Пофантазируем ещё в том же духе. Технология должна будет поддерживать равновесие между численностью населения и наличными продовольственными ресурсами. А это повлечёт за собой с одной стороны строгий контроль рождаемости, а с другой — поиски новых видов пищи, источником которых будет не только почва, океан и воздух, но и химические процессы получения питательных веществ из экскрементов и других отходов. Однако в любой замкнутой системе такого рода наблюдается постепенная потеря энергии. По мере исчерпания ресурсов численность населения должна будет сокращаться пропорционально их убыванию. Если к этому, времени цивилизация уже будет чувствовать себя как единая система ум-тело, этот супериндивид увидит, что с течением времени он становится всё меньше и меньше. Так будет продолжаться до тех пор, пока последний рот не съест последний кусочек еды. Однако может случиться и так, что задолго до этого люди научатся производить себе подобных из пластика, а им не нужна будет пища. Но разве это не будет равносильно вымиранию всех представителей цивилизации? Ведь в таком случае от последних останутся лишь их пустые пластиковые эхо, продолжающие звучать и дальше во времени.
Для большинства ныне живущих людей эти фантазии кажутся очень зловещими. Подумать только, тогда не будет никакой уединённости и свободы личности, мы не сможем путешествовать, куда захотим, а наша плоть и кость, дерево и камень, фрукты и рыба — всё это будет постепенно превращаться в пластик, синтетику и электронные приспособления. При этом художник и музыкант рано или поздно окажутся без дела, потому что компьютеры научатся так хорошо им подражать, что никто не сможет отличить произведение человека от творения компьютера. Теперь напрашивается вопрос о том, сменится ли когда-нибудь биологическое воспроизведение человека с помощью слияния клеток и полового акта каким-то другим типом технологического воспроизведения. Короче говоря, не будет ли следующим шагом эволюции преображение человека в электронную структуру?
Все эти перспективы могут казаться столь отдалёнными, что многие не захотят тратить времени на их обсуждение. Заметим однако, что новые веяния уже вошли в нашу жизнь в очень многих отношениях, и поэтому их нельзя просто так сбросить со счётов. К тому же, как мы видели, скорость технологических и социальных изменений возрастает даже быстрее, чем нам бы этого хотелось. Популярность научной фантастики также свидетельствует об очень глубоком интересе к подобным вопросам. Ведь большая часть произведений этого жанра являются в действительности комментарием к тому, что уже существует. Бывает, что для лучшего понимания происходящего достаточно просто представить себе его будущие последствия. В чём различие между тем, что реально существует сейчас, с одной стороны, и направлением развития с другой? Ведь если я лечу из Лондона в Нью-Йорк, моё движение на запад уже началось, даже если мой самолёт ещё не вылетел за пределы Британских островов.
Научная фантастика, которой мы здесь развлекались, приводит нас к двум важным выводам. Первый из них состоит в том, что если Игра в Порядок-против-Хаоса будет продолжаться как игра, порядок не должен победить. Ведь по мере того как предвидение даёт нам возможность всё лучше знать будущее, а средства контроля становятся всё более совершенными, игра перестаёт стоить свеч. Другими словами, мы оказываемся в ситуации, когда нам снова нужно спрятаться, возможно, на этот раз как-то по-другому, чтобы появилась необходимость искать себя каким-то иным способом. Ведь прятание и поиск вместе образуют один удивительный танец бытия. Аналогично можно сказать, что хаос не должен — и скорее всего не может — победить, потому что полярность порядок/хаос так же характерна для мироздания, как и полярность наличие/отсутствие или верх/низ. Некоторые астрономы считают, что наша Вселенная начала своё существование со взрыва, который разметал галактики в пространстве. Опираясь на физический факт возрастания энтропии Вселенной, они заключают, что когда-то в ней останется лишь равномерное излучение. Но я не могу мыслить подобным образом. Наверное, это моя основная метафизическая аксиома, мой «скачок веры»: то, что однажды случилось, может повториться. Это не означает, что до взрыва или после взрыва время существовало или будет существовать в его обычном смысле. Скорее речь идёт о том, что время (как и пространство) обладает кривизной и может образовывать циклы.
Это предположение прозвучит ещё более убедительно, если мы сформулируем второй вывод, который можно сделать на основе наших фантазий. Для этой цели нам пригодится французская пословица plus ça change, plus c'est la même chose — чем больше что-то меняется, тем больше оно становится тем же самым. Изменение — это в каком-то смысле иллюзия, потому что мы всегда находимся в точке, откуда возможно любое будущее! Если случится так, что человечество разовьёт у себя новую электронную нервную систему, которая будет простираться далеко за пределы тел индивидов, и при этом все получат возможность пользоваться этими общими электронными умом и телом, то это будет почти в точности то же, что произошло с клетками, которые теперь составляют наши тела. Это нам уже знакомо.
