полей в атомах моего тела. На этом глубинном уровне бытия я невообразимо стар, количество моих проявлений бесконечно, а их приход и уход — это просто пульсации и вибрации одного вечного потока энергии.
Трудность осознания всего этого заключается в невозможности глубоко понять происходящее с помощью концептуального мышления. Попытки рационально истолковать истину напоминают желание заглянуть в свои собственные глаза без всяких вспомогательных приспособлений или стремление описать цвет зеркала с помощью цветов всего того, что отражается в нём. Основание, или «фундамент» нашего существования и восприятия не может быть понят в терминах известных вещей точно так же, как видимая картина — это нечто большее, чем совокупность всех объектов, попавших в поле зрения. Поэтому мы вынуждены говорить о нём с помощью мифов — то есть с помощью особых метафор, аналогий и образов. Таким образом мы получаем отдалённое представление о том, на что реальность похожа, не указывая при этом, чем конкретно она является. С этой стороны миф — это выдумка, обман, предрассудок. Однако с другой стороны «миф» — это полезный и плодотворный образ, с помощью которого мы можем объяснить смысл жизни подобно тому, как мы иллюстрируем поведение электрических сил, сравнивая их со свойствами воды и воздуха. Однако, если мы пользуемся «мифом» в этом втором смысле, мы не должны принимать его буквально, точно так же, как мы не путаем электричество с воздухом или водой. Таким образом, пользуясь мифами, важно научиться за образом чувствовать реальность. В противном случае наше понимание будет подобно влезанию на столб, на котором укреплён указательный знак, вместо того, чтобы продолжать путешествие в указанном направлении.
Поэтому, когда дети задают мне фундаментальные метафизические вопросы, которые иногда естественно возникают у них, я пытаюсь давать им ответы в виде мифа. Отвечая на вопросы типа «Откуда взялся мир?», «Почему Бог его создал?», «Куда уходят люди, когда умирают?», я снова и снова убеждаюсь, что мой простой рассказ вполне удовлетворяет их. Он звучит приблизительно так:
Нельзя указать время возникновения мира, потому что он повторяется снова и снова подобно тому, как двигаясь по кругу, мы будем снова и снова возвращаться в одно и тоже место. Ведь окружность нигде не начинается и нигде не заканчивается. Посмотри на мои часы, по которым я узнаю время; стрелки часов движутся по кругу, и точно так же мир повторяется снова и снова. Смотри, часовая стрелка поднимается по циферблату вверх от шести до двенадцати, а затем опускается вниз от двенадцати до шести. Подобно этому есть день и есть ночь, можно бодрствовать, а можно спать, люди живут и умирают, приходит лето, а затем зима. Ты не можешь жить так, чтобы у тебя всё время было только что-то одно и не было другого. Ведь ты не мог бы знать, что такое чёрный цвет, если бы ты никогда не видел его рядом с белым.
Подобно этому бывает так, что мир есть, но бывает и так, что его нет. Ведь если бы мир шёл всё время только вперёд и вперёд, он бы ужасно наскучил себе. Поэтому он появляется, а затем исчезает. Ты то видишь его, то не видишь. После исчезновения он всегда возвращается снова, потому что он никогда не успевает окончательно надоесть самому себе. Это напоминает твоё дыхание: ты делаешь вдох, а затем выдох, снова вдох и снова выдох, но если ты попытаешься один раз вдохнуть и больше никогда не выдыхать, тебе вскоре станет плохо. Ещё это похоже на игру в прятки, потому что интересно всегда находить новое место для того, чтобы спрятаться. Вспомни о том, что тебе не нравится играть с друзьями, которые прячутся всегда в одном и том же месте. Бог тоже любит играть в прятки, но Ему не с кем играть, кроме Самого Себя, потому что кроме Бога в мире никого больше нет. Однако для того, чтобы выйти из этого затруднения, Он притворяется, что не является Собой. Таким образом Ему удаётся спрятаться от Себя. Бог притворяется, что Он — это ты и я, и все люди в мире, все животные, все растения, все камни и все звёзды. Когда Он играет Сам с Собой таким образом, у Него бывают необыкновенные и удивительные приключения, среди которых есть страшные и даже ужасные. Однако все они просто напоминают плохие сны, потому что когда Бог просыпается, всё, что Ему снилось, исчезает.
Вот и получается, что когда Бог прячется и притворяется тобой или мной, Он делает это очень ловко. Поэтому для того чтобы найти Себя, Ему может потребоваться довольно продолжительное время. Но этот долгий поиск очень интересен — именно на него Бог рассчитывал, когда начинал игру. Он не хочет найти Себя слишком быстро, ведь так играть было бы не интересно. Вот почему тебе и мне так трудно обнаружить, что на самом деле мы — это Бог в маске, играющий наши роли. Но после того, как игра закончится, все мы проснёмся, перестанем притворяться и вспомним, что мы — одно Я — Бог, являющийся всем тем, что есть в мире, и живущий веки вечные.
Тебе, конечно, следует помнить, что Бог не похож на человека. У человека есть тело, и поэтому всегда существует что-то снаружи тела. Если бы снаружи ничего не было, мы бы не смогли заметить различие между тем, что снаружи, и тем, что внутри. Но у Бога нет тела, потому что он охватывает Собой всё и ничто не лежит вне Его. (Если ребёнок уже достаточно смышлёный, то в этом месте рассказа я показываю ему ленту Мёбиуса — полоску бумаги, склеенную в колечко так, что у него есть только одна сторона и один край). Для Бога внутреннее и внешнее — это одно и то же. И хотя я говорил о Боге «Он», а не «Она», в действительности Бог — это не мужчина и не женщина. Я не говорю о Боге «Оно», потому что в английском языке так называют лишь неживые вещи.
