«Когда мне исполнилось 13 лет, я вышел из-под опеки моих учителей и был предоставлен самому себе, и один отдался самостоятельным занятиям в синагоге. Я был одиночкой, ибо я был единственным юношей-учеником в районе, который просиживал в синагоге над книгами. В синагоге не было ни живой души, за исключением «даяна», который проводил там до полудня в изучении Талмуда и молитве... Эти одинокие часы занятий в синагоге имели огромное влияние на мой характер и душевный мир. Наедине с моими давнишними и новыми мыслями, с моими сомнениями и интимными размышлениями, просиживал я целые дни напролет возле книжных шкафов; по временам я прерывал занятия и погружался в мир мечтаний и образов; я сводил тогда счеты с мирозданием и пытался обрести смысл существования для себя и для всего человечества».
В таком творческом одиночестве и многие другие юные исследователи Торы подводили баланс себе и окружающему миру.
Это углубление в душу и это раздумье нередко уводило их в сторону от избранного ими пути. И разве не удивительно, что именно среди «клойзников» Гаскала нашла столько пламенных последователей. Идейный кризис 70-х и 80-х годов прошлого столетия, влияние которого ощущалось даже в таком центре изучения Торы, как Воложин, с особенной силой проявлялся среди занимавшихся в стенах синагоги. Стало необходимым внести новый дух в изучение Торы, чтобы у молодежи хватило силы и воли противостоять напору просветительных идей. Эту историческую задачу взял на себя реб Израиль Салантер (1810—1883), основатель движения «мусарников».
ТЕЧЕНИЕ МУСАРНИКОВ И МУСАР-ЕШИБОТЫ
Девятнадцатый век был для русских евреев, так же как и для европейского еврейства, периодом духовных исканий. Новая буржуазно-секулярная культура обладала большой притягательной силой для еврейской интеллигенции. Молодежь, изучавшая Тору, всегда питала глубокое уважение к разуму; именно поэтому метод «пилпула» играл такую большую роль в ешиботах. Этим объясняется, почему современная культура, насквозь пропитанная рационализмом, эту молодежь очаровывала.
Среди представителей религиозной ортодоксии были люди, которые не являлись принципиальными противниками светского образования. Но многих смущал вопрос: возможно ли в сравнительно короткое время, отведенное для занятий в хедерах и ешиботах, дать учащимся общее образование наряду с еврейским? Серьезнее была другая проблема. Опыт показал, что общее образование часто приводит к отрыву от еврейской традиции. Нелегко было достигнуть гармонического сочетания еврейской традиции с современной секуляризированной культурой; не удалось это гармоническое сочетание найти и Израилю Салантеру, хотя он его искал. Сближение между растущим потоком секуляризированной культуры и еврейским религиозным традиционализмом так и не было осуществлено в Восточной Европе на протяжении 19-го столетия.
Сильное влияние Гаскалы на молодежь, обучавшуюся в ешиботах, объяснялось в значительной степени тем, что Гаскала принесла с собой новый подход к миру и к проблемам современности. Гаскала была проникнута духом наивного оптимизма. «Человек по природе своей добр», — считала Гаскала. — Ему не достает только просвещения.
В своей вере в человека Гаскала почти не замечала в нем дьявольского начала, не замечала зверя в человеке. Поэтому маскилы так высоко ценили науку и возлагали на просвещение столько надежд. Реб Израиль Салантер в противовес этим взглядам считал, что человек по натуре и добр, и зол, и поэтому одно просвещение недостаточно для пробуждения его нравственной жизни. Поэтому он подчеркивал важность деятельности человека, ибо «расстояние между знанием и невежеством — меньше, чем между знанием и делами». Та же мысль выражена в афоризме, который часто цитируется в кругах мусарников и приписывается Израилю Салантеру: «хорошо бы, если б самый крупный человек поступал в соответствии с тем, что знает самый маленький человек».
Основатель движения мусар утверждал, что не легко контролировать силы, таящиеся в глубинах нашего естества. Природа неустанно влечет нас под гору, и нужны величайшие усилия воли, чтобы побеждать наущения злого духа и воспитывать в себе добродетель. Вся жизнь человека — это непрестанная борьба с самим собой. По лестнице жизни либо подымаешься вверх, либо спускаешься вниз, но нельзя останавливаться посредине. Подобно тому, как виленский Гаон почти за сто лет до И. Салантера подчеркивал необходимость затраты огромных усилий на изучение Торы, так реб Израиль твердил, что необходим огромный труд для того, чтобы приучить себя к деланию добра. Человек должен работать над собой, должен углубляться в себя, познать и себя и окружающий мир, ибо «каждый человек — это книга морали (мусар — книга), а мир — это молельня (мусар — молельня)».