Более того, клетки наших тел и их микроскопические элементы появляются и исчезают во многом подобно тому, как в пространстве распространяются световые волны, или подобно тому, как люди живут от рождения до смерти. Тело человека напоминает вихрь: он характеризуется определёнными более или менее постоянными очертаниями, но вихрь этот кружится лишь до тех пор, пока в нём есть вода. Даже сами молекулы и атомы, из которых состоит вода, также являются «вихрями» — структурами движения, в которых нет постоянного и ни к чему не сводимого вещества. Каждый человек — это форма, которую принимает поток, чудесным образом объединяющий в себе молоко, воду, хлеб, бифштексы, фрукты, овощи, воздух, свет, тепло. Хотя всё это в свою очередь тоже представляет собой потоки. Так же точно обстоит дело и с учреждениями. Нечто постоянное, называемое нами Калифорнийским университетом, в действительности не содержит в себе ни одного неизменного элемента: студенты, преподаватели, администраторы и даже здания приходят и уходят. Поэтому сам университет по сути представляет собой продолжающийся процесс, структуру поведения людей и вещей.
О способностях предсказания и контроля тоже можно сказать, что они не новы. Ведь у нас есть все основания утверждать, что каждый человеческий организм уже развил их в себе в такой степени, которая бы, несомненно, удивила отдельные нейроны тогда, когда они только начинали образовывать между собой отдельные связи. Поэтому если нам удастся воспроизвести себя в виде механических, пластиковых и электронных структур, это на самом деле случится не впервые. Представители любого эволюционирующего вида, должно быть, смотрят с опаской на тех своих собратьев, у которых появляются первые признаки чего-то нового. Все нормальные существа, конечно, будут считать этих выскочек опасными или сумасшедшими. Более того, этот новый и неожиданный вид воспроизведения является, вообще говоря, таким же диковинным, как и многие другие методы размножения, уже существующие на сегодняшний день в биологическом мире. Мы знаем об удивительном преображении гусеницы в бабочку, о симбиозе пчёл и цветов и о необычайно сложном — хотя и малоприятном для нас — процессе размножения малярийного комара.
Если всё это закончится тем, что человечество оставит после себя во Вселенной не что иное, как систему электронных структур, почему это должно нас беспокоить? Ведь сейчас мы уже существуем в точности в таком виде! Органическое вещество и пластик, разум и механизм, нервные волокна и провода, биология и физика — всё это, как мы теперь знаем, представляет собой один и тот же сказочный танец элементарных частиц. Наблюдая за ним на макроскопическом уровне, мы не видим этих частиц, но зато замечаем целую гамму форм и «субстанций».
Основная проблема кибернетики, из-за которой эта наука переживает бесконечную последовательность удач/неудач, состоит в необходимости управлять самим процессом управления. Власть — ещё не обязательно мудрость. Я могу достичь почти абсолютного всемогущества в управлении своим телом и окружающей средой, но как мне научиться так управлять собой, чтобы исключить возможность их нерационального и неправильного использования? Генетики и нейрофизиологи скоро, наверное, научатся воспроизводить людей с любым нужным типом характера. Но откуда же они смогут узнать, какие типы характеров будут нам тогда нужнее всего? Бурно развивающейся культуре требуются настойчивые и агрессивные индивиды, тогда как урбанистически-индустриальная культура нуждается прежде всего в общительных и трудолюбивых коллективистах. Принимая во внимание возрастание скорости социальных изменений, следует задаться вопросом, как смогут генетики предвидеть развитие вкусов, темпераментов и мотивов поведения вперёд на двадцать-тридцать лет? Кроме того, нельзя забывать, что любое вмешательство в естественное развитие изменяет жизнь самым непредсказуемым образом. Человеческий организм, подвергшийся воздействию антибиотиков, — это уже не тот организм, который был прежде, потому что поведение микроорганизмов в нём после этого вмешательства существенно изменяется. И чем больше человек вмешивается в природу, тем детальнее он должен анализировать постоянно возрастающий объём информации о последствиях своего вмешательства. Ведь мы живём в мире, бесконечное число аспектов которого переплетено между собой невообразимо сложно. Уже в наши дни количество подобной информации даже в наиболее систематизированных отраслях научных знаний так огромно, что ни один человек в течение всей своей жизни не может полностью ознакомиться с ней — не говоря уже о том, чтобы переработать её.
Решая одни проблемы, технология порождает другие, и мы убеждаемся, что находимся в положении, о котором Красная Королева из «Алисы в Зазеркалье» говорит, что мы должны бежать всё быстрее и быстрее лишь для того, чтобы оставаться на месте. Таким образом, ты вправе поставить вопрос о том, даёт ли технический прогресс возможность «куда-нибудь прийти» в смысле улучшения жизни и достижения живущими счастья. Несомненно, что в момент появления чего-то нового нас охватывает восторг, и мы чувствуем некоторое облегчение. Так было тогда, когда впервые появились телефон, радио, телевидение, реактивные самолёты, волшебные лекарства и вычислительные машины. Но слишком уж скоро эти новые приспособления становятся привычными, и мы сталкиваемся с проблемами, которые приходят в нашу жизнь вместе с ними. Один преуспевающий ректор университета как-то пожаловался мне: «Я так загружен работой, что вынужден буду скоро приобрести вертолёт!» «Что ж, — ответил я ему, — в таком случае ты будешь на коне только до тех пор, пока другие ректоры тоже не обзаведутся вертолётами. Но лучше не покупай вертолёт. Ведь тогда каждый будет ожидать от тебя ещё большего».