Аличе взглянула на взлохмаченные седые волосы и хмыкнула. Ей вспомнилась пушистая серая шаль, в которую так заботливо укутывал ее Ульрих. Ну да! Старуха была у Ульриха и оставила там платок — а он нарисовал ей на лбу язык пламени. Как сперва предлагал ей… Неужели она тоже пожелала никогда не мерзнуть?
— Зачем он это нарисовал? — подумала она вслух.
— Старый граф-то? А чтобы я пришла на огонек… Не ошиблась.
— На какой огонек?
— Иди, говорит, и выйдешь прямо к огню. Вот там и согреешься…
Вроде бы ничего особенного старушка не сказала, а Аличе от ее слов бросило в дрожь.
— Старики чуют тепло, — шамкала старушка. — Ох и жарко тут было! Огонь горел до неба… Кости в нем весело трещали…
Аличе сразу вспомнилась изуродованная равнина, обугленные черепа зверей…
— Вы были на равнине? Где костры и жертвенные камни?
— Славно погрелась! — старушка хихикнула. — Колдовской огонь жарче обычного стократ!
— Какой-какой огонь?
— Тот, в котором жертва сгорает. Он дар богов, и сам — дар богам. Так сказал старый граф! — старушка вдруг завела нараспев, словно повторяя где-то подслушанное: — Жертвенный огонь — явленная сила богов в нашем ветхом мире! Он очищает, он превращает! Все внешнее и тленное сожжет, все извечное освободит! И взлетит вечное — прямо к небесному огню, к высшему — к солнцу и луне! А самое чистое полетит дальше — к ясным звездам…
«Sublimatio… — неожиданно всплыло в памяти Аличе. Она уж и подзабыла все эти отцовские термины. — Возгонка!»
Потом нахлынули воспоминания. Последние мгновения Вишневой Лореты замелькали перед глазами, как наяву. Кому принесли в жертву город, зачем? Кто грелся возле того огня? Что очистилось, что взлетело? В самом деле, Аличе порой чувствовала себя так, словно в огне Лореты сгорела вся ее прошлая жизнь — да, по сути, так оно и было…
А старушка все бормотала:
— Граф еще много говорил… В жертвенном огне внешнее и ложное потеряется, исчезнет как дым. А истинное явится. Зерно прорастет…
Она взглянула на побледневшую Аличе.
— Это больно — сжигать внешнее. Но ты не сможешь этому противиться. Потому что как же там тепло, деточка! Как же тепло!
Аличе попятилась и пронзительно завопила:
— Грег!!!
Туман поглотил ее голос.
— Ох и хорошо было, — бубнила старушка, — ох я и согрелась! И ты скоро согреешься… А потом — других согреешь…
За спиной старушки из облака возникли, постепенно наливаясь свечением, ужасные желтые глаза.
Голос Аличе сорвался в писк. С другой стороны прогалины в тумане загорелась вторая пара желтых глаз.
Больше Аличе кричать не стала — она уже знала, что он не услышит… Она застыла — ни мыслей, ни ощущений… И вот странно — страх пропал. Все пропало. Кажется, подходи и ешь — она даже не почувствует.
Ближайшее размытое зеленое пятно плавно преобразовалось из раскидистой ели в зеленого дракона. Кажется, того самого, которого они видели над лесом. Монстр высотой с дерево нагнул чешуйчатую голову. Желтые глаза приблизились. Аличе почувствовала, что начинает терять сознание. Сквозь нарастающий звон в ушах доносилось монотонное бормотание старушки. Что-то про алчущий огонь… Про огонь, который алчет ее, Аличе…
Бормотание оборвалось на середине слова — у старушки загорелась голова. Она сидела и горела, словно отыгравшая свою роль марионетка. А в голове Аличе раздалась беззвучная, властная команда:
«Иди за ней».
Аличе не ощущала собственного тела, ноги не держали ее. Она уже чувствовала, как падает в сырой мох, но вдруг с удивлением поняла, что идет за горящей старушкой. Ноги передвигались сами; ее вела чужая сила. Старушка, продолжая гореть, встала с поваленного ствола. Потрескивая и тлея, она медленно пошла через лес. Дымное облачко тянулось за ней, как пуховая шаль. Аличе потащилась за ней. Два дракона бесшумно и невидимо следовали позади. Их воля не позволяла жертве упасть.
Сколько шли, Аличе не знала. Вечерело. Зашло солнце, и на лес опустился мрак. В темном воздухе кружились редкие снежинки, вспыхивая красным и золотым. Одна из них упала Аличе на щеку и обожгла ее. Тогда стало понятно, что это искра… Деревья тронул мерцающий отсвет огня. Искры сыпались дождем. А потом уже донесся и гул пламени.
Долина жертвенников превратилась в преддверие Бездны. Повсюду горели огромные костры, дольмены отбрасывали пляшущие тени, словно в самом деле дергались между кострами в безумном хороводе; мертвые сосны окружали долину зубастым частоколом. Ноги понесли Аличе внутрь большой спирали. Пламя костров обдавало жаром. Она зажмурилась, но все равно чувствовала его. От огня было не укрыться, не спрятаться — он был повсюду.
Она не заметила, куда девалась ее провожатая, — то ли сгорела совсем, как головешка, то ли шагнула в ближайший костер, когда надобность в ней отпала. Драконья безжалостная воля отпустила Аличе в центре спирали. Она сразу же рухнула на колени. Ее мутило от страха. Небо над головой было уже не черным, а багровым, окружая ее стеной пламени. Дышать было тяжело от дыма. Что это за жуткое место? Аличе, шатаясь, встала на ноги.