Бог — это Я целого мира, но ты не можешь видеть Его по той же самой причине, по которой без зеркала ты не можешь заглянуть в собственные глаза. Ты не можешь видеть свои глаза точно так же, как ты не в состоянии укусить свои зубы или посмотреть, что творится внутри твоей головы. Твоё «я» спрятано так искусно потому, что в тебе прячется Сам Бог.
Ты можешь спросить, почему Бог иногда прячется в облике ужасных людей и почему Он иногда притворяется теми, кто страдает от страшных болезней и несчастий. Чтобы понять это, вспомни прежде всего о том, что Он фактически не подвергает опасности никого, кроме Себя. Вспомни также и о том, что почти во всех сказках, которые тебе нравятся, кроме хороших героев есть ещё и плохие. И вся увлекательность повествования в том и состоит, чтобы узнать, как добрые герои победят злых. То же самое получается, когда мы играем в карты. В начале игры мы хорошенько перетасовываем их, что соответствует поступкам плохих людей. Но смысл игры в карты в том, чтобы привести в порядок всю эту путаницу. Тот, кто сделает, это лучше других, становится победителем. Затем мы перетасовываем карты ещё раз и начинаем игру сначала. Точно так же обстоят дела с миром, в котором мы живём.
Эта история по сути своей — миф, она не претендует на то, чтобы быть научным описанием происходящего в действительности. Она уподобляет мир игре или драме, называет Игрока затасканным словом «Бог» и пригодна лишь для получения общего представления о том, на что похоже реальное положение вещей. Я использую этот миф точно так же, как астрономы для объяснения расширения Вселенной надувают чёрный воздушный шарик с белыми точками, обозначающими галактики. Но для большинства детей и многих взрослых этот миф оказывается простым, понятным и увлекательным. По сравнению с ним другие символические описания мира выглядят грубыми, запутанными и невразумительными. Однако многие люди считают, что безоговорочное принятие в качестве истины тех туманных утверждений и неочевидных аналогий, которые предлагают им религии, является испытанием глубины их веры. «Я верю, сказал христианин Тертуллиан, — потому что это абсурдно».
Но самостоятельно мыслящие люди не принимают на веру идеи лишь на том основании, что они абсурдны. Они не чувствуют себя обязанными верить в чудеса и непонятные утверждения. В этом они отличаются от Авраама, который почувствовал долг перед Богом, состоящий в необходимости принести в жертву своего сына Исаака. Т. Джордж Харрис говорит об этом так:
В прошлом процветали социальные иерархии, в которых повелитель всегда наказывал своих подчинённых за малейшую ошибку. Поэтому люди привыкли чувствовать присутствие суровых авторитетов на каждом этапе «пути вверх». Однако в наши дни всеобщей свободы мы не чувствуем больше этого бремени. Со времени появления книг доктора Спока в семьях почти не осталось отцов, которые бы напоминали Бога Иегову. Поэтому в наше время подсознание большинства людей не стремится завоевать снисхождение гневного Бога на небесах.
Однако он продолжает:
Наше поколение познало холод ада и одиночество заточения в этой жизни без Бога, Который мог бы проклясть или даровать спасение. До тех пор пока человек не обнаружит, что он находится в ловушке, и собственными силами не достигнет… «Первоосновы Бытия», у него полностью отсутствует понимание смысла своего существования. Ограниченный, пустой человек знает лишь то, что вскоре его не станет. Поскольку эта жизнь бессмысленна, а будущей жизни он не видит, он не является полноценным живым существом и обречён на одиночество и смерть.[2]
Поль Тиллих обезвредил слово «Бог», назвав его «Первоосновой Бытия» (Ultimate Ground of Being). Это понятие имеет тот же смысл, что и «высшее Я этого мира» — термин, который я использовал в своей сказочке для детей. Однако особенность моей истории в том, что она незаметно создаёт у ребёнка впечатление, что Первооснова Бытия — это он сам. Речь, конечно же, идёт не о той личности, которую Первооснова принимает или которой она притворяется, а о том глубинном Я, которое невозможно наблюдать в себе, потому что оно-то как раз и является наблюдателем. Итак, вот тайна тайн и запрет всех запретов: ты есть ЭТО!
Однако признавать это в нашей культурной среде означает дать повод для подозрений в сумасшествии, сказать самое страшное из богохульств и продемонстрировать своё глубочайшее невежество. Мы верим, что подобные заключения представляют собой предел мегаломании — раздувания своего эго до полной абсурдности. Мы развиваем эго с одной стороны, но ограничиваем его с другой. Из поколения в поколение мы выбиваем дурь из наших детей, приучая их «знать своё место» — вести себя, мыслить и чувствовать так, чтобы их скромность соответствовала их положению маленьких эго среди многих других маленьких эго. Моя мать часто повторяла: «Не думай, что на тебе свет клином сошёлся!» Каждый, кто в своём здравом уме верит, что он — Бог, должен быть распят на кресте или сожжён на костре. Однако теперь мы, как правило, поступаем с такими людьми более гуманно, потому что убеждены, что в своём здравом уме никто не может верить в такую бессмыслицу. Только несчастный идиот может считать себя всемогущим властителем мира и ожидать, что все будут падать ниц перед ним и поклоняться ему.