— «Я не дерзну писать историю Архипелага: мне не досталось читать документов», — оговаривает свою работу Солженицын. Вы их читали, и в этом свете насколько точен был нобелевский лауреат?
— Чтобы быть конкретнее, предлагаю ограничиться пока рамками начальных глав, опубликованных в 8-м номере «Нового мира». Приведу отдельные строки и их «расшифровку».
«Те, кто едет Архипелаг охранять, — призываются через военкоматы».
В начале 1940 г. военизированная охрана ГУЛАГа насчитывала около 107 тыс. человек, стоимость содержания которых в год определялась суммой в 790 млн. руб. Администрация лагерей и колоний из года в год испытывала трудности в связи с набором вольнонаёмных работников в охрану и поэтому нередко привлекала к этому делу заслуживающих доверия заключённых. В январе 1939 г. число стрелков охраны из заключённых составляло 25 тыс., а к началу 1940 г. снизилось до 12 тыс. человек.
«В натужные налитые 1945–1946 годы, когда шли и шли из Европы эшелоны и их надо было все сразу поглотить и отправить в ГУЛАГ…»
В течение 1946 г. в проверочно-фильтрационных лагерях проходили проверку 228,0 тыс. репатриантов. Из них к 1 января 1947 г. было переведено на спецпоселение, передано в кадры промышленности (в «рабочие батальоны») и отправлено к месту жительства 199,1 тыс. Остальные 28,9 тыс. репатриантов продолжали подвергаться проверке (помимо проверочно-фильтрационных, часть из них находилась в исправительно-трудовых лагерях).
«Не боюсь, однако, ошибиться, сказав: поток тридцать седьмого — тридцать восьмого ни единственным не был, ни даже главным, а только, может быть, — одним из трёх самых больших потоков, распиравших мрачные зловонные трубы вашей тюремной канализации.»
Справка «Движение лагерного населения ГУЛАГа» говорит сама за себя.
Кроме этого, есть ещё справка об общей численности заключённых в лагерях НКВД.
«Обратный выпуск 1939 года — случай в истории Органов невероятный, пятно на их истории! Но, впрочем, этот антипоток был невелик, около одного-двух процентов взятых перед тем…»
В 1939 г. из ГУЛАГа были освобождены 327,4 тыс. человек, в том числе из лагерей — 223,6 тыс., из колоний — 103,8 тыс.
«…Ведь оставались матери <…> жёны и дети. Пользуясь непогрешимым социальным анализом, легко было представить, что у них за настроение после ареста глав семей. Тем самым они просто вынуждали сажать и их!»
И сажали. Число содержавшихся в ГУЛАГе членов семей «изменников Родины» (на 1 января): 1939 г. — 13 172; 1940 г. — 13 044; 1941 г. — 12 128; 1942 г. — 12 429; 1943 г. — 8817; 1944 г. — 6033; 1945 г. — 5698; 1946 г. — 2197; 1947 г. — 1014.
«Некоторые из них (заключённых. — Прим. ред.) сумели пробиться небольшим обратным потоком — встречным! Это были те, кто помнил, что жизнь даётся вам один только раз и ничего нет дороже нашей жизни.»
В июле 1947 г. удельный вес агентурно-осведомительной сети в ГУЛАГе охватывал около 8 % заключённых, или 139 тыс. человек, из них 10 тыс. резидентов, 4 тыс. агентов, 65 тыс. осведомителей и 60 тыс. — противопобеговая агентурно-осведомительная сеть.
Цифра 8 % составляла предмет особой гордости статистики, так как ещё десять лет назад она была в восемь раз меньше.
— А как обстояло дело с «всеподметающей» пятьдесят восьмой статьёй, давшей силу «всей многолетней деятельности всепроникающих и вечно бодрствующих Органов»? Сколько человек изведало на себе её «всеохватывающие объятия»?
— Удельный вес осуждённых за контрреволюционные преступления в составе лагерных заключённых ГУЛАГа составлял: в 1934 г. — 26,5 %; 1935 г. — 16,3 %; 1936 г. — 12,6 %; 1937 г. — 12,8 %; 1938 г. — 18,6 %; 1939 г. — 34,5 %; 1940 г. — 33,1 %; 1941 г. — 28,7 %; 1942 г. — 29,6 %; 1943 г. — 35,6 %; 1944 г. — 40,7 %; 1945 г. — 41,2 %; 1946 г. — 59,5 %; 1947 г. — 54,3 %; 1948 г. — 38,0 %.
Имеются данные и по отдельным подпунктам этих статей. Бериевские учётчики были скрупулёзны в своих подсчётах. Они высчитывали своих заключённых и по возрасту, и по национальностям, и по полу. Они бесстрастно высчитали рост смертности заключённых из-за сокращения в военные годы «нормы питания по калорийности», определяли ежегодно изменение «жилой площади на одного заключённого».
— Что вас больше всего поразило в найденном?