Реб Израиль Салантер усиленно подчеркивал ответственность руководителей. Ему не импонировали тихие и таинственные праведники, удаляющиеся от мирской суеты. В наше время — утверждал он — люди высшего разряда должны принимать участие в заботах и тревогах своего поколения. Он говорил ученикам: когда мы видим, что евреи покидают пути Торы, это наша вина. Мы будем за это держать ответ, ибо мы, учителя и руководители народа, не выполнили своего долга. Существует связь между различными еврейскими центрами: «все евреи ответственны друг за друга». И. Салантер охарактеризовал эту связь при помощи классического афоризма: «если в ковенской синагоге евреи злословят, то нарушается святость субботы в Париже» ... Поэтому от руководителей, на которых лежит столь большая ответственность, требуется много мужества.
И. Салантер как-то заметил: «раввин, которого не пытаются изгнать из города — не настоящий раввин, а если его все-таки изгоняют, значит, он — не настоящий человек».
Не без основания указывалось на некоторое сходство между хасидизмом и учением мусара; однако различия между ними выступают гораздо более явственно, чем черты сходства. Ошибаются те, кто считает «мусар» чем-то вроде литовского хасидизма. Это явления различного порядка. Особенностью направления И. Салантера было то, что оно предъявляло большие требования к человеку. «Не понимаю, — заметил однажды реб И. Салантер, — как может еврей двинуться с места, не захватив с собой Талмуда?» Именно для того, чтобы соблюдать принципы морали в отношениях между людьми, необходимо знать соответствующие законы. Поэтому мусар так и не стал народным движением, хотя Израиль Салантер прилагал все усилия к распространению основ мусара среди простого народа.
Основатель мусара понимал, что недостаточно ограничиваться изучением Торы; то же самое относится и к учению мусара. Заглядывая в книги о морали или выслушивая проповеди на эту тему, человек лучше не становится, «ибо расстояние между знанием и действием, между словом и делом так же велико, как между небом и землей». Поэтому И. Салантер считал основным вопросом: как следует обучать мусару? Что нужно сделать для того, чтобы очищающие душу слова мусара с течением времени превратились в добрые дела и добрые нормы поведения. Как добиться того, чтобы изучение мусара помогало нам стать лучше?
Начать надо с того — утверждал он — чтобы учиться мусару сосредоточенно, каждый день. Точно также, как еврей посвящает определенные часы молитве и изучению Торы, он должен найти время и для мусара. Крайне важно, далее, сознавать, что мусар — это наука, которая учит нас, как исцелять душевные недуги. Чтобы избегать злословия требуется, быть может, больше знаний, чем, например, соблюдать законы о кошерной пище. Поэтому занятия мусаром должны стать частью нашей повседневной жизни.
Реб Израилю Салантеру был как-то поставлен вопрос: если человек посвящает учению не более одного часа в день, чему он должен отдать предпочтение мусару или Талмуду? Если он выберет мусар, — отвечает реб Израиль, — он убедится, что у него остается на один час больше времени для изучения Торы. Мусаром обязан заниматься каждый, — утверждал И. Салантер, — от выдающихся ученых до простого человека из народа.
Существенно и второе положение: Мусаром надо заниматься с воодушевлением. Человеческие сердца закрыты наглухо, и хорошие слова не всегда находят к ним доступ. Учиться надо так, чтоб человек достигал высокого напряжения и чувствовал себя потрясенным до глубины души. Реб Ицхок Блазер, ученик И. Салантера, добавляет: мы знаем, как действует музыка — она способна вызвать сильнейшие переживания — радость или печаль. Слова мусара должны звучать так, чтобы они потрясали душу, рождали потребность в покаянии и исповеди.
Третье положение касается системы повторного изучения. Главная цель занятий мусаром дойти до такой степени, при которой выполнение норм морали становится привычным свойством человеческой натуры, когда человеку кажется, что иначе поступать он не может. Поэтому важно повторять главы мусара много раз, чтобы они глубоко запали в душу. Если человек сознает себя в чем-либо морально слабым, он должен сосредоточенно вновь и вновь повторять с воодушевлением тексты мусара, имеющие отношение к этой черте характера. «Наш ребе, — рассказывает Исаак Блазер, — читал нараспев с большим воодушевлением книги мусара, и от этой мелодии становилось грустно на душе. Иногда он с волнением повторял отдельные тексты несколько раз».
Четвертое положение направления реб Израиля Салантера состоит в том, что занятия должны вестись сообща. Совместная работа укрепляет человека и помогает преодолевать соблазны. Основатель мусара и тут остался верен традиции. Совместное изучение Торы и совместная молитва всегда считалась угодной Богу. Когда десять человек сходятся вместе для учения или для молитвы, на них нисходит шехина (благодать). То же самое происходит при совместных занятиях мусаром.
Характерной чертой движения мусар была глубокая вера в человека. Правда, Салантер и его ученики не разделяли наивных представлений о том, что человек добр по самой своей природе. Мусарники были пессимистами и считали нужным подчеркивать, как трудна борьба с самим собою, которую человеку приходится вести. Но всей душой они верили, что человек располагает силами и средствами добиться в этой борьбе заветной цели. Реб И. Салантер особенно энергично предостерегал против фаталистического подхода к человеческой греховности: