Через четверть часа в джунглях снова зашелестело и затрещало, и Гржимек увидел бивень. Его спутник дал вспышку для съемки. Как отнеслась серая громадина к внезапно вспыхнувшему яркому свету? Не послужило ли это сигналом к атаке? Нет, слон вообще не отреагировал на ослепительную вспышку. Он, вероятно, принял ее за обычную зарницу, которую ему неоднократно приходилось видеть, или за что-то другое, также не заслуживающее внимания.
Вообще следует заметить, что слоны, столь боязливые в других случаях, испытывают весьма мало беспокойства при различных явлениях природы. В противоположность, например, собакам они почти не реагируют на гром. Ливни, видимо, тоже не производят на них большого впечатления. И даже степные пожары не нервируют их, и они спокойно шагают по горящей траве. Ведь до тех пор, пока слоны находятся в движении, огонь не может повредить толстые подушки на их ногах.
Так или иначе, но самец, которого наблюдал доктор Гржимек, не придал никакого значения неожиданной вспышке. В дальнейшем Гржимек сфотографировал еще одного слона, огромного самца, осветив его тремя электрическими вспышками, «яркими, как солнце». Но и этого слона не взволновало ни в малейшей степени вторжение ослепительного света в полутьму зарослей. Лишь почуяв присутствие человека, он забеспокоился и, пятясь, отступил. Послышался легкий шелест веток, и слона уже нельзя было различить в густом лесу.
В гуще слонового стада.
Однако не всегда и не при всех обстоятельствах путешественники по Африке ищут встречи со слонами. Иногда бывает и так, что они, ничего не подозревая, идут свойм путем, думая о чем угодно, только не о слонах, и вдруг замечают, что попали в самую гущу стада. Обычно это вызывает довольно неприятное ощущение, ибо воображение, помимо воли и несмотря на все ружья и винтовки, сразу же начинает сравнивать жалкие человеческие силенки с концентрацией первозданной мощи, таящейся в стаде слонов, и рисует весьма неважные перспективы. Происходит примерно следующий разговор с самим собой: «Где ближайшее дерево, на которое я могу взобраться?.. Совсем недалеко… Да, но ствол слишком толстый, по нему не вскарабкаешься… К тому же внизу нет веток… Рядом с ним, правда, есть дерево и потоньше… Впрочем, если слон захочет, он сломает это дерево в один миг… Бежать? Но я не пробегу и десяти метров, как запутаюсь в зарослях и шлепнусь носом. А слону-то что? Ведь эти корни-ловушки ему не помеха, если он захочет меня догнать… Так что же мне делать?..»
К счастью, эта столь невыгодная для двуногого существа оценка соотношения сил исходит из ложной предпосылки, что при встрече с человеком слоны действуют как единый коллектив.
Однажды на Суматре известный зверолов и торговец животными Джон Гагенбек угодил прямо в гущу стада слонов. Он ехал через лес на двуколке, которой управлял местный возница. Вдруг со всех сторон, слева и справа, спереди и сзади, затрубили и захрюкали слоны. Тут уж не по себе становится не только людям, но и пони, везущему двуколку. Он припускается рысью, несется все быстрее и в конце концов переходит в бешеный галоп.
Все обошлось благополучно, причем оказалось, что слоны не только не собирались напасть на людей, а, наоборот, сами бросились врассыпную. Вид повозки явно привел их в не меньший ужас, чем их собственный вид — седоков и пони. Словом, стороны явно не поняли друг друга.
Когда слон пускает в ход хобот.
Итак, слоны не хотят иметь никаких дел с двуногими существами, когда неожиданно встречают их. В этом отношении они ничем не отличаются от всех остальных крупных животных, включая львов, тигров, леопардов и крокодилов, которые, согласно широко распространенному заблуждению, якобы являются отъявленными людоедами. Истина заключается в том, что даже хищники (а также змеи всех видов) боятся своего самого опасного врага — человека — и убегают от него, как какой-нибудь олень или заяц. Если же они нападают, то делают это почти исключительно в целях самообороны, что не всегда осознается человеком. Но в такой ситуации даже самые кроткие и робкие животные становятся воинственными. Заяц и тот царапается и кусается, когда у него нет иного выхода. Кроме того, живущие на свободе животные обычно становятся агрессорами (если только называть этим словом обороняющихся не противоречит здравому смыслу), когда они защищают своих детенышей, места кладки яиц или территорию, которую они считают своей родиной.
Конечно, бывают и отклонения от этой общей нормы, но они чрезвычайно редки. Специалисты оценивают соотношение между отклонениями и нормой как 1:1000, а может быть, даже 1:10 000. Что же касается тех зверей, которые все-таки нападают на человека, то можно предположить, что они случайно обнаружили, что человек — не страшный противник, а всего-навсего легкая и вкусная добыча.
В Африке иногда диких зверей охватывает настоящая эпидемия людоедства. Так, в конце прошлого века во время строительства Угандской дороги от Момбасы до Кисуму два льва загрызли более ста африканцев и индийских рабочих. В таких случаях зверь, который приобрел опыт людоедства, по-видимому, становится учителем одного или нескольких своих собратьев.
Слон большей частью стремится избежать встречи с человеком, а встретившись с ним, либо, как описывают многие, спокойно уходит «полный достоинства», либо, как сообщают другие, подняв хобот, быстро убегает. Но никогда его бег не переходит в галоп. По свидетельству одного исследователя Африки, слоны не бегают галопом даже тогда, когда хотят догнать железнодорожный экспресс. «Но догнать экспресс им все-таки удалось бы», — заявляет тот же эксперт. Разумеется, это преувеличение. Вряд ли в африканских джунглях можно увидеть слона, бегущего наперегонки со скорым поездом, который в Европе развивает скорость до 130 километров в час. Зато слонам время от времени приходилось состязаться с лошадьми, и выяснилось, что на хорошей дороге копытное животное имеет солидные шансы на выигрыш, однако на плохой — победителем неизбежно оказывается слон.
Если слону по тем или иным причинам все-таки приходится иметь дело с человеком, то исход этой встречи зависит от самых различных моментов. Большую роль здесь играют случайность и проявленное человеком присутствие духа.
Однажды в Танганьике какой-то носильщик каравана пробирался через лес. Вдруг прямо перед собой он заметил слона, попытался бежать, но, запутавшись в лиане, споткнулся и упал. Его жена, следовавшая за ним на небольшом расстоянии, успела только увидеть, как слон схватил мужа хоботом и поднял высоко в воздух. В ужасе побежала она назад к каравану, и спасательная группа спешно направилась к месту несчастья. Однако на полпути она уже встретила носильщика — целого и невредимого. Слон опустил его на землю и стал катать взад и вперед хоботом. А затем… трубя, поспешил прочь.
В другом случае слон схватил хоботом английского охотника и бросил в кустарник, который ослабил силу удара.
Однажды слон хоботом отшвырнул охотника далеко от себя в высокую траву. Когда вслед за этим он подошел к охотнику, тот спрятался под хвостом у животного и довольно долго крутился вместе с ним на одном месте. Этот маневр удался, но все-таки приключение могло кончиться для человека плохо, если бы его товарищ не убил слона.
Более редкий случай, когда слон воспользовался не хоботом, а бивнями, пришлось пережить Экли. Однажды, спустившись с ледников горы Кения в зону более теплого климата, он подвергся нападению слона-самца. Экли неожиданно почувствовал прикосновение бивня к своей груди. Машинально, но очень быстро он ухватился за оба бивня и упал спиной на землю, оказавшись как раз между ногами разъяренного самца, и тот, нагнув голову, всадил бивни в землю, а не в тело беспомощного Экли. Бивни застряли в корнях или в чем-то еще. При этом слон хоботом случайно ударил Экли по лицу, сломал ему нос и рассек щеку до самых десен. После этого, не проявляя больше никакого интереса к своей жертве, слон набросился на двух африканцев, сопровождавших путешественника.
Убедиться в том, что нельзя быть уверенным в мирном исходе неожиданной встречи с самцом, пришлось и Мартину Джонсону, когда он попытался сфотографировать слонов на границе Абиссинии. Самец, в поле зрения которого он неожиданно попал, поднял хобот, навострил уши и, немного раскачавшись, устремился на необычный для джунглей предмет. И не только он один: все стадо последовало за ним. Джонсон попробовал обороняться домашними средствами. Он начал кричать на слонов и размахивать зажатыми в руках носовыми платками. Однако все эти уловки не произвели на них никакого впечатления. И только выстрел заставил самца повернуть. Стадо замерло в нерешительности, увидев, что вожак изменил свои намерения, а потом пустилось наутек.
Дуэль со слоном.
Путешественники по Африке в общем должны были прийти к выводу, что слоны теряют свое миролюбие, когда их раздражают.
Шомбургк однажды ранил слона, повстречавшегося ему в Африке у озера Бангвеоло (примерно там, где умер великий Ливингстон). Он выстрелил в него из своего тяжелого «слонового ружья» калибра 600 с расстояния двадцати метров. Раненое животное изо всех сил бросилось бежать, и Шомбургк последовал за ним. Через час слон снова попался ему на глаза. Еще один выстрел. Но ружье дало осечку. Слон, однако, услышал, как щелкнул курок и (дело происходило не в зарослях, а в высокой траве) с ужасным ревом ринулся на охотника. Шомбургк не тронулся с места. Когда огромное животное было уже совсем близко, Шомбургк прицелился и всадил ему вторую пулю прямо в голову. Слон был оглушен, его мощное тело закачалось. Потом он промчался над бросившимся на землю Шомбургком, ударив его задней ногой по ребрам. Охотник и животное, преследуемый и преследователь неоднократно менялись ролями. Все снова и снова стрелял Шомбургк, все снова и снова пытался слон обнаружить разбойника, покушавшегося на его жизнь, и растоптать его. В конце концов Шомбургк счел за благо убраться с пути основательно израненного колосса. Он попытался вместе с опытным ох