Место, где она находилась, выглядело как нечто вроде разрушенной крепости. Каменные плиты, — такие огромные, будто их складывали великаны, — клыками торчали из земли, образуя разомкнутый круг. За этой каменной изгородью бушевало пламя. В центре круга находился низкий каменный стол. На нем лежал черный, блестящий череп дракона. Мертвые глаза смотрели туда, где в разрыве каменной изгороди раскручивалась спираль костров.
«Как огненное тело, — подумала Аличе. — Оно извивается…»
Да это же змей, огромный змей, а она находится у него в пасти!
«Это не просто жертвенник! — поняла Аличе в священном ужасе. — Это алтарь Змея Бездны!»
Догадка на миг вернула ей силы.
— Помогите! — пронзительно закричала она.
Ночь ответила только гулом и треском костров.
Слезы поползли по щекам Аличе. Все напрасно. Надежды нет, она брошена и одинока. Грег потерялся в тумане, он не придет и не спасет ее. Возможно, драконы уже убили его… А если он и придет — что он может? Он же говорил — с двумя ему не справиться! Никто ей не поможет…
Как это ужасно — воспитаннице Лореты умереть на темном алтаре! То-то Змей Бездны будет рад!
Аличе собралась, прижала ладони к сердцу и дрожащим голосом начала читать молитву:
— О благая Невеста, из Огненной Бездны к тебе взываю…
— Думаешь, услышит? — раздался голос Грега.
Драконьер появился неизвестно откуда — словно вынырнул из огня. Протиснулся между двумя стоящими торчком камнями, вошел в круг. Увидел череп на алтаре:
— О, Гарронграйм!
Аличе, прервав молитву, кинулась к нему.
— Ты пришел, пришел! — причитала она, плача. — Ты не бросил меня! Грег, здесь драконы! Это алтарь Змея Бездны!
— Кому же еще могут приносить жертвы драконы? — проворчал Грег. — Не Змееборцу же? Как ты умудрилась меня потерять?
— Споткнулась… А потом встретила старушку. — Аличе содрогнулась, вспомнив ее горящую голову.
Грег усмехнулся.
— Крестьяне в сказках ловят драконов на чучело овцы, начиненное ядом, а драконы поймали тебя на чучело старушки. Зеленые драконы любят пошутить!
— Это Ульрих придумал — нарисовал ей на лбу такое же пламя, как на ладонях у меня. Он, наверно, и мне его нарисовал, чтобы я, заколдованная, пришла прямо к драконьим кострам… Драконы! Они где-то поблизости! Может, убежим, пока…
— Не поблизости, а тут, — уточнил Грег. — Наблюдают. Пытаются понять, кто я такой.
— Кто ты такой?
— Скоро поймешь, — он снова коротко засмеялся. — Эти пеньки с глазами потеряли меня в собственном облаке! Так и не нашли, переругались и улетели ловить тебя. А я пошел за ними и пришел сюда… А, вот и они.
Из темноты налетел ветер, пламя костров взвыло и заметалось. Драконы, один за другим, величаво выступили из-за круга костров. Один остался на задних лапах, второй опустился на все четыре, складывая крылья. Но все равно они оба возвышались над жертвенником, глядя на людей из сумрака горящими змеиными глазами. Они казались коричневыми в свете костров. Тонкие кости крыльев напоминали голые древесные ветви; животы словно поросли мхом, а спины и хвосты покрывали грубые, но красивые костяные чешуйки, как на еловой шишке. Головы тварей казались почти змеиными, уголки пастей приподнимались, образуя подобие хищной улыбки.
«Нам конец», — подумала Аличе.
Неожиданно ее страх перед гибелью иссяк, обратившись в полное спокойствие. Она приложила левую руку к сердцу и снова начала читать молитву: не прежние жалкие вопли ужаса, а обращение из глубин сердца к лучшему, что есть в душе и на свете.
«Прекрати! — тут же пришел беззвучный приказ. — Хватит звать Предателя, только рассердишь Змея!»
«Ты умрешь, дева, — добавил второй. — Змей учуял тебя и уже просыпается. Зеленый клан слышит его рев, чувствует его шевеление в огненной Бездне! Гордись — ты станешь первой ступенькой на его пути в наш мир…»
Аличе, ни на что не обращая внимания, продолжала молиться.
«Хватит! Полезай на жертвенник. Ульрих сказал: дева должна сгореть в драконьем огне. Тогда сила будет пробуждена…»
Аличе крепко прижала руку к сердцу и с вызовом глянула на дракона, все так же беззвучно шевеля губами.
«Ну, дело твое, — лишь бы в круге!»
Пасть распахнулась. Девушке показалось, что на нее рухнул один из гигантских костров. Она ахнула и зажмурилась, прикрывая голову руками…
«Она не сгорела! — раздался изумленный голос. — Ты что, Ангмегеррон, огнем пыхать разучился?!»
Аличе приоткрыла глаза и обнаружила, что жива и невредима. Грег стоял рядом и наблюдал, скромно помалкивая.
«Знаешь, дуй сам! — сварливо отозвался второй зеленый. — Дую я, видите ли, неправильно! Он будет меня учить, как дышать пламенем!
«И поучу! Гляди, выползок!»
Новый шквал огня обрушился на Аличе.
«Да что же такое?!»
Девушка опустила руки, посмотрела на огромного дракона и засмеялась.