в сущности каждая философская система с течением времени становится предметом диалектического истолкования, методом «пилпула». Этот метод оказался прямой необходимостью для тех, кто ставил себе целью сохранить преемственность большой религиозной традиции.
От занимающегося изучением Талмуда требовались серьезная подготовка и большое рвение, ибо он должен был прежде всего хорошо владеть языком и своеобразной терминологией талмудической литературы. Тем не менее изучение Торы никогда не было монополией небольшой привилегированной группы. Тора считалась собственностью всего народа, и все в большей или меньшей степени чувствовали свою сопричастность к Торе.
Самой высокой степени развития достигло изучение Торы в Восточной Европе. Города и местечки Литвы, России и Польши были переполнены людьми, изучавшими Тору, и братствами, посвятившими себя ее изучению. Менделе Мойхер Сфорим рисует картину изучения Торы, примерно в пятидесятых годах прошлого века, в его родном городке Копыле:
«...Синагога переполнена — тут сидят над Талмудом обыватели постарше и помоложе, ешиботники, покинувшие жен и детей в другом городе, чтобы корпеть над Талмудом и питаться в чужих домах. А по вечерам, между молитвами «минхо» и «маарив», тут собираются у столов ремесленники и другие прихожане, чтобы послушать мудрую речь наиболее изощренных в Талмуде; за одним столом читается «Мидраш», за другим «Эн-Яков», за третьим «Посук», за четвертым — «Хойвес Халвовес» и другие ученые и нравоучительные книги».
Нужно отметить, что женщины тоже не оставались без духовной пищи: этому способствовало то обстоятельство, что в еврейских центрах Восточной Европы издавна появлялась довольно богатая литература на народном языке, на идиш. К началу 17-го столетия появилось первое издание так называемой «женской Торы» — «Цено ур’ено». Эта книга выдержала до 1832 года тридцать четыре издания. Постепенно появлялось все больше переводов нравоучительных книг, сборников молитв, мидраша и т. д. Наряду с переводами появился целый ряд произведений, написанных на идиш — сборников сказок, рассказов, тхинот (женские молитвы) и т. п. Печатались также издания на обоих языках с двумя текстами — на идиш и на иврит.