— В преамбулах к годовым отчётам ГУЛАГа постоянно подчёркивалось, что ГУЛАГ — не столько карательный орган, сколько воспитывающий. В представлении составителей этих документов «архипелаг» выглядел чуть ли не благотворительным учреждением, помогающим заблудшим гражданам стать активными строителями социализма. Сводные отчёты ГУЛАГа — стостраничные тома — походят скорее на отчёты народнохозяйственных предприятий. В них учтено даже количество гвоздей, ушедших на сбивку тары…
«Аргументы и факты», 1989 г., № 45.
Виктор ЗЕМСКОВПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕПРЕССИИ В СССР:реальные масштабы и спекулятивные построения
Человеческая жизнь бесценна. Убийство невинных людей нельзя оправдать — будь то один человек или миллионы. Но исследователь не может ограничиваться нравственной оценкой исторических событий и явлений. Его долг — воскрешение подлинного облика нашего прошлого. Тем более, когда те или иные его аспекты становятся объектом политических спекуляций. Всё это в полной мере относится к проблеме статистики (масштаба) политических репрессий в СССР. В настоящей статье сделана попытка объективно разобраться в этом остром и болезненном вопросе.
К концу 1980-х гг. историческая наука оказалась перед острой необходимостью доступа к секретным фондам силовых ведомств (бывшим и настоящим), так как в литературе, по радио и телевидению постоянно назывались разные оценочные, виртуальные цифры репрессий, ничем не подтверждённые и которые нам, профессиональным историкам, нельзя было вводить в научный оборот без соответствующего документального подтверждения.
Во второй половине 1980-х гг. на какое-то время сложилась несколько парадоксальная ситуация, когда снятие запрета на публикацию работ и материалов по этой теме сочеталось с традиционным недостатком источниковой базы, так как соответствующие архивные фонды по-прежнему были закрыты для исследователей. По своему стилю и тональности основная масса публикаций периода горбачёвской «перестройки» (да и позднее тоже) носила, как правило, резко разоблачительный характер, находясь в русле развернутой тогда пропагандистской антисталинской кампании (мы имеем, прежде всего, в виду многочисленные публицистические статьи и заметки в газетах, журнале «Огонёк» и т. п.). Скудность конкретно-исторического материала в этих публикациях с лихвой перекрывалась многократно преувеличенной «самодельной статистикой» жертв репрессий, поражавшей читательскую аудиторию своим гигантизмом.
В начале 1989 г. по решению Президиума Академии наук СССР была создана комиссия Отделения истории АН СССР во главе с членом-корреспондентом Академии наук СССР Ю. А. Поляковым по определению потерь населения. Будучи в составе этой комиссии, мы в числе первых историков получили доступ к ранее не выдававшейся исследователям статистической отчётности ОГПУ-НКВД-МВД-МГБ, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР, находившейся на специальном хранении в Центральном государственном архиве Октябрьской революции (ЦГАОР СССР), переименованном ныне в Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).
Данная статья В. Н. Земскова представляет итоговое сжатое изложение его многочисленных исследований по обозначенной проблеме. Одну из ценностей статьи представляет то, что в ней названы поименно многие фальсификаторы советской истории, включая А. Солженицына. Печатается по публикации в журнале «Политическое просвещение», 2013, №6.
Комиссия Отделения истории действовала в конце 80-х — начале 90-х гг., и уже тогда нами была опубликована серия статей по статистике репрессий, заключённых, спецпоселенцев, перемещенных лиц и т. д. [46]. В дальнейшем и до настоящего времени мы продолжали эту работу.
Ещё в начале 1954 г. в МВД СССР была составлена справка на имя Н. С. Хрущёва о числе осуждённых за контрреволюционные преступления, то есть по 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР и по соответствующим статьям УК других союзных республик, за период 1921–1953 гг. (Документ подписали три человека — Генеральный прокурор СССР Р. А. Руденко, министр внутренних дел СССР С. Н. Круглов и министр юстиции СССР К. П. Горшенин.)
В документе говорилось, что, по имеющимся в МВД СССР данным, за период с 1921 г. по настоящее время, то есть до начала 1954 г., за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 человек, в том числе к высшей мере наказания — 642 980 (ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 450).
В конце 1953 г. в МВД СССР была подготовлена ещё одна справка. В ней на основе статистической отчетности 1-го спецотдела МВД СССР называлось число осуждённых за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления за период с 1 января 1921-го по 1 июля 1953 г. — 4 060 306 человек (5 января 1954 г. на имя Г. М. Маленкова и Н. С. Хрущёва было послано письмо за подписью С. Н. Круглова с содержанием этой информации).
Эта цифра слагалась из 3 777 380 осуждённых за контрреволюционные преступления и 282 926 — за другие особо опасные государственные преступления. Последние были осуждены не по 58-й, а по другим приравненным к ней статьям, прежде всего по пп. 2 и 3 ст. 59 (особо опасный бандитизм) и ст. 193-24 (военный шпионаж). К примеру, часть басмачей была осуждена не по 58-й, а по 59-й статье (см. таблицу 1).
Примечание. В период с июня 1947 г. по январь 1950 г. в СССР была отменена смертная казнь. Этим объясняется отсутствие смертных приговоров в 1948–1949 гг. Под прочими мерами наказания имелись в виду зачет времени нахождения под стражей, принудительное лечение и высылка за границу.