На следующий день мальчик сел верхом на коня, купленного для него у Жана Коллена, и покинул деревню в свите сира де Реца. Несчастная мать, вся в слезах, подбежала к маршалу и умоляла его быть подобрее с ребенком. С тех пор она не имела никаких сведений о сыне. Она неоднократно видела барона де Реца, когда тот проезжал через Ларош-Бернар, но сына среди пажей ни разу не заметила. Она несколько раз расспрашивала слуг маршала, но те только посмеивались над ней и отвечали:
— Не беспокойся. Он либо в Машкуле, либо в Тиффоже, либо в Порни, либо где-нибудь еще.
Рассказ Перрин подтвердили Жан Коллен, его жена и теща.
Жан Лемегрен, его жена, Ален Дулис, Перро Дюпоне, Гийом Гийон, Гийом Портайе, Этьен де Монклад, Жан Лефебюр и все остальные жители прихода Сент-Этьен-де-Монлю показали, что мальчик по имени Жаме, сын прихожанина Гийома Бриса, девяти лет остался сиротой, нищенствовал и бродил по округе, выпрашивая милостыню.
Однажды летом ребенок бесследно исчез, и что с ним стало, никому не известно. Сильное подозрение падало на старую каргу, которая незадолго перед тем появилась в окрестностях и исчезла одновременно с мальчиком.
27 сентября Жан де Тушерон с помощью протоколиста Николя Шато взял показания у нескольких жителей Пон-де-Лоне, близ Буврона, каковые показания дали: Гийом Фураж с женой; Жанна, жена Жана Лефлу; и Ришарда, жена Жана Гандо.
Эти показания, хотя и очень расплывчатые, навлекали достаточно сильное подозрение на маршала. За два года до того двенадцатилетний мальчик, сын Жана Бернара, и его сверстник, сын Менеге, отправились в Машкуль. Вечером сын Менеге вернулся один и сообщил, что его приятель попросил подождать его на дороге, пока он получит подаяние у ворот замка сира де Реца. Сын Менеге сказал, что он прождал три часа, но приятель так и не появился. Жена Гийома Фуража показала, что примерно в это время она видела мальчика с какой-то старухой, которая за руку вела его по дороге в Машкуль. В тот же вечер эта старуха проходила по мосту через Лоне, и жена Фуража спросила ее, что случилось с маленьким Бернаром. Старуха, не останавливаясь, коротко ответила, что ребенок удачно пристроен. С тех пор мальчика никто не видел.
28 сентября герцог Бретонский назначил еще одного следователя, Жана Купегоржа, и дополнительного писаря, Мишеля Эталлюра, в помощь Тушерону и Шато.
Обитатели Машкуля, небольшого городка, владетелем которого был сир де Рец, начали давать показания против своего господина. Андре Барбье, сапожник, заявил, что на прошлую Пасху исчез ребенок, сын его соседа Жоржа Лебарбье. В последний раз его видели, когда он собирал сливы на задворках гостиницы «Рондо». Исчезновение мальчика никого в Машкуле не удивило, и никто не осмелился и слова сказать. Андре с женой жили в постоянном страхе, боясь потерять собственного ребенка. Они ходили на поклонение в монастырь Сен-Жан д’Анжели, и там их спрашивали, не едят ли в Машкуле детей. По возвращении они узнали, что еще двое детей пропали: сыновья Жана Жандрона и Александра Шатейе. Андре Барбье принялся было расспрашивать об обстоятельствах исчезновения детей, но ему посоветовали придержать язык, закрыть глаза и заткнуть уши, если только он не жаждет попасть в подземную тюрьму владетеля Машкуля.
— Но, Боже всемогущий, — воскликнул он, — не могу же я поверить в то, что детей крадут и пожирают бесы?
— Можешь верить во все, что угодно, — было сказано ему, — но не задавай вопросов.
Во время этой беседы мимо проходил один из солдат маршала, и все собеседники бросились прочь. Андре убежал со всеми вместе, не зная толком, почему бежит, и у церкви Святой Троицы наткнулся на человека, который горько плакал и повторял:
— Господи, Ты ведь вернешь мне моего сына?
И у этого тоже украли ребенка.
У Лисетты, жены Гийома Сержана, проживающего в деревне Ла-Бонардьер, приход Сен-Круа в Машкуле, два года назад пропал сын, и с тех пор она его не видела. Со слезами на глазах она умоляла следователей вернуть его.
— Я оставила его дома, — рассказала она, — когда отправилась вместе с мужем на поле, чтобы посеять лен. Ребенок был очень красивым и очень добрым. Я поручила ему приглядывать за полуторагодовалой сестренкой. Когда я вернулась, малышка была дома одна и не могла рассказать, что произошло с братом. Потом на болоте мы наткнулись на красную вязаную шапочку моего бедного малыша, но понапрасну шарили в трясине — мы не нашли там ничего, кроме уверенности, что он не утонул. Тогда же через Машкуль проходил бродячий торговец и рассказал мне, что старуха в сером платье и черном капоре купила у него несколько игрушек, а некоторое время спустя прошла мимо него, ведя за руку маленького мальчика.
Жорж Лебарбье, проживающий неподалеку от ворот замка Машкуль, рассказал о том, как исчез его сын. Мальчик был учеником портного Жана Пеллетье, который шил для мадам де Рец и других обитателей замка. Мальчик прилежно осваивал мастерство портного, пока в прошлом году (кажется, в День святого Варнавы{119}) не отправился поиграть в мяч на лужайке возле замка. После этого его никто не видел.
Раньше вместе со своим хозяином Жаном Пеллетье мальчик обычно обедал в замке и смеялся над всякими зловещими историями.
Гийом Илэр и его жена подтвердили заявление Лебарбье. Они также показали, что знали об исчезновении сыновей Жана Жандрона, Жанны Руан и Александра Шатейе. Сын Жана Жандрона, двенадцати лет, жил у вышеназванного Илэра и обучался у него мастерству скорняка. Он работал в лавке уже семь-восемь лет и был спокойным, трудолюбивым мальчиком. Однажды господа Жиль де Силле и Роже де Бриквиль зашли в лавку купить пару охотничьих перчаток. Они спросили, нельзя ли отправить юного Жандрона в замок с запиской. Илэр дал согласие, и мальчику заплатили заранее — один золотой. Он отправился в замок, обещая вскоре вернуться. Но так и не вернулся. Тем же вечером Илэр с женой заметили Жиля де Силле и Роже де Бриквиля, подбежали к ним и спросили, что случилось с сыном Жандрона. Те ответили, что понятия не имеют, где он, поскольку весь день пропадали на охоте, и предположили, что его могли отправить с поручением в Тиффож, еще одно владение де Реца.
Самые жуткие показания дал Гийом Илэр. Он однозначно утверждал, что Жан Дюжарден, слуга Роже де Бриквиля, рассказывал, что ему достоверно известно о большой бочке в подвале замка, полной детских трупов. Илэру нередко доводилось слышать разговоры о том, что детей заманивают в замок и там убивают, но он относился к таким рассказам как к досужей болтовне. Более того, он доказывал, что никто не обвинял маршала в таких убийствах, обвинения выдвигались только против его людей.
Жан Жандрон дал показания в связи с пропажей сына и добавил, что это не единственный ребенок, загадочно исчезнувший в Машкуле: речь шла по крайней мере о тридцати детях.
Оба Жана Шифолона, старший и младший, Жан Обэн и Клеман Доре, обитатели прихода Томаж, свидетельствовали, что знают несчастного жителя того же прихода, Матлена Тома, который тоже потерял двенадцатилетнего сына и умер с горя.
Жанна Руан из Машкуля, которая вот уже девять лет не ведала, умер ее сын или жив, рассказала, что ребенка похитили, когда он пас овец. Сначала она подумала, что его растерзали волки, но две женщины из Машкуля, ныне покойные, видели, как к мальчику подошел Жиль де Силле и заговорил с ним, указывая на замок. Вскоре после этого мальчик ушел в этом направлении. Муж Жанны Руан отправился в замок разузнать про сына, но ничего не добился. Когда Жиль де Силле появился в деревне, безутешная мать заклинала его вернуть мальчика. Жиль ответил, что знать ничего не знает о нем, поскольку в это время ездил с поручением к королю в Амбуаз.
Жанна, вдова Эмери Эделена, проживающая в Машкуле, восемь лет назад потеряла малыша, когда он гонялся в лесу за бабочками. Примерно тогда же пропали еще четверо детей у Жандрона, Руана и Масе Сорена. Она рассказала, что в округе ходили слухи, будто Жиль де Силле похищает детей, чтобы переправить их в Англию ради выкупа своего пленного брага. При этом она добавила, что слухи эти исходили от слуг самого Силле и ими распространялись.
Одним из последних похищенных стал ребенок Ноэля Эса, жителя прихода Сен-Круа.
Житель Тиффожа уверял ее (Жанну Эделен), что на каждого ребенка, похищенного в Машкуле, приходится семеро детей, похищенных в Тиффоже.
Масе Сорен подтвердил показания вдовы Эделен и вновь рассказал об обстоятельствах исчезновения детей из семей Шатейе, Руан, Жандрон и Лебарбье.
Перрин Рондо проникла в замок вместе с отрядом Жана Лаббе. Она побывала на конюшне и обнаружила там кучу золы и пепла, от которой исходило тошнотворное зловоние. А в лохани она нашла детскую рубашку, запачканную кровью.
Перро, Паркето, Жан Соро, Катрин Дегрепи, Жиль Гарнье, Перрин Вьелар, Маргерит Редьер, Мари Карфен, Жанна Лоде — все из деревни Фресне — утверждали, что на прошлую Пасху Гийом Амлен говорил им об исчезновении двух своих детей.
Изабо, жена Гийома Амлена, подтвердила эти показания, хотя сказала, что дети пропали еще семь лет назад. Тогда у нее было четверо детей. Двое из них, старший, пятнадцати лет, и младший, семи лет, вместе отправились в Машкуль за хлебом и не вернулись. Она всю ночь не спала и напрасно ждала их до самого утра. Ей известно, что пропал еще один ребенок, сын Мишо Боннеля из прихода Сен-Сире-де-Рец.
Гийеметта, жена Мишо Боннеля, подтвердила, что ее сын не вернулся с пастбища, где пас коров.
Гийом Родиго и его жена, проживающие в Бурнеф-ан-Рец, свидетельствовали, что в прошлом году, накануне Дня святого Варфоломея{120}, сир де Рец останавливался в их деревне у Гийома Плюме.
Пуату, сопровождавший маршала, заметил работника Родиго, мальчика лет пятнадцати по имени Бернар Леканино, стоявшего в дверях дома. Мальчик едва говорил по-французски и изъяснялся на простонародном бретонском диалекте. Пуату подозвал его к себе и что-то тихо сказал ему. Тем же вечером, в десять часов, когда Родиго с женой отсутствовали, Бернар ушел из дома хозяина. Служанка, увидев, что он уходит, крикнула ему, что стол после ужина еще не прибран, но он не стал ее слушать. Родиго, расстроенный потерей работника, спросил у слуг маршала, не